– Мы не должны стелить постели каждый день.

Как Энджи и подозревала, ведущую роль в этом дуэте играла Люси, а Дейзи следовала ее примеру, и теперь она стояла сзади, опираясь на искалеченную ногу, так что кайма ее платья прикрывала специальный ортопедический башмак. Ее левое бедро выдавалось вперед, а спина была неуклюже наклонена; Энджи заподозрила, что эта поза причиняет ей боль.

– Нет, не должны, но настоящие молодые леди это делают, – сказала Энджи, стараясь говорить спокойно. – И кажется, я слышала, как ваш отец упоминал еще о какой-то домашней работе, которую вы должны выполнять.

– Мы не можем вытирать пыль. Особенно когда везде развешана лапша.

Люси рванулась к задней двери, приостановившись только, чтобы бросить свои учебники и грифельную доску на пол возле угольного совка.

– Пойдем, Дейзи. Пошли!

Энджи отчаянно пыталась придумать, как наилучшим образом подавить это явное неповиновение. Дать Люси шлепка? У нее чесались руки – так ей хотелось это сделать. Схватить их, до того как они выбежали за дверь, и запереть в доме?

– Если вы уйдете, не прибрав в своей комнате, вам придется пожалеть об этом. – Даже для ее собственного слуха эта угроза прозвучала несерьезно. – Вы будете наказаны.

Это было уже лучше, и все же слишком неопределенно. Однако грозить каким-то конкретным наказанием было слишком опасно. Она не чувствовала себя вправе это делать, потому что не знала, как относится к вопросу о наказаниях Сэм. Кроме того, она не могла представить себя бьющей ребенка. Взрыв хихиканья убедил ее в том, что в этом доме наказания не боятся. Они уже были за дверью, когда Энджи ринулась за ними и закричала:

– Постойте! Я должна знать, куда вы отправились! – Люси оглянулась на нее:

– Я же сказала. Мы идем к «Старому дому». – Это звучало довольно безобидно.

– Ладно, – с сердцем сказала Энджи. – Но будьте дома кужину.

Первая битва была ею проиграна генералу мисс Люси, лучше ее знавшему правила игры. К завтрашнему дню Энджи тоже будет знать правила и в следующий раз не подкачает.

– Люси! Что такое «Старый дом»?

– Это самый лучший бордель на Майерс-стрит, – крикнула Люси, прежде чем две золотистые головки скрылись за пригорком, круто вздымавшимся к Беннет-стрит. – Там работают самые красивые шлюхи!

Три пары возмущенных глаз вонзились в него, как три кинжала. Сэм почувствовал себя так, будто, войдя в парадную дверь, оказался перед расстрельным взводом.

– Где ты был? – В гневе Энджи говорила отчетливо, выделяя каждое слово.

– Я же сказал тебе, что буду поздно.

Миновав стол, за которым сидели Энджи и девочки, он направился к плите и поднял крышку с высокого котелка. От аромата тушеной говядины и домашней лапши он почувствовал слабость в коленках. Он не мог припомнить, когда на этой плите была приготовлена приличная еда.

– После работы я поехал на Голд-Хилл проверить пару своих заявок. Одна из них представляется многообещающей. Посмотрим, что выйдет.

– Папа, мне надо с тобой поговорить!

– Мне тоже надо, папа!

– И мне!

Снова восклицательные знаки после каждой фразы.

– Я так и предполагал. Не может ли это подождать, пока я поужинаю?

Приняв воцарившееся молчание за изъявление согласия, он положил в глубокую миску рагу и лапши и добавил густой подливки. По-настоящему Энджи должна была бы позаботиться о нем, как делают все добрые жены, но одного взгляда на ее руки, сложенные на груди, а также на ее поджатые губы и мрачные глаза было достаточно, чтобы понять, что сегодня она этого делать не станет. Он отрезал себе ломоть хлеба, потом поставил свой ужин на стол.

Три мрачные леди наблюдали за ним, пока он солил рагу и клал салфетку себе на колени. Они смотрели, как он мажет на хлеб масло, наблюдали, как он набрал в ложку густой подливки. Пока Сэм глотал первую ложку, его сотрапезницы завороженно следили за тем, как вверх и вниз двигается его адамово яблоко.

Он положил вилку и спросил, подавив вздох разочарования:

– Ладно, кто первый?

– Мы, – настойчиво произнесла Люси, метнув яростный взгляд в Энджи.

Дейзи торжественно и мрачно смотрела на него серыми глазами.

– Мы ни в чем не виноваты, папа!

Голос ее звучал слишком похоже на голос Люси, и это было подозрительно. – Мы должны говорить при ней?

Энджи медленно отвела от груди руку и сделала ею отстраняющий жест:

– Я не двинусь с места. Если вы нуждаетесь в уединении, можете выйти во двор.

Девочки встали из-за стола.

Апрельские вечера бывают кое-где теплыми, но не на высоте девять с половиной тысяч футов. В то же время холодный ночной воздух должен был сократить их разговоры, и Сэм, смог бы скорее вернуться к своим рагу и лапше. Хотя Энджи и не внушала Сэму особого доверия, но готовить она умела, а он много мог простить женщине, если она была красива да еще умела готовить.