– «Сбывшиеся надежды», – шепотом подсказала Кэрли.

– Оно самое. Шла большая игра, на кону стояло не то пять, не то шесть тысяч золотых. Существо принялось метаться по залу и кусать всех, кто не успел увернуться. Половина игроков рванула наутек, другая половина, прежде чем удалиться, запасливо прихватила оставшиеся без присмотра ставки. Живоглот рвет и мечет, обвиняет конкурентов в том, что они наняли колдунов, натравили сотню демонов и разорили до основания. Последнему я не верю. А не далее как сегодня под утро бойкий летающий шарик заметили около дома городского Совета – он старательно грыз колонну.

– Оголодал, бедняга, – прыснула девушка.

– Но вдруг это в самом деле демон? – Конан забеспокоился, хотя старался казаться невозмутимым.

– Что с того? – беспечно пожал плечами Аластор. – Демоном больше, демоном меньше, какая разница? Либо его кто-нибудь прикончит, либо сам уберется. Малыш, сия зловонная лужица, наш безумный и любимый городок Шадизар, переживала и не такое.

– Ты, порождение туманных полуночных гор, в следующий раз думай, что творишь, – на скамью бухнулся незаметно подошедший Джай и обличающе ткнул пальцем в Конана.

– Что наше буйное дитя природы натворило на сей раз? – заботливо осведомился взломщик.

– Ничего особенного, только вздул Райгарха, и теперь тот злится на весь белый свет. Нам пришлось тащить его наверх, в его конуру.

– Почему же мы до сих пор не отметили это славное событие? – Аластор потянулся за неоткупоренным кувшином.

– Потому что оно… как говорится… случайная удача, – спокойно ответил Конан. – Он отвлекся. Вечером он подметет мной двор и успокоится.

– Даже слепой курице иногда случается найти зерно, – дополнил Проныра и, бросив взгляд на тарелку Кэрли, озадаченно поднял бровь: – Давно хочу узнать, прелесть моя – как можно такое есть?

Девушка не успела придумать достойный ответ. Ее опередил Аластор.

– Ты разве не слышал? Наша Кэрли отныне верная последовательница культа Молчащих и Жующих. Их девиз – «К совершенству через травоедение». Ей предстоит в безмолвии поглотить ровно тысячу двести тарелок зелени, триста из которых она уже употребила. Тогда она в точности познает, как устроен этот мир, получит ответы на любые вопросы…

– И отрастит вымя, как у коровы, – вполголоса, однако достаточно отчетливо проговорил Конан. Оскорбленная до глубины души девушка запустила в него огрызком яблока, но промахнулась. Аластор изобразил праведное возмущение:

– Дорогая, как можно! Ты публично нарушаешь первую заповедь собственной веры! Да не отвлекут тебя насмешки невежд от великого и достойнейшего в мире занятия – тщательного пережевывания гнилой чечевицы. На вот, съешь листочек, успокойся, подумай о вечном.

Кэрли взвыла. Похоже, любящие друзья задались целью довести ее до белого каления. И Малыш туда же! Что за омерзительная штука жизнь!

Ее мучения оборвало чье-то вежливое покашливание. Общество недоуменно оглянулось, ибо к ним никто не подходил, а кашель раздавался совсем рядом. Джай внезапно насторожился и сделал остальным знак, приказывающий держать язык за зубами. На его лице появилось странное выражение – недоверчивое и предвкушающее.

– Я пришел говорить с человек, которого называть Джаем Пронырой. Это есть ты?

Существо не дотягивало ростом даже до трех локтей, зато самоуверенности в нем с избытком хватало на всю Компанию. Оно не относилось к роду людей, хотя на первый, и любой другой взгляд смахивало на низкорослого, весьма бойкого старика, выряженного в одежду ярких красных и зеленых тонов. Сморщенную физиономию, похожую на перепеченное яблоко, украшали длинные висячие усы, пышная бородища и маленькие, азартно блестящие глазки. Из-за оттопыренных ушей торчали длинные жидкие пряди дымчатого цвета, окружавшие блестящую лысину. В ожидании ответа создание нетерпеливо притоптывало носком дорогого сапога из пестрой змеиной шкуры с россыпью мелких кристаллов фионита на отворотах.

Глянув на эти роскошные сапоги, Аластор испытал мимолетный приступ зависти. Он сам давно мечтал купить такие, да вот беда: они нигде не продавались. Договариваться же с мастером-сапожником напрямую он не решался, ибо между ним и сородичами сегодняшнего визитера имелась застарелая неприязнь, вспыхнувшая после таинственного исчезновения некоего ожерелья. Со времени этого досадного происшествия минуло немало лет, однако Аластор подозревал, что память у бывших владельцев драгоценности долгая. Никогда не забывая причиненных им обид, они могли потерпеть с возмездием как сто, так и двести лет, однажды сполна отомстив наследникам былого врага. Они жили намного дольше людей, что неудивительно – они ведь относились к роду подгорных карликов или, как их еще называли, двергов, гномов.

– Он самый, – Джай кивнул. – Чем… – он запнулся, сглотнул и выдавил: – Чем обязаны, почтеннейший?

Ему пришлось быть вежливым – рисковать ссориться с гномами мог только безумец, решивший как можно быстрее и болезненнее свести счеты с жизнью.

В Шадизаре горному народцу принадлежал целый небольшой квартал, расположенный на восходной окраине города. Звалось это местечко Чамган и представляло из себя пять довольно уродливых домов с наглухо зарешеченными окнами, обнесенных высоченной стеной, сплошь усеянной поверху острыми железными опилками. Даже самые заядлые городских хвастуны не отваживались заикаться, что побывали внутри Чамгана, тем более – совались в выкопанные под ним подземелья. Впрочем, приглашенных в гномский квартал людей можно пересчитать по пальцам – этой сомнительной части не удостаивался почти никто.