– Лукас? – хриплым от сна голосом позвала Айрис.

– Скоро должны приехать твои братья, а я даже еще не узнал у слуг, пришло ли мне послание от Оулпена.

– А для чего приедут Дрейк и Джаред? – Сев на кровати, Айрис принялась заправлять за уши непослушные локоны. Опьяняющие изгибы ее тела смутно белели в неясном свете лампы, и Лукас с трудом подавил желание вернуться в постель. – Тея приедет с Дрейком?

Поспешно обтираясь полотенцем, смоченным в ледяной воде из кувшина, Лукас решил прежде ответить на второй вопрос.

– Я не знаю, приедет ли миссис Дрейк.

Быстро натянув бриджи и рубашку, Лукас не стал завязывать галстук и надевать сюртук. А вот о жилете, как и о носках с ботинками, не забыл.

– Мы собираемся обсудить то, что узнали сегодня утром.

– Вы узнали что-то? – Айрис поспешно вскочила с кровати и принялась умываться.

Лукас замер на мгновение, чтобы полюбоваться волшебным зрелищем. Айрис засмеялась, и ее лицо залила краска смущения.

– Перестань созерцать меня и подай платье.

Однако когда Лукас понял, что его жена собирается надеть платье прямо на голое тело, он отказался помогать ей.

– Ты не пойдешь вниз полуодетой!

– Почему? Ты же не стал повязывать галстук, да и сюртук не надел.

– Однако я не забыл надеть штаны. А теперь возьми-ка вот это, иначе останешься здесь, пока я буду разговаривать с Дрейком и Рейвенсвудом. – С этими словами Лукас подал жене сорочку. – Так и быть, корсет можешь не надевать.

Маленькая нахалка округлила глаза, но все же натянула сорочку, бормоча:

– Огромное спасибо тебе, Лукас. Ты воплощение благоразумия.

– Перестань дразнить меня, иначе я покажу тебе, насколько неблагоразумным могу быть, – предупредил Лукас.

Айрис натянула платье, а потом повернулась спиной к мужу и приподняла волосы, давая понять, что он должен застегнуть крючки. Лукас откликнулся на призыв. Он застегивал платье, слегка касаясь костяшками пальцев шелковистой кожи и жалея о том, что у него нет времени, чтобы разглядеть спину жены поближе.

Он застегнул последний крючок и медленно отступил назад.

– Совсем другое дело.

Айрис с улыбкой повернулась к мужу.

– Спасибо. Отныне я предпочту, чтобы меня одевал ты, а не Пэнси.

– А я предпочел бы раздевать тебя.

На ее щеках вспыхнул очаровательный румянец, однако улыбка не исчезла с лица.

– Звучит многообещающе.

Лукас больше не смог сдерживаться. Он притянул жену к себе и впился в ее маленький дерзкий рот. Айрис обмякла в его объятиях и мгновенно приоткрыла нежные губы. Лукасу стоило немалых усилий оторваться от жены – он вдруг понял, что начинает расстегивать крючки, которые только что сам застегнул.

Прервав поцелуй, Лукас отступил подальше от соблазна.

– Мне нужно поговорить со слугами.

– О чем?

– Оулпен должен был прислать мне письмо. Мы условились об этом сегодня утром в клубе.

Айрис замерла с расческой в руках.

– А какое отношение к шантажисту имеет лорд Оулпен?

– Никакого. Но он отъявленный сплетник и может что-то знать.

Скрепив золотистые локоны лентой, Айрис устремила взгляд серьезных карих глаз на мужа.

– Но он может знать что-то только в том случае, если сплетни уже бродят в обществе, не так ли?

Лукас не хотел лгать. Кроме того, Айрис и так скоро все узнает.

– У меня есть основания полагать, что так оно и есть.

– Понятно. Но почему ты не сказал мне об этом раньше? Неудивительно, что мои родители решили уехать из Лондона. Думаю, они тоже кое-что услышали.

Лукас нахмурился:

– Скорее всего твои родители приняли решение уехать гораздо раньше, иначе они просто не успели бы собраться так быстро. Я не позволю тебе взвалить на себя ответственность за их решение.

Айрис улыбнулась:

– Все в порядке, Лукас. Я не собираюсь брать на себя вину. Ты прав. Думаю, они приняли решение уехать в тот вечер, когда мы сообщили им о письме шантажиста. – На ее лице появилось выражение озабоченности. – Мне очень жаль тебя. Наверное, Святому нелегко состоять в браке с незаконнорожденной дочерью графа, который имеет столь шаткое положение в обществе.

– Меня менее всего интересует положение твоего отца в обществе, впрочем, как и твой статус его дочери. Теперь ты моя жена, графиня Эштон. Меня волнует только это. – А его статус Святого может отправляться ко всем чертям.