– Когда ты ей скажешь? – не унималась Мерри.

– Скоро, – пообещал он. – До того, как дети и Мэдди сообщат ей эту новость.

Мерри не успокоилась, считая, что Люк ее предал.

– Давай пойдем к деду, я тебя с ним познакомлю.

– В другой раз, мне нездоровится. – Мерри едва сдерживала слезы.

– Тогда я провожу тебя в нашу комнату, – произнес он.

Мерри огляделась. В комнате стояла деревянная кровать с изысканной резьбой, задрапированная шторами из тяжелого бирюзового шелка, большой деревянный сундук с кожаными ремнями, письменный стол и мраморная ванна, над которой висело зеркало.

– Располагайся, – промолвил Люк.

В альковах стояли изящные вазы и скульптуры, лежали подушки. Мерри ощутила запах, исходящий от Люка. Он сказал, что это аромат сандалового дерева.

– Ты справишься одна, Мерри? – спросил он, стоя в дверях. – Хочешь принять ванну?

Посмотрев в зеркало, Мерри поморщилась. Обтрепанное платье, лицо все в пыли.

– Да, я хочу принять ванну, – сказала Мерри.

Она бросила взгляд на кровать, и ее сердце болезненно сжалось. Сможет ли она безраздельно принадлежать Люку, после того как он ее предал?

Люк ушел.

Не зря со дня свадьбы ее мучили сомнения. Напрасно она поверила Люку.

Скрипнула дверь, и в комнату вошла Амалия.

Мерри отложила дневник Люка, который читала. Она потеряла счет времени, знала только, что уже закончилась вечерняя трапеза: ужинать Мерри не стала, потому что не хотела встречаться с Амалией.

– Бедная девочка, – промолвила Амалия с притворным сочувствием. – Ты думаешь, что нашла свое счастье. Верно? Смуглолицый принц спас тебя от всех бед и сделал принцессой.

Мерри похолодела. Неужели Люк сказал Амалии, что. Мерри разыскивают как преступницу?

– Ах да, Люк обмолвился, что ты спасла ему жизнь. Он восторженно отзывался отвоем искусстве целительницы. Но ведь он не поэтому сделал тебя своей женой? – Амалия улыбнулась. – Может, ты ждешь от него ребенка? – Амалия пристально посмотрела на Мерри и продолжала: – Как это похоже на Люка! Многие годы он собирает по свету бесприютных и обездоленных и привозит в свой дом. Он не мог жениться по собственной воле на женщине с твоими внешними данными и цветом волос.

Увы! Амалия говорит чистую правду, подумала Мерри, вспомнив детей с их беззубой нянькой и горбуна.

– На этот раз он зашел чересчур далеко, – вздохнула Амалия. – Мы с Люком обручены. Генрих никогда не признает ваш брак. – Она пожала плечами. – Люк знает об этом. В лучшем случае тебя ждет роль его любовницы. – Амалия презрительно усмехнулась и направилась к двери. Но прежде чем выйти, обернулась. – Желаю удачи в лечении графа, – бросила она. – Но насколько я понимаю, ему уже ничего не поможет. Единственное, что ты можешь сделать, – это его отравить. – С этими словами Амалия выплыла из комнаты.

Ошеломленная, Мерри думала о том, что именно рассказал Люк своей бывшей невесте.

Амалия сама догадалась, что Мерри ждет ребенка, или Люк признался ей в этом, желая оправдать свой поступок? Это от Люка она узнала, что Мерри обвинили в колдовстве? Не зря же Амалия посоветовала ей отравить графа. Нет, Люк не мог выдать ее сокровенную тайну.

Впрочем, кто знает. Возможно, Люк надеялся, что Генрих добьется отмены их брака, потому и женился на ней.

Мерри соскользнула на пол и, положив дневник Люка в сундук, заперла его.

А она еще мечтала, что в один прекрасный день Люк полюбит ее. Мерри снова легла в постель. Она не проронила ни единой слезы, воздвигнув вокруг сердца ледяную стену. Боль уступила место равнодушию. Люк предал ее, и Мерри никогда ему этого не простит.

Люк смотрел на спящую жену, тронутый детской невинностью, с которой она обнимала подушку. В свете единственной тонкой свечи ее волосы пламенели, как расплавленное золото. Кожа ее после недавней ванны сияла. В покоях пахло жасмином, – видимо, она обнаружила в сундуке флакончики с маслом. Думала ли Мерри о нем, засыпая? События прошедшего дня заставили его усомниться в этом.

Тяжело вздохнув, Люк поставил свечу на письменный стол и повернулся к умывальнику. Ему очень хотелось принять ванну, но жаль было будить Мерри.

Он снял рубашку и подвигал плечами, чтобы снять мышечное напряжение. Угрозы Амалии не шли у него из головы и мешали расслабиться. Раздевшись догола, он стал растираться влажным полотенцем. По телу побежали мурашки. Беспокойные мысли, роившиеся в его мозгу после отъезда Амалии, вызывали неуверенность.

Он собирался расторгнуть их помолвку таким образом, чтобы не задеть ее королевскую гордость. Надеялся, что у него будет время сделать это продуманно, осторожно – именно так он вел переговоры с сарацинскими воинами об освобождении заложников. Люк никак не ожидал встретить Амалию в Арунделе. Но что случилось, то случилось. Генрих никогда не простит ему этого. А значит, не признает его брака с Мерри.