Она подмигнула Марии, и в глазах ее зажегся озорной огонек.

– Понимаешь, старушка неравнодушна к шоколаду. Говорит, что именно благодаря ему она живет так долго… – сказала она и, усмехнувшись, добавила вполголоса: – А еще она очень сварлива.

– Меня зовут Гертруда, милая. Я старшая экономка, – широко улыбаясь, представилась женщина. Связка ключей висела у нее на поясе. – Я вернулась домой только сегодня утром. Ездила в Девоншир навещать больных родителей. Если бы я знала, то сама встретила бы тебя, но мне не сообщили, что ее светлость наняла для него новую сиделку.

Туман в голове Марии рассеялся. Глубоко вздохнув, она села и с такой силой вцепилась в руку удивленной экономки, что та вскрикнула.

– Тело! – вскрикнула Мария. – Тело в спальне – мертвый мужчина. Боже милосердный, я вспомнила: ужасное зловоние и этот страшный человек, похожий на дикого зверя, укрытый грязной одеждой и волосами…

– Ш-ш! – служанка отшлепала Марию по щекам, как будто хотела привести в чувство.

– Он мертв! – вскрикнула Мария.

– Нет…

– Я видела, как он лежит там, видела его пустые безжизненные глаза, устремленные в пространство…

– Эй, милая, он всегда так смотрит.

– Но он должен быть мертв, – с жаром возразила Мария. – Живой человек не может так смотреть или…

Она содрогнулась.

– Кто же он, ради всего святого? Выпрямившись и уперев свои пухлые кулаки в не менее пухлые бедра, служанка нахмурилась и прикусила нижнюю губу.

– Разумеется, это он, – наконец ответила она. – Он?

– Точно. Он.

Понемногу смысл слов служанки стал доходить до Марии. Спустив ноги с кровати и зажмурившись от резкой боли в висках, она покачала головой.

– Нет, это невозможно. Меня пригласили ухаживать за ребенком, а не…

– Послушай, старуха совсем отчаялась… или рехнулась. Она сказала, что он ребенок?

Подняв глаза на служанку, Мария открыла было рот, а потом снова закрыла.

– Не дословно, но… это подразумевалось…

– Я помню времена, когда он был, как ребенок, – сказала экономка, и ее лицо стало печальным, а глаза отсутствующими. – У меня разрывается сердце, когда я смотрю на него сейчас, такого беспомощного, лишенного разума и умирающего.

Вытащив из кармана фартука платок, она приложила его к глазам и всхлипнула.

– Я восьмой год служу здесь, и семь лет из них работа доставляла мне радость. Он всегда был хорошим хозяином, разве что немного буйным. Именно так. Буйным. Он был непоседой, настоящим проказником, причинявшим много хлопот своей семье…

– Его светлость? – в голосе Марии сквозило недоверие. – Это… существо… в комнате…

– Мой внук, – раздался в дверях твердый голос. Гертруда отскочила, и на пороге комнаты показалась хрупкая фигура величественной старухи. Опираясь на трость, она пронзительными серыми глазами внимательно посмотрела на роскошную кровать, а затем перевела взгляд на Марию. – Это «существо» – мой внук, мисс Эштон. Герцог Салтердон. Наследник титула моего дорогого умершего мужа. Когда я тоже умру, он унаследует мое состояние.

– Как вы посмели? – воскликнула Мария, и от ее слов Гертруда испуганно вздрогнула и выскочила из комнаты, что-то бормоча вполголоса. Мария встала с кровати, покачиваясь от слабости, и с трудом выпрямилась, почувствовав резкую боль в спине. – Со всем уважением, ваша светлость… но вы лгали…

– Я никогда не утверждала, что вашим подопечным будет ребенок, мисс Эштон.

– Но можно было намекнуть…

– Не вижу разницы. Если бы я считала, что вы не справитесь, то не наняла бы вас.

– Но он не человек! Он… он…

– Чудовище?

В комнату торопливо вошла служанка и поставила серебряный прибор для шоколада на столик у весело потрескивающего огня.

Когда горничная удалилась, герцогиня подошла к расставленным у камина стульям с витыми спинками. Опустившись на обтянутое гобеленом сиденье, она сказала:

– Попрошу внимательно выслушать меня, прежде чем принимать решение относительно вашей дальнейшей работы в Торн Роуз.

– Мне трудно даже представить аргументы, которые могли бы изменить мое мнение, ваша светлость.

Герцогиня налила шоколад в две фарфоровые чашки.

– Вам нравится эта комната? – спросила она, потянувшись за серебряной ложкой. – Она ваша, если захотите. Вас не должны были помещать вместе с другими слугами.

– Мне не нужна комната, – заявила Мария. – Меня не купишь…

– Любимая комната моего мужа. Фреска с изображением святого Петра на потолке скопирована с картины, которую он видел в Лувре в Париже. Он был очень религиозным человеком. Ему казалось, что все беды нашего земного существования не более чем урок, который Господь преподносит нам, чтобы научить, как стать достойными небес.