Он красив. Слишком красив. Суровый и чувственный одновременно. И… элегантный. Красивые и элегантные были не для нее. Они уходили, когда узнавали о ее происхождении.

Черное небо прояснялось. Теперь оно было усеяно звездами, и она ощутила прилив жизненных сил.

Адам проследил за направлением взгляда Джози, а затем снова уставился на нее.

– Я знаю, что для техасца уже поздно, но в конце квартала есть бистро. Его владелец сказал мне, что они будут открыты накануне Рождества, – сказала Джози, пройдя мимо него к двери. – Там отличная кухня и большой выбор вин. Я там pilier.

– Pilier? – Адам так точно скопировал ее акцент, что она позавидовала ему.

Определенно у него есть способности к языкам.

– Pilier – это завсегдатай, – пояснила она.

Улыбаясь, он повторил это слово.

– Мой французский оставляет желать лучшего.

– Мой тоже. Видите ли, я… – Джози остановилась.

Последнее, чего она хотела, это рассказывать ему о своем детстве. Холод начал проникать сквозь тонкую кожу ее туфель, и она содрогнулась.

– Я мерзну.

– Хотите, я куплю вам кофе в вашем бистро? – спросил он. – Или мне лучше самому сварить его для вас? В моей квартире есть отличная кофеварка.

– Я так не думаю, – застенчиво прошептала Джози.

Чувствуя себя неловко под его горящим взглядом, она сделала шаг назад и оступилась.

Но его сильная рука вовремя схватила ее за локоть, и даже сквозь ткань одежды она почувствовала его магнетическое тепло.

– Вам понравится бистро, – прошептала девушка, высвобождаясь.

Затем она выбежала через узкий переулок на большую оживленную улицу, вдоль которой располагались внушительные особняки с мансардами. Над их высокими крышами на фоне темного неба виднелись дугообразные своды исторических зданий. Адам не сразу догнал ее. Казалось, он не замечал великолепия архитектуры.

– Не так быстро, – предупредил он. – Под ногами лед.

– Разве здесь не красиво? – произнесла она, любуясь гирляндами белых лампочек на ветвях деревьев и сверкающим снегом.

Адам ничего не сказал в ответ. Джози пронеслась мимо аптеки, закрытой кондитерской и нескольких баров. Он следовал за ней по пятам, и она всем телом ощущала его присутствие.

– Вы не могли бы идти помедленнее? – попросил он.

Боясь, что он может снова ее коснуться, она подчинилась.

Ей хотелось быть спокойной и беспечной, но вся кий раз, когда она смотрела на Адама, у нее возникало ощущение волнующей близости.

– Вы определенно кого-то мне напоминаете, – сказала она.

– Мы раньше никогда не встречались, – ответил ее спутник.

Тогда почему на его лице промелькнула тень тревоги? Или ей только показалось?

Сегодня у нее выдался длинный день. Этот рождественский сочельник напомнил ей многие другие, полные грусти и одиночества с тех пор, как умерла ее няня. Но в сопровождавшем ее мужчине определенно было что-то знакомое, но пока она не могла понять, в чем дело.

Адам крепче сжал в руках нож и вилку, когда высокий длинноносый официант подозрительно уставился на него. Не сказав ни слова, он поставил на стол корзинку с ржаным хлебом и тарелки с маслом, соусом и улитками. Джози что-то быстро произнесла по-французски. В ответ на это официант закатил глаза и состроил гримасу, вогнав девушку в краску.

Адам сердито посмотрел на мужчину, и тот поспешно удалился.

– Французские официанты, – пробормотал он. – Неужели я им не нравлюсь?

– Возможно, все дело в моем ужасном французском. Но не стоит принимать его поведение близко к сердцу. Таковы все местные официанты.

– Рад, что вы отнеслись к этому философски.

– Вернемся к нашему предыдущему разговору. Знаете, я обычно не соблазняю незнакомых мужчин, – выпалила она.

– Означает ли это, что я особенный?

– Нет!

– Но тем не менее я вам понравился. Я здесь, потому что вы пригласили меня сюда.

– У меня замерзли ноги.

– Тем не менее я польщен вашим вниманием.

Джози очаровательно покраснела, и Адам порадовался, что их разделял стол. Что в ней такого особенного? Почему он ее хотел? Красавицей эту девушку вряд ли можно назвать. Он разглядывал ее длинную шею, полную грудь. Ему хотелось коснуться ее, привлечь к себе, попробовать на вкус шелковистую кожу.

– Я тоже обычно не подглядываю за соседями, – пробормотал он.

– Очевидно, мы пробуждаем друг в друге самое худшее.

Джози сделала глоток вина, затем отломила кусок хлеба и положила себе на тарелку несколько улиток.