– Как ваша подруга?

Таня не ответила. Мэри Стюарт, разговаривая с Хартли, не могла сдержать слез. Таня знала, что Мэри Стюарт не нарушит данное Зое обещание. Значит, она может назвать Зоину болезнь раком, как договаривались. Таня решила сказать то же самое Гордону. Услышав приговор, он побледнел, понимая горе подруг, для которых Зоя была родным человеком.

– Я знаю ее с восемнадцати лет,– безутешно проговорила Таня. – Двадцатишестилетняя дружба, это не шутка.

Он многое отдал бы, чтобы ее обнять, но находился на работе, и об этом сейчас не могло идти речи.

– Никогда бы не подумал, – сказал он.

Она улыбнулась.

– Спасибо за комплимент. Очевидно, я лет на десять старше тебя. Официально мне тридцать шесть – это так, на всякий случай. А по-настоящему – сорок четыре.

Ему в отличие от нее это казалось такой мелочью, что он рассмеялся.

– А мне по-настоящему – сорок два, я – ковбой, родился в Техасе и сейчас подохну от испуга. Я ведь решил, что ты, проснувшись, одумалась и теперь не хочешь иметь со мной дело. – Гордон все утро находился в тревоге и почти не замечал Хартли. Ему повезло, что, кроме Хартли, у него не оказалось подопечных.

– Я вскочила в шесть утра, чтобы с тобой повидаться, и была в таком волнении, что не могла уснуть. Чувствовала себя четырнадцатилетней дурочкой, влюбившейся впервые в жизни. – То же самое с ней происходило в восьмом классе, когда она влюбилась в Бобби Джо, только сейчас все ощущалось гораздо острее. – Всю ночь не могла больше ни о чем думать. А с утра все перевернулось с ног на голову. Зоя так расхворалась, что пришлось вызвать врача. Он долго с ней сидел, и только потом она во всем нам призналась.

– Она поправится? Я хочу сказать – сейчас? Может, ей лучше лечь в больницу?

– Врач так не считает, – ответила Таня. – Разве что если ей станет еще хуже. Ей хочется домой, на работу.

– Поразительная женщина! – Он посмотрел на Таню, переживая за ее подругу и за нее саму – ведь ей предстоит тяжелая утрата. Ситуация напомнила Тане о судьбе Элли. Как все тогда из-за нее убивались! С Зоей получится и того хуже, – Ты тоже поразительная женщина! Никогда еще не встречал таких. Никогда бы не поверил, что ты – женщина из плоти и крови, как все остальные, только лучше. Я-то думал, что ты будешь донимать всех своими прихотями, а ты оказалась совсем простой, проще не бывает. – Это звучало не как оскорбление, а как комплимент. – Так как насчет воскресенья?

– Попытаюсь. Все будет зависеть от состояния Зои. – Она знала, что встреча в воскресенье – их единственный шанс побыть вдвоем. Его рабочая неделя длилась шесть дней, а в следующее воскресенье, когда у него снова будет выходной, они уже уедут.

– Неужели все это по правде, Таня? – неожиданно спросил он, стоя с ней под густым дубом. Ему хотелось утвердительного ответа, но он очень боялся, что она снимет маску и окажется ослепительной голливудской кинозвездой, которая, потешившись с ним, быстро выбросит его из головы. Впрочем, это как будто на нее не похоже.

– По правде, – прошептала она в ответ. – Не знаю, когда и как это произошло. Наверное, еще в понедельник, когда ты разозлил меня своим нежеланием со мной разговаривать. Впрочем, не важно, когда это случилось, – главное, я никогда ничего подобного не испытывала! Все по правде, Гордон, можешь мне поверить.

Его вид говорил о том, что он сражен наповал.

– Я, почему с тобой не говорил? Потому что боялся. А потом ты оказалась совсем не такой, как я думал, и тут уж я ничего не смог с собой поделать. Дай мне волю, я бы по гроб жизни скакал с тобой по этим горам.

– Чем займемся сейчас? – Ей хотелось смотреть на него, разговаривать с ним, быть с ним рядом, проверяя свое чувство, но она знала, что для него это чревато неприятностями, вплоть до увольнения.

– Может, встретимся вечером? – предложил он тихо, чтобы их никто не мог подслушать. Она согласно кивнула, подняла глаза и улыбнулась ему.

– А завтра покатаемся. Сегодняшний день мы проведем с Зоей, если ее не сморит сон. Посмотрим, как она будет себя чувствовать после обеда. Кстати, как насчет завтрашнего вечера? Ты собираешься учить меня танцевать тустеп? В брошюре сказано, что нашими наставниками будут ковбои. Смотри не увиливай! – Она находила в себе силы для юмора, и за это он еще больше ее любил. Глаза обоих были полны волнения и любви. Обоим хотелось объятий и поцелуев, но и соблюдение осторожности имело свои достоинства: тайна способствовала нежности чувств. – Ну, будете моим учителем, мистер Уошбоу?

– Да, мэм, непременно. – Он собирался не только присутствовать на танцах, но и сполна использовать эту возможность себе на пользу. – Между прочим, в субботу я снова участвую в родео.

– Я приеду, – шепотом пообещала она.

– И опять споешь?

– Может быть. – Она улыбнулась. – В первый раз мне понравилось. – Оба испытали тогда не только радость, но и страх. – Смотря в каком настроении будет публика.

– Как же здорово ты смотрелась на той гривастой лошадке! – Она бы все отдала, чтобы ускакать на той лошадке с ним далеко-далеко. – Воскресенье принадлежит нам, а дальше видно будет.