Но Стерна беспокоили не только вопросы общего веса рынка недвижимости — ему вполне хватало и собственных проблем.

«То, что неприятности были не у меня одного, а у всех вокруг, служило слабым утешением. Вдобавок мне очень мешала публичность всего происходящего. У нас есть очень широкий круг друзей, с которыми я встречался почти каждое утро, и они не спускали с меня глаз и были в курсе всех моих дел».

Он говорит, что большую часть 1974 года — самый еяый период кризиса — он держался только на транквилизаторах, потому что напряжение было невыносимым.

«Они помогали мне сохранять равновесие. Но мне отчасти повезло, потому что многим другим, оказавшимся в такой же ситуации, пришлось просто отойти в сторону и допустить посторонних людей к своим делам и документам. А я полтора года работал вместе с Кеннетом Корком, помогая ему разобраться в делах нашей компании, поставляя ему информацию об имуществе, принадлежащем нашей группе. В каком-то смысле это мне очень помогло. Всегда лучше заниматься делом, вместо того чтобы болтаться по улицам и растравлять душу мыслями о своей печальной судьбе».

Главной его заботой было по возможности оградить от неприятностей свою семью.

«В какой-то момент оказалось, что на моем личном счету осталось не больше каких-нибудь пяти тысяч фунтов. Когда все закончилось, моим единственным желанием стало сохранить нормальную атмосферу в доме. А это было непросто. Ведь нельзя помешать тому, что дети слышат в школе всякие сплетни об отце, которые их приятели приносят из дома. В конце концов, человека в этой жизни могут поддержать только семья и вера».

Тем временем Корк прилагал все усилия, чтобы предотвратить личное банкротство Стерна. Он полагал, что без его личных капиталов можно и обойтись. Тем более что кредиторы не смогли бы без помощи Стерна разобраться в запутанных делах его компаний. Все они хотели избежать обвальной распродажи имущества «Стерн груп», и Стерну было поручено исполнять обязанности директора группы компаний под непосредственным руководством Корка. Этого не могло произойти, если бы его довели до личного банкротства. Стерну даже платили жалование.

«Я не уверен, смог ли бы я прожить на эти деньги, но мне все-таки что-то платили».

Сначала это было пятнадцать тысяч фунтов в год (что по тем временам было немалой суммой), но постепенно, по мере того как процесс ликвидации шел к концу, это сумма уменьшалась. Последние несколько месяцев ему платили как консультанту из расчета тысяча фунтов в год. А когда в декабре 1975 года они с Корком окончили совместную работу, выплаты прекратились совсем.

В начале 1977 года Корк позвонил Стерну и сказал, что больше пе может откладывать решение вопроса о его личном банкротстве.

«Это было для меня большим ударом. Пока я был нужен нашим кредиторам, я мог не опасаться, что они поставят вопрос о моем личном банкротстве. Но как только я выполнил свою миссию, неизбежное должно было произойти».

Официально вести дело о его личном банкротстве был назначен «Кайзер Ульмап бэнк». Он потребовал ко взысканию со Стерна двадцать миллионов фунтов.

«Это был странный выбор, потому что „Кайзер Ульмап“ являлся коммерческим банком, который и сам бы потерпел крах и, прекратил свое существование без „спасательной шлюпки“ от „Бэнк оф Ингленд“.

Поскольку намечалось судебное следствие по вопросу его личных поручительств, Стерн предложил передать все принадлежащее ему имущество и согласился подвергнуться какой угодно форме разбирательства, но только если это будет осуществлено частным порядком и сохранится хоть какая-то возможность избежать официального объявления его банкротом. Но ему было отказана Кредиторы полагали, что поскольку его компания задолжала такую огромную сумму сразу нескольким банкам и поскольку в деле были замешаны национальные интересы, то все разбирательство следовало проводить совершенно открыто и публично. Кредиторы также сочли, что любой, кто захочет подвергнуть Стерна перекрестному вопросу, должен иметь возможность сделать эсо.

В это время кто-то посоветовал Стерну самому заявить о своем банкротстве. Это бы вывело из игры «Кайзер Ульман бэнк» и позволило бы Стерну избежать длительной и выматывающей битвы с кредиторами. Этот вариант показался Стерну наиболее безболезненным, но он решил все-таки поинтересоваться мнением своего адвоката, который сказал, что этого не следует делать до тех пор, пока существует хоть какая-нибудь надежда, что банкротства удастся избежать.

«И тогда я начал защищаться».

Он построил свою защиту на процессуальных тонкостях, но это ему не помогло.