Поэзия и проза Древнего Востока
вернуться

Чжао Е
Шрифт:

«Охотник Шу…» (4)

1 Охотник Шу на своей колеснице. Он правит четверкою лошадей. Вожжи, как шелк, для него легки. Приплясывают на бегу рысаки. Горят огни среди болот. Шу полуголый шагнул в тростники. Тигр добычу рвет на куски. Тигр падет от его руки. Князю тигра Шу принесет. Шу, берегись! У тигра клыки! 2 Охотник Шу на своей колеснице Правит гнедою четверкой своей. Вытянуты шеи коней. Кони похожи на диких гусей. Горят огни среди болот. Каменный гонг на болотах слышней. Мчатся кони, грызут удила. Четыре коня — четыре крыла. И тетиву рука напрягла, И настигает зверя стрела. 3 Охотник Шу на своей колеснице. Он правит четверкою серых коней. Тянутся кони, как руки, вперед. Рады пуститься кони в полет. Горят огни среди болот. Но вот колесница замедлила ход. Кони уже не грызут удила. Сгущается ночная мгла. Убран лук. Тетива замерла. И остается в колчане стрела.

«Воды Чжэнь и Вэй…» (21)

1 Воды Чжэнь и Вэй Быстрого быстрей. Девушкам и юношам Хватит орхидей. Говорит она: «Ты придешь туда?» Говорит он: «Да!» «Приходи скорей!» Для влюбленных он, Этот берег Вэй, От тебя — пион, И тебе — пион. 2 Воды Чжэнь и Вэй Светлого светлей. Молодым встречаться там Будет веселей. Говорит она: «Ты придешь туда?» Говорит он: «Да!» «Приходи скорей!» Для влюбленных он, Этот берег Вэй. От тебя — пион, И тебе — пион.

Песни царства Ци

«Слышишь? Поёт…» (1)

«Слышишь? Поет петух на заре. Уже придворные на дворе». «Какие придворные? Ночь на дворе. Самое время петь мошкаре». «Смотри! На востоке солнце встает. Уже во дворе толпится народ». «Какое там солнце! Спит весь народ. Луна выходит на небосвод». «Поет мошкара в тумане ночном». «Как сладко нам лежать вдвоем! Идут придворные на прием. В опалу мы с тобой попадем».

«Ещё на Востоке…» (5)

Еще на востоке полночный мрак. Одеться хоть бы кое-как! Нет, промедление не к добру, Когда тебя требуют ко двору. Еще на востоке не брезжит рассвет. Ты второпях кое-как одет. Князю медлительность не по нутру. Придворного требуют ко двору. Ивы ломаешь, бежишь бегом. Мчишься, как бешеный, напролом. Пускай темнотою окутан восток. Не раньше срока, значит, не в срок.

Песни царства Вэй

«Мыши, не ешьте наше зерно!..» (7)

1 Мыши, не ешьте наше зерно! Три года ели вы наше пшено. Так объедаться, мыши, грешно. Вы не уйдете? Что ж, решено! Нам остается только одно. Если нам счастья здесь не дано, В другой далекой стране оно. Там правда ждет нас давным-давно. 2 Мыши, не ешьте наше зерно! Мы без пшеницы — в который раз! Так объедаться, мыши, грешно. Снова пропал наш зимний запас. Нам остается только одно. Если совесть вам не указ, Мы переселимся в добрый час. Где-то ждет справедливость нас. 3 Мыши, не ешьте наше зерно! Всюду раздолье вашим зубам. Так объедаться, мыши, грешно. Не прокормить вас нашим хлебам! Нам остается только одно: Не наниматься к таким господам. Мы будем рады новым местам. Плакать нам не придется там.

Песни царства Тан

«В горах карагач растёт…» (2)

1 В горах карагач растет. Вязы — среди болот. Наряды неношеные твои Пылятся который год. Добрые кони в конюшнях твоих Других заждались господ. И все это после смерти твоей Получит какой-нибудь мот. 2 Сумах вырастает в горах. Терновник в болоте зачах. Твои покои не помнят гостей. Народ — на других дворах. Пока барабаны твои молчат При запертых дверях. Получит все после смерти твоей Какой-нибудь вертопрах. 3 Холм сумахом богат. Дикий внизу виноград. Яств не жалей, вина не жалей! Цитры твои молчат. Продлил бы за полночь дни твои Их полнозвучный лад. Другой распахнет после смерти твоей Двери твоих палат.

