В его глазах была серьезность, смешанная с чувственностью, сочетание, приводившее Кассандру в замешательство.

– Какой ты хороший, мой Бэзил, – тихо произнесла она. – Я чувствовала это в твоих письмах, но я не знала, что в мужчине может быть столько доброты.

– Это не доброта, – сказал он. – Я не хочу пугать тебя, никогда. Идем! Ты, наверное, очень проголодалась.

– О да! И запах восхитительный.

– А голова не болит?

Она слегка хлопнула его веером по руке:

– Вы не должны были упоминать о моей несдержанности, сэр.

– Где же тогда та отчаянная женщина, которая говорила, что иногда стоит напиваться? Она мне понравилась. Немедленно верните ее ко мне.

Когда они вошли в большую мрачную комнату, украшенную темным деревом, тяжелыми портьерами и огромной хрустальной люстрой, Кассандра хихикнула:

– Вот это да! В этой комнате ты мог бы принять всю Тоскану.

– Да, – сказал он, устало вздохнув. – Мне здесь никогда не нравилось. Иногда мы приезжали сюда, когда я был ребенком. Мне всегда казалось странным, что праздник и бал должны начинаться в темной комнате без вида на горы или на море.

– Но мы все-таки здесь!

– Подходящая комната.

Слуги разложили еду – мягкую рыбу, сваренную в бульоне, которую Кассандра не узнала, но тем не менее восхитительную.

Некоторое время они молча наслаждалась едой.

– У тебя замечательная повариха, Бэзил. Уезжая, я обязательно подкуплю ее, чтобы она отправилась со мной.

Он улыбнулся и поднял глаза:

– Она не поедет. Она обожает одного меня.

И тут Кассандра увидела норов, который он умело сдерживал. Он сознавал, что нравится женщинам.

– Сегодня вечером, – сказал Бэзил, – нам следует завершить рассказ о приключениях счастливым концом.

Кассандра засмеялась:

– Но это – истории второго дня, а у нас пошел третий день.

– Но мы вчера ничего не рассказывали.

– Нет, рассказывали! Ты мне рассказал о святой Екатерине.

– Я рассказал правду, но ты ничего мне не поведала в ответ, поэтому второй день еще не закончился.

– Тогда у нас будет десять дней, да? – спросила она, наклонив голову.

– Теперь нужно, чтобы их было одиннадцать, если только мы не пропустим какой-нибудь день – тогда их понадобится двенадцать.

Кассандра, смеясь, взяла со стеклянного блюда пригоршню ягод.

– Я подумаю о рассказе, о приключениях со счастливым концом. А! Я знаю один.

Его глаза сверкали. Она старалась не смотреть на его губы, но они притягивали ее взгляд, и ей вспомнилось то сладкое удовольствие, которое они ей доставили. Видя ее пристальный взгляд, Бэзил медленно сощурился и дотронулся до ее руки:

– Пожалуйста.

– Это рассказ о моих братьях, которые, вступившись за честь нашей сестры, убили на дуэли человека и покинули Англию, опасаясь за свои жизни.

– Дуэль? Правда?

– Разве я не писала тебе об этом?

– Нет. Ты только время от времени немного рассказывала о семье.

– Может быть, я боялась, что сравнение будет не в мою пользу.

– Никогда!

– Вы еще не слышали эту историю, сэр.

Он рассмеялся:

– Значит, не слышал. Пожалуйста, продолжай.

Кассандра рассказала ему о своей сестре Адриане, испорченной девчонке, которая завела любовника и шокировала тем самым весь высший свет, и о своих братьях, которые вызвали этого любовника на дуэль и убили, а потом бежали на пять лет из Англии, опасаясь виселицы. Она рассказала то, что знала об их приключениях, о том, что они пережили восстание на островах и неприятности от работорговцев, которые чуть было не украли Гэбриела, и о том, как они жили среди индейцев.

– А потом они вернулись домой, целые и невредимые, чтобы опять попытаться спасти сестру, но она уже была замужем.

– Спасти от брака? Адриана не хотела выходить замуж?

– Поначалу нет. Теперь она живет с мужем в Ирландии.

– А твои братья?

– О, Джулиан стал настоящим английским джентльменом. Гэбриел… – она помолчала, – он всегда сам решал, что ему делать.

Довольная и сытая, Кассандра вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Почему я рассказываю истории о своей жизни, а ты – о жизни в мире? Думаю, вам следует рассказать что-нибудь о своей жизни, сэр.

Он поджал губы:

– Наверное, я не знаю ни одной.

– Ни одной со счастливым концом?

Он поднял брови, выражение его лица было унылым.

– Это очень печально, не правда ли?

– Да, – сказала она. – Очень.

Бэзил встал.

– Идем, эта комната угнетает меня. Давай вернемся в библиотеку и посмотрим на рукописи. Это порадует тебя?

Кассандра смотрела в сад.

– А мы можем прогуляться вместо этого? Я люблю ночь.

– Конечно.

Это было сказано спокойным тоном гостеприимного хозяина.