– Все меня хватают, все от меня чего-то требуют, что-то у меня отбирают. Они чего-то лишают меня, сами того не зная. Это что-то – моя душа. Иногда мне кажется, что это в конце концов меня убьет.

Кошмар убийства Джона Леннона поклонником-фанатиком терзал всех знаменитых людей, за которыми следовали, как за Таней, обезумевшие толпы. Но этим кошмары не исчерпывались: были и другие не менее страшные, хотя менее конкретные, чем дуло пистолета, изрыгающее смертельный заряд.

– Я вырвалась сюда из сумасшедшей жизни, – задумчиво заключила она. – Сначала все было терпимо, но потом... Вряд ли теперь что-то изменится.

– А вы купите здесь домик, – предложил он, глядя на горы. – Сюда приезжает много таких людей, как вы. Они бегут сюда, прячутся, приходят в себя. Сюда, в Монтану, в Колорадо – цель одна. Или обратно в Техас.

Он улыбнулся, она покачала головой.

– Из этого я уже выросла, – призналась Таня.

Он засмеялся свежим, легким смехом. Смех так ему шел, что она не удержалась от улыбки.

– Я тоже давно вырос из Техаса. Жара, пыль, пустота... Потому и приехал сюда. Здесь мне больше нравится.

Она огляделась и согласно кивнула. Ей очень легко понять, почему ему здесь нравится, – здесь просто не может не понравиться.

– Вы живете тут круглый год? – Сейчас ей уже странно было бы подумать, что все утро они проиграли в молчанку. Возможно, они никогда больше не увидятся, нов данный момент они стали людьми, способными друг друга услышать. Он знал что-то о ней, она – о нем. Она подумала, не написать ли об этом песню. Название уже есть: «Безмолвный ковбой».

– Да, мэм.

– Ну и как? – Она уже обдумывала будущую песню.

– Холодно.– Он улыбнулся и опять бросил на нее взгляд исподтишка. Она пугала его своей красотой, гораздо проще не замечать ее. – Иногда здесь выпадает до двадцати футов снега. В октябре мы отгоняем коней на юг. Тут не проехать без снегового плуга.

– Холодно и, должно быть, одиноко, – задумчиво проговорила она, представляя себе эту картину. Как же это далеко от Бель-Эр, студий звукозаписи, кинозалов, концертов! Двадцать футов снега! Одинокий человек, снеговой плуг...

– Мне нравится, – возразил он. – Я всегда при деле: читаю, размышляю. Немножко пишу... – Он смущенно улыбнулся, косясь на нее. – Слушаю музыку.

– Только не рассказывайте, что слушаете меня, сидя всю зиму в снегу глубиной двадцать футов. – Картина совершенно нереальная, но она от этого пришла в восторг.

– Иногда, – сказал он. – Не только вас, других тоже. Музыку кантри, вестерн. Раньше я любил джаз, но теперь перестал его слушать. Бетховена, Моцарта...

Этот человек превратился для нее в загадку. Первая ее оценка оказалась абсолютно ложной. Ей хотелось спросить, женат ли он, есть ли у него семья, – просто из любопытства, а не из профессионального интереса, но это слишком личные вопросы, и она чувствовала, что этим может оскорбить его. Он тщательно обозначал границы и оставался на своей территории.

Прежде чем она успела спросить что-либо еще о том, как он здесь живет, к ним примкнули остальные. Хартли и Мэри Стюарт оживленно беседовали; врачи по-прежнему кого-то расчленяли и ничего вокруг не замечали. Все были в восторге от прогулки и очень сожалели, что пора возвращаться. Часы показывали четыре – настало время для бассейна, пеших прогулок, тенниса. Впрочем, все устали, особенно Зоя. Таня второй день замечала, что подруга выглядит бледнее обычного. Ее и без того светлая кожа стала еще белее.

Чета врачей из Чикаго отправилась любоваться дикими цветами, а Хартли проводил женщин к дому, где их ждал новый сюрприз – мальчуган лет шести, сидевший на ступеньках и кого-то поджидавший. При виде его Мэри Стюарт вздрогнула.

– Привет! – окликнула его Таня. – Ты сегодня ездил верхом?

– Ага. – Мальчишка сдвинул на затылок красную ковбойскую шляпу. На нем были черные ковбойские сапожки с изображением красных бычков, джинсы и синяя джинсовая курточка. – Моего коня зовут Расти.

– А тебя? – спросила Зоя, присаживаясь с ним рядом. Ее уже не держали ноги. От высоты ей было трудно дышать.

– Бенджамин! – гордо представился он. – Моя мама ждет ребенка и не может ездить верхом. – Ему не терпелось поделиться информацией.

Зоя и Таня обменялись улыбками. Мэри Стюарт стояла чуть поодаль, беседуя с Хартли, и, сама того замечая, хмурилась. Таня заметила это и поняла причину. Мальчик был вылитый Тодд в этом же возрасте. Таня не пожелала делиться своей догадкой с Зоей из опасения, что Мэри Стюарт ее услышит. Самое странное заключалось в том, что мальчуган не сводил глаз именно с Мэри Стюарт, словно был с ней знаком. Это вызывало суеверный страх.