– Спасибо, – Радзянский говорил на арабском, – вы мне очень помогли.

Глубоко кивая, бармен принял чаевые и проводил незнакомца добрым взглядом.

Место встречи с Русланом Хачировым было оговорено заранее – Гемлик, отель «Голубая лагуна». Пройдя в московском аэропорту таможенный досмотр, подхватив дорожную сумку и кейс-атташе с лэптопом внутри, Радзянский по междугороднему телефону-автомату позвонил в гостиницу. Его тотчас соединили с Русланом. Короткий разговор, и, наплевав на чувства кавказца, на его гордость, он попросил к телефону Лену. Пока ее разыскивали, Радзянский, упиваясь отличным настроением, представил себе Хачирова, плавившего телефонную трубку огненным дыханием.

Наконец Радзянский услышал голос Елены. Льву показалось, что она не в настроении. Хотя какое тут настроение, когда тебя не то что подслушивают, а буквально проглатывают каждое сказанное тобой слово.

– Я жду тебя, очень жду.

Молодец девочка! Прояви характер, покажи своему папочке, что ты самостоятельная, взрослая женщина.

Касаясь губами телефонной трубки, он почему-то очень тихо сказал:

– Уже вечером я обниму тебя. Целую, пока.

Это был не первый звонок Хачирову. Два дня назад в коротком телефонном разговоре Радзянский сообщил, что у него нет причин спешно покидать Египет – то есть сработал он чисто и вне подозрений у местной полиции, – а в Россию он вылетит вместе с туристической группой. Хоть Арабу и не терпелось поскорее сесть в самолет, он не хотел своим внезапным отъездом дать повод группе отдыхающих для ненужных разговоров. Да и на таможне отбившиеся от группы всегда вызывают подозрение.

Из Шереметьева в Домодедово Радзянский добрался на такси, купил билет до Сочи и наскоро пообедал в ресторане. Из Каира он прихватил кипу газет на арабском языке и перечитывал кое-какие статьи, рассматривал фотографии, которые послужат заказчику доказательством выполненной работы.

Когда Лев ехал в такси, он снова и снова вспоминал Лену Хачирову. Вот они прощаются на парковочной площадке, она наклоняется к двери автомобиля, ее погрустневшие глаза смотрят на Льва через стекло, ее палец чертит на стекле какую-то фигуру, которая проявляется, оживает под ее нежным дыханием, приобретая черты символического сердечка. Да, она оживила его, вдохнула в него жизнь – это и про сердце, и про самого Льва Платоновича. Машина разворачивается, Лев оглядывается и машет девушке рукой, она отвечает ему; потом еще раз, когда машина, скрывшись на время в серпантине уходящей вверх дороги, открылась вновь.

Он не видел, как Лена вошла в отель, поднялась к себе в номер и долго сидела, готовая разреветься; как она спустилась в ресторан и на вопрос Руслана, проводила ли она Радзянского, ответила утвердительно:

– Да, Руслан.

– Отличная работа, – похвалил кавказец, вынимая из кармана пухлый кошелек. – Держи, – Хачиров бросил небрежно на стол несколько сотен долларов. – Как и договаривались, тут пять тысяч. Неплохо – при полном пансионе и бесплатной выпивке.

Лена взяла деньги и налила себе вина.

– А где ваше спасибо? – улыбаясь, спросил Руслан.

– За что говорить спасибо? Я заработала их, а не выпросила. Что, не так разве? – Она обожгла кавказца ненавидящим взором, который скрылся за солнцезащитными очками.

Сейчас Лена ненавидела себя еще больше. Когда знакомилась с Радзянским, в душе не было гадливого чувства продажности. Ей было интересно, она втянулась в романтичное, на ее взгляд, приключение с этим симпатичным смуглолицым человеком. То, что романтика плохо пахла, поняла... нет, не сейчас, а когда разыгрывала спланированную заранее сцену вломившегося в ее номер папаши. Она справилась с заданием – доказала, что она дочь Хачирова. И заработала денег.

С Радзянским ей действительно было хорошо. Ей пошел только девятнадцатый год, но все же она была женщиной, способной почувствовать и понять, что испытывает к ней этот мужчина. Ей показалось, что он долгое время был обделен лаской. Однако вскоре он забудет ее, а вот она его, наверное, не скоро. И тому две причины: она «сдала» его, продала Руслану, и он ей действительно нравился.

Хачиров сказал, что ей предстоит иметь дело с пятидесятилетним мужчиной, Лев и выглядел на пятьдесят – не больше и не меньше. Но не молодился, как многие. Лена вдруг пришла к неожиданному выводу: Радзянскому шли его годы, просто невозможно представить его на пять, десять лет моложе.

Девушка хотела и не могла предупредить Льва о грозящей ему опасности. Она боялась Руслана, но тем не менее, сгорая со стыда, в первую же ночь с Арабом пыталась намекнуть, что у того серьезные проблемы. Она, прижавшись к нему, букву за буквой выписывала у него на груди: «Опасно! Тебе грозит опасность!» А он, полусонный, спрашивал, что она пишет – номер своего телефона?

И еще несколько раз порывалась предупредить его, когда романтика перешла в иное качество, хотела вместо сердечка изобразить на стекле машины все то же, означающее опасность, слово. Смалодушничала? Нет. Должно, должно быть другое определение, которого она не нашла.

– Нет, не так, деньги ты именно выпросила, – этими словами Руслан вернул девушку из раздумий. – Тебе предлагали четыре тысячи, а ты запросила семь, мы сошлись на пяти. Как и положено шлюхе вроде тебя, ты торговалась, а сейчас строишь из себя целомудренную барышню. Ничего не выйдет, дорогая.

Девушка встала, прерывая собеседника.

– Все? – спросила она. – Я могу быть свободной?

– Конечно. Дней восемь-десять отдохни.

– Что значит «отдохни»? – Лена снова была вынуждена опуститься на стул. Оказалось, что разговор отнюдь не закончен.