– Я понимаю только, что нахожусь под тройным обстрелом: фениев, временной ИРА и Мартина. Вот почему я удираю из города.

– Ты должен задержаться. Кто такая Терри О'Нил? Почему ее похитил человек по имени Морган? Кто свидетель этого? Где ее держат?

– Это твои проблемы.

– Мы работаем сейчас над этим, Джек, но ты ближе всех к разгадке. И у нас очень мало времени. Если ты назовешь свои источники…

– Нет, – бросил Фергюсон. Но Бурк продолжал:

– К тому же пока ты еще здесь, мог бы проследить, где Гордон Стиллвей, архитектор-смотритель собора святого Патрика. Он тоже пропал.

– Да мало ли кто теперь пропадает. Я вот тоже. Пока.

– Нет! Подожди!

– Зачем? Почему я и дальше должен рисковать своей жизнью?

– По тем же причинам, по которым ты рисковал все это время, – во имя мира.

Фергюсон вздохнул, но ничего не ответил.

– Предложи ему тысячу долларов, – прошептал Лэнгли, – нет, дай ему полторы. Нас только похвалят.

Бурк продолжал разговор с Фергюсоном:

– Мы хотели бы освободить всех ирландцев, которые не имели никакого отношения к происходящему, и даже активистов и боевиков временной ИРА. Когда закончится этот бардак, мы будем по-прежнему работать с тобой, и ты сам убедишься, что ни власти, ни пресса не коснутся тебя. – Бурк помолчал и продолжил: – И ты, и я, мы оба ирландцы. – Ему вспомнилась попытка Флинна сыграть на кровном родстве. – И ты, и я не хотим терять своих голов. – Бурк оглянулся на Лэнгли и тот одобрительно кивнул.

– Подожди! – сказал Фергюсон, замолчал на минуту-другую, затем спросил: – Как мне встретиться с тобой попозже?

Бурк облегченно вздохнул:

– Попытайся дозвониться в дом настоятеля. Телефоны скоро заработают. Пароль: «гном»… За тобой будут охотиться.

– Вся эта заваруха больше похожа на эпидемию проказы. Давай, Бурк, сделаем паролем слово «проказа». Ну да ладно, это я так. Если не дозвонюсь до тебя, то к дому настоятеля не пойду – повсюду понатыканы патрули и кордоны, они проверяют всех подряд. Так что если не дождешься от меня звонка, давай установим место встречи. Например, в зоопарке, в час ночи.

– Давай где-нибудь поближе к собору, – предложил Бурк.

– Хорошо. Но не бар и не другие людные места. – Фергюсон задумался. – Отлично! Давай в маленьком парке на Пятьдесят первой улице – это недалеко от тебя.

– Но он закрывается с наступлением темноты.

– Перелезь через ворота!

Бурк улыбнулся:

– Когда-нибудь у меня будут ключи от ворот всех парков в городе.

Фергюсон усмехнулся:

– Поступай для этого на работу в департамент парков. Они дадут тебе ключи, а метлу свою принесешь.

– Договорились. Удачи тебе! – Затем Бурк обратился к Гонсалесу: – Отпусти его. – Он положил трубку и облегченно вздохнул.

– Так, значит, ты считаешь О'Нил настолько важной фигурой, что стоит рисковать жизнью Фергюсона? – спросил Лэнгли.

Бурк глотнул из бокала бренди и поморщился:

– Как только люди пьют такую дрянь?

– Так как все же, Пат?

Бурк подошел к окну и посмотрел на собор. Лэнгли не отставал:

– Я не касаюсь моральных аспектов. Хочу только знать: это действительно настолько важно, что стоит его жизни?

Бурк ответил, но так, будто вел разговор с самим собой:

– Похищение – это довольно расплывчатый вид преступления, оно сложнее, чем нападение, а во многом и более зловещее – сродни захвату заложников. – Он на минуту задумался, потом продолжал: – Взятие заложников – эта одна из форм похищения. Стало быть, Терри О'Нил тоже заложница.

– Кто все же взял ее в заложницы?

Бурк повернулся к Лэнгли лицом к лицу:

– Понятия не имею…

– Кто это сделал и кому нужно ее освобождать? Ведь никто не предъявлял никаких требований.

– Странно как-то, – согласился Бурк.

– Вот именно, – поддакнул Лэнгли. Бурк бросил взгляд на пустой стул Шрёдера. Присутствие Берта, несмотря ни на что, все же успокаивало. Бурк спросил с легкой иронией в голосе:

– А ты уверен, что он вернется?

Лэнгли пожал плечами:

– Есть замена, его помощник сидит в соседней комнате у телефона, ждет, словно дублер, когда нужно будет вступить в игру… Позвони Флинну.

– Позвоню позже.

Бурк сел на стул Шрёдера и, откинувшись, посмотрел на высокий потолок. Большая трещина проходила от одной стены к другой, ее зашпаклевали, но закрасить не успели. Мысленно он представил себе ужасную картину разрушенного собора, затем вообразил другую: статуя Свободы лежит на берегу гавани, наполовину погруженная в воду. Вспоминались шедевры мировой культуры: римский Колизей, руины Акрополя, затопленные Нилом египетские храмы.

– Знаешь, – сказал он, – собор сам по себе не так важен. Ничего не стоят и наши с тобой жизни. Важно, как мы поступаем, важно, что люди скажут и напишут о нас потом, в будущем.

Лэнгли посмотрел на него оценивающе. Иногда Бурк просто удивлял его.

– Да, ты прав, но лучше сегодня не говори об этом никому больше.

– И завтра, если придется вытаскивать мертвые тела из-под обломков…

– Так, что у нас здесь? – раздался голос Хики совсем близко от Морин. – Что это за свет такой проникает через вон то окно, Морин? – Он рассмеялся, но затем резко произнес: – Отползай оттуда, а то мы пристрелим тебя.