Песни царства Цинь

«Желтым пташкам порхать…» (6)

1 Желтым пташкам порхать хорошо. Зеленые ветви — отрадный кров. Кто с государем в последний путь? Цзы-Цзюйя янь-си, боец из бойцов. [413] Он в битве стоил ста храбрецов. В сраженье враг от него бежал, А перед могилой он сам задрожал. Синее небо! Закон твой суров. Неумолима твоя высота. Могила все еще не сыта. Живыми закапываем смельчаков. Каждый из них нам дороже ста. 2 Желтым пташкам порхать хорошо Среди зеленых древесных вершин. Кто с государем в последний путь? Чжун-хан, богатырь, Чжун-хан, исполин. Он стоил сотни в битве один. В сраженье враг от него бежал, А перед могилой он сам задрожал. Синее небо! Закон твой суров. Неумолима твоя высота. Могила все еще не сыта. Живыми закапываем смельчаков. Каждый из них нам дороже ста. 3 Желтым пташкам порхать хорошо. Вокруг тернового вьются куста. Кто с государем в последний путь? Чжэнь-ху, чья совесть навеки чиста. Один он стоил в битве ста. В сраженье враг от него бежал, А перед могилой он сам задрожал. Синее небо! Закон твой суров. Неумолима твоя высота. Могила все еще не сыта. Живыми закапываем смельчаков. Каждый из них нам дороже ста.

413

Цзы-Цзюйя янь-си, боец из бойцов— Все три храбрых воина, упоминаемые в этой песне, по свидетельству древних комментаторов, были братьями.

Песни царства Бинь

Месяцеслов (1) («Никнет в месяце седьмом звезда огня…»)

1 Никнет в месяце седьмом звезда огня. На девятый месяц шуба нам нужна. Непогода в первом месяце страшна. Холод лютый будет в месяце втором. Без одежды теплой мы не проживем. В третьем месяце пахать уже пора. На четвертый месяц в поле мы с утра. Пашем южные поля мы допоздна. В поле пахарю обед несет жена. Нам весной смотритель спуску не дает, И на пахоту выходит весь народ. 2 Никнет в месяце седьмом звезда огня. На девятый месяц шуба нам нужна. Всей земле тепло, когда придет весна. Иволга поет весною там и тут. Девушки с корзинками по тропе идут. Листья с шелковицы дружно рвут они. Все длиннее эти солнечные дни. Белизною на ветру полынь блестит. Растревоженная девушка грустит. Видно, скоро в дом чужой войдет она, Молодому господину отдана. 3 Никнет в месяце седьмом звезда огня, Тростники густые в месяце восьмом. В месяц шелкопряда топоры возьмем! Чтобы шелковица разрослась пышней, Обрубают ветки лишние на ней. В месяце седьмом кричит сорокопут. В месяце восьмом у нас в селеньях ткут. Краска черная и желтая — для нас. Ярко-красная приятнее для глаз. Ткани лучшие покрасим в красный цвет, Чтобы княжич наш нарядней был одет! 4 На четвертый месяц травам расцветать, В пятом месяце цикадам стрекотать. В месяце восьмом зерном народ богат. Будет в месяце десятом листопад. В первом месяце охотимся в лесу. Барсука добуду, кошку и лису. Теплый мех я господину принесу. Снова быть облаве в месяце втором. Состязаться нам в искусстве боевом. Князь — хозяин всем убитым кабанам. Только поросята остаются нам. 5 В пятом месяце кузнечик прыг да скок. На шестой крылами шевелит сверчок. В месяце седьмом сверчок среди полей, В месяце восьмом — под крышею твоей, В месяце девятом — около дверей, Чтобы на десятый месяц — под кровать. Время северные окна закрывать, Дыры затыкать и двери шпаклевать, Крыс выкуривать и дома зимовать. Старый год уже закончится вот-вот. Возвращаемся домой под Новый год. 6 Вишен в месяце шестом себе нарвем. Поедим бобов мы в месяце седьмом. Финики поспеют в месяце восьмом, На десятый месяц рис в полях мы жнем, Чтоб весною дедов угостить вином, Чтобы жить подольше старикам седым, Дыни в месяце седьмом всегда едим. Тыквы поспевают в месяце восьмом. Семя конопляное в девятом соберем. Запасли растопки, натаскали дров. Будет сыт хозяин, будет он здоров. 7 В месяце девятом трамбуем огород. [414] На току хорошем целее умолот. Урожай в десятом принесут поля. Рис, бобы, пшеница, просо, конопля… Много всяких злаков нам дает земля. Урожай собрали. Близится зима. Приводить в порядок надо нам дома. Травы рвать придется нам теперь с утра. На витье веревок остаются вечера. Залатать бы нашу крышу поскорей! Только снег растает — вновь паши да сей! 8 В месяце втором колоть мы будем лед. Йонг-йонг-йонг, — звенит он, йонг-йонг-йонг, — поет. А на третий заготовим лед мы впрок. На четвертый месяц наступает срок В жертву принести барана и чеснок. В месяце девятом лист уже поблек. В месяце десятом расчищаем ток. И на празднике вином наполнен рог. Пьем вино из рога за глотком глоток, Чтобы нам не ведать горестей и бед, Чтобы жить на свете десять тысяч лет.

414

В месяце девятом трамбуем огород— После того как овощи с огорода были сняты, огород трамбовали и превращали в ток.