— А ты уверена, что покойный мистер Голдблюм был адвокатом?

Мэгги нахмурилась:

— Да. Нет. — Она вздохнула. — Если честно, я не особо обращаю внимание на соседей.

— Тоже мне открытие. Ты не обращаешь внимания ни на что, кроме своей работы, поэтому и не можешь ничего толком объяснить про гангстеров.

— Вообще-то я пишу исторические романы. Спроси меня о констеблях с Боу-стрит — и я назову тебе главу и номер абзаца. Кстати, «гангстеры» и «мафиози» — это разные вещи.

— Ладно, я ошибся. Смиренно прошу не просвещать меня больше. Да если бы не мы со Стерлингом, ты бы давно превратилась в отшельницу, бродила бы целыми днями в одной пижаме и разговаривала с кошками.

— Ха-ха. Я кручусь как белка в колесе.

— Генри тоже. Твое счастье, что я недавно решил войти в твою жизнь и несколько ее оживить, если можно так выразиться. Так как нам разузнать побольше о нашем мистере Голдблюме? И о миссис Айрин Голдблюм тоже, если уж на то пошло.

— Давай спросим у Носокса. Когда я переехала сюда два года назад, он здесь уже работал.

Сен-Жюст решил, что это замечательная, а также единственная их идея. Он позвонил по интеркому и пригласил Носокса в квартиру.

Через две минуты Носокс стоял на пороге и нервно озирался:

— Они вернулись?

— Нет, мы одни. — Сен-Жюст указал привратнику на стул. — Нам нужна кое-какая информация о миссис Голдблюм. Что ты можешь нам рассказать?

— О миссис Голдблюм? — Носокс взглянул на Мэгги. — Да ничего. Очень милая старая леди. На Рождество щедрая. Но вы, наверное, о чем-то другом хотите узнать? Ладно. Я не знаю, когда она сюда переехала, но прежде на табличке ее почтового ящика было написано не только ее имя, но и имя ее мужа — правда, перечеркнутое. Я так думаю, они оба тут жили, пока он не умер.

— Интересно. — Сен-Жюст убрал монокль в карман. — Продолжай.

— Ага, конечно. Верите ли, она говорит, что платит за эту квартиру арендную плату. Да только в этом доме все квартиры уже выкуплены. Что-то я ей не верю. Мне кажется, она врет насчет арендной платы и на самом деле выкупила свою квартиру, как и Мэгги. Интересно, откуда у нее столько денег? И почему она врет? Вы об этом спрашивали? А то я больше ничего не знаю.

— Знаешь, Носокс, знаешь. Вот скажи к примеру, часто ли у миссис Голдблюм бывали гости?

— Гости?

— Носокс, пожалуйста, слушай внимательно, что я тебе говорю. Не надо повторять мои слова, просто отвечай на вопросы. Да, гости.

— Да нет, не думаю. Она частенько уезжала, иногда на несколько месяцев. К сестре в Бока-Ратон, наверное, ну, к той, у которой она сейчас. Я забирал для нее почту. Ей очень много писем приходило.

— Это уже интересно. Носокс, припомни-ка, что за письма приходили миссис Голдблюм?

Носокс пожал плечами:

— Что за… ой, простите, случайно вырвалось. Да счета в основном. От врачей, целая куча. Она мне пятьдесят баксов давала раз в два месяца за то, что я забирал для нее почту, даже когда никуда не уезжала. Так это все счета были и еще чек от социального обеспечения раз в месяц. Открытки иногда приходили. Ну, знаете, красивые виды с подписями вроде «Как жаль, что ты этого не видишь».

Мэгги внезапно оживилась:

— Это здорово, Носокс. Ты ведь читал эти открытки? Их всегда читают.

— Я не… ох, ну ладно, Мэгги, да, читал. Но во всех было написано одно: «Как жаль, что ты этого не видишь». Одну я запомнил. С таким большим каменным замком, понимаете? На одно окно показывала стрелочка и было написано: «Моя комната». Ерунда, конечно, это же все на фабрике напечатали. Просто шутка.

— Что-нибудь еще? — спросил Сен-Жюст. — Еще какие-нибудь миленькие картинки?

— Да я особо не вглядывался. Не положено, сами понимаете. Ну, может, случайно что-то видел, пока в лифте ехал… Париж. Да, точно, одна была из Парижа. А еще из Греции. Какой-то из тамошних островов. Они все были откуда-то оттуда, как я теперь припоминаю. Европа, вот как. Ладно, мне надо работать.

— Хорошо, Носокс, спасибо, ты нам очень помог. Если вспомнишь еще что-нибудь, скажи мне или Мэгги.

Едва за Носоксом закрылась дверь, как Мэгги в возбуждении вскочила:

— Он не умер, он скрывается, а она приезжает к нему, когда может, как будто в отпуск. Но мафия узнает об этом, стучится в ее дверь и требует секретные досье или записи. Она сует тебе ключи и уезжает, подставив под удар вас со Стерлингом. Вы ничего не можете поделать. Ничего. У вас нет договора, нет бумаг, нет чеков, нет доказательств. Вы просто сквоттеры. Через какое-то время она позвонит, выяснит, чист ли горизонт, и вернется. Да, все сходится.

Сен-Жюст мягко зааплодировал:

— Великий ум в действии. Я восхищен.

— Заткнись, а? Что я опять не так сказала?

— То, что ты автоматически перенесла ситуацию с воскресшим из мертвых Бадди Джеймсом на мистера Голдблюма, я, так и быть, тебе прощаю. В конце концов, такой вывод логически следует из сегодняшних событий. Но вот чего ты действительно не учла, так это того, что миссис Голдблюм до сих пор живет в своей квартире. Почему бы ей просто не уехать за границу и не путешествовать вместе с мужем, скрываясь от этой твоей мафии?