Как Билл предпочтет поступить с квартирой? Пожелает сохранить ее за собой, продать, остаться в ней или уступить ее жене? Свое решение Мэри Стюарт уже приняла: она откажется жить там, где ее никогда не отпустит боль. Стоит ей пройти мимо комнаты Тодда, как накатываются страшные воспоминания, независимо оттого, пуста комната или по-прежнему забита вещами сына. Ей достаточно того, что он здесь жил, здесь висел принстонский флажок, здесь стояли спортивные призы, а здесь сидел плюшевый медвежонок, когда сын был еще малышом...

Она убрала вещи из его комнаты, теперь настало время выносить свои. Им всем пора начать новую жизнь. Если ей повезет и судьба будет к ней на этот раз милосердна, она проведет остаток отпущенного ей срока с Хартли.

– Хочешь, съездим вместе на остров Фишер, когда ты вернешься? – осторожно спросил он. – У меня там чудесный старый домик. После смерти Маргарет я там почти не бывал. В августе было бы самое время туда наведаться.

Она с благодарностью посмотрела на него и кивнула. Каждого преследовало свое прошлое...

– С удовольствием! Я вообще, не знала, куда себя девать в этом году, тем более что Билл так надолго уехал. Собиралась навестить друзей в Хэмптоне.

– Лучше побудь со мной! – взмолился он, целуя ее в шею. Ему ничего так сильно не хотелось, как просыпаться с ней рядом, слушать шум океана, любить ее на протяжении всего дня, всей ночи, всего утра, вести с ней задушевные беседы, показывать свои любимые книги. Он уже открыл в ней страстную любительницу хорошей литературы; оказалось, что они любят одних и тех же писателей. В его коллекции есть редкие издания, которыми ему не терпелось с ней поделиться. Как хорошо идти с ней по жизни, держась за руки и доверяя ей все сокровенное! Впрочем, секретов от нее у него почти и не осталось... Как хорошо скакать им вдвоем среди диких цветов Вайоминга. Все это чудесно, а могло стать еще лучше.

Он долго не мог от нее оторваться и опомнился, когда уже наступила ночь. Оба остались довольны намеченным планом: на следующей неделе она летит в Лондон, затем возвращается и отправляется с ним на остров Фишер. Важнее всего – путешествие в Лондон. Прежде чем пожелать ей спокойной ночи, он решился задать вопрос, не дающий ему покоя: – А если он снова тебя завоюет?

– Не завоюет, – уверенно ответила она, отвечая поцелуем на его поцелуй.

– Он будет дураком, если не попытается, – прошептал Хартли. Что ж, тогда ему придется научиться жить без нее. – Давай придумаем условный сигнал, чтобы я знал: кончена моя жизнь или только начинается.

– Не волнуйся, – Они поцеловались еще раз. Он не был властен над собой – так сильно его влечение. – Я тебя люблю, – добавила она, и он почувствовал, что это правда, идущая от самого сердца.

Она едва его знала, но это не мешало ей сознавать, что с ним можно провести остаток жизни и ни разу не пожалеть о своем решении. Хартли – полная противоположность Биллу. Она могла бы прожить счастливо и с одним, и с другим. Но что поделать, если сроку, отведенному судьбой их совместной жизни с Биллом, наступил конец. А жизнь с Хартли только начинается...

По дороге на родео все находились в прекрасном настроении. Зоя не составила им компании, не пожелав растрачивать силы на поездку, – лучше их не расходовать, а копить. Она осталась дома почитать последнюю книгу Хартли, а также хотела созвониться с Сэмом и поговорить с дочерью.

Спутником Тани и Мэри Стюарт стал Хартли. Он нахлобучил новую ковбойскую шляпу, только что купленную в городе. Мэри Стюарт тоже получила от него в подарок шляпу. Таня назвала их вылитыми техасскими скотоводами. Шляпы сделали на заказ: для Мэри Стюарт приподняли тулью, для обоих загнули поля. В этих шляпах они выглядели еще более симпатичной парой. В довершение всего оба оделись в синее; Хартли сказал, что так часто поступают, не сговариваясь, любящие супруги. Таня осталась довольна обоими.

– Вы такие красавчики! – восклицала время от времени она, покачиваясь в своем автобусе и закинув ногу на ногу. Ей не терпелось встретиться с Гордоном. Хартли догадывался о происходящем, но вел себя деликатно, и Таня не сомневалась, что он их не выдаст. Однако он, как и Гордон, волновался за ее безопасность.

– Почему вы отказались от охраны? – спросил он. Мэри Стюарт была с ним заодно: она тоже считала, что Тале опасно присутствовать на родео.

Таня с ними не соглашалась:

– В Лос-Анджелесе я бы ни за что не сунулась на подобное представление без телохранителей, но здесь живет достойный народ. Мне не причинят вреда. Самое худшее, что меня ожидает, – это просьбы надавать кучу автографов. С этим можно смириться. Непростительное пижонство – тащить на провинциальное родео телохранителей. Мне было бы очень стыдно.

– Стыдно, зато разумно, – не уступал Хартли. – По крайней мере не забывайте об осторожности. – Она встретила его напоминание улыбкой.

Ей нравилось его трогательное отношение к Мэри Стюарт. Биллу Уолкеру она никогда особенно не симпатизировала: всегда считала, что он слишком строг с Мэри Стюарт, слишком много от нее требует. С Таниной точки зрения, Билл напрасно считал, что все так и должно быть: безупречный дом, безупречная жена, безупречные дети. Понимал ли он когда-нибудь, насколько ему -повезло, благодарил ли жену за свое счастье? Зато сообщение Мэри Стюарт, что между ними все кончено, вызовет у него оцепенение. Таню бесили даже его бездушные факсы: такие холодные, отстраненные, недружелюбные! Хартли ни капельки не походил на Билла: он, напротив, внимателен, добр, полон сострадания, готов любому прийти на помощь. Она считала, что он составит для Мэри Стюарт наилучшую партию и что вместе они будут сногсшибательной парой. Между ними есть где-то даже внешнее сходство, хотя Хартли сед – неудивительно, ведь он на десять лет ее старше! Он вырвал у Тани обещание, что она весь вечер будет начеку и обратится за помощью к полиции, лишь только возникнет самая пустяковая проблема.