Шрифт:
Гринчук медленно выходит из кабинета. Секретарша что-то торопливо говорит в телефон.
Вот и все. Все закончилось.
Гринчук вызвал лифт, спустился на первый этаж. Вышел из дома.
И никто уже ничего не сможет исправить. Никто и ничего. Подъехала машина и остановилась возле Гринчука.
Лучше пройтись, сказал Гринчук. Прогуляться. Он никогда не сможет объяснить Леониду Липскому, что не виноват в смерти его семьи. И никому не сможет этого объяснить. И самое лучшее, что он сможет сделать, это прямо сейчас все бросить и уехать из города. Куда угодно.
Все просто. Все очень просто.
Тут, кстати, есть бар. В нем Гринчук почти три месяца пил чай вместо коньяка. Может, пора наверстывать? Просто нужно расслабиться. Успокоиться и расслабиться. Отстранить от себя все это, истекающих кровью далматинцев и застывшего покемона.
– Налей мне коньяку, – сказал Гринчук бармену. – Только настоящего. Теперь можно.
– И мне, – сказал Михаил, присаживаясь возле стойки бара. – Столько же.
– Все, Миша, – сказал Гринчук. – Я ничего не смог сделать. И ты не успел.
Бармен поставил стаканы на стойку.
– Царство им небесное, – сказал Гринчук.
Они выпили.
Потом Гринчук рассказал Михаилу все, что узнал от Липского.
– Повезло пацану, – сказал Гринчук.
– Повезло, – согласился Михаил.
– Повтори, – попросил Гринчук.
Бармен повторил.
– Деньги нашли? – спросил Михаил.
– Деньги? Не знаю…
– Четыре миллиона, – сказал Михаил.
– Не знаю, – повторил Гринчук. – Может, спрятали…
– Может, – согласился Михаил.
Бармен снова налил, не дожидаясь приказа.
– Емельянову повезло, – сказал Гринчук. – Дело уже раскрыто, считай. Убийцы найдены, мотив понятен. Спрятанные деньги… Гадом буду, уже сегодня к вечеру все в этом городе будут искать новый клад.
– Да, Емельянову повезло, – согласился Михаил.
Гринчук вдруг подумал, что Михаил никогда с ним не спорил. Всегда соглашался. Только когда Гринчук спросил, что происходит с Братком…
– Миша, а почему ты не хочешь мне сказать, что происходит с Братком?
– Это его дело. И ваше.
– Это ты мне уже говорил. Это я уже слышал. Никита, – поманил Гринчук бармена.
– Да?
– Вот хоть ты мне объясни, почему все говорят загадками? Почему каждый норовит обмануть, скрыть правду, прикинуться дурачком…
– Не знаю, Юрий Иванович, – сказал Никита. – Так все устроено.
– А кто устроил все так? – спросил Гринчук.
– Наверное, тот, кому это выгодно, – улыбнулся Никита. – Мне тут недавно рассказали…
– Ну-ка, ну-ка, – подбодрил Гринчук.
– Сюда писатель один часто ходит, вот он и рассказал. В издательстве понадобилось срочно набрать объемный текст. Почти тысячу страниц. Быстро и качественно. Буквально, за день. Редактор сообразил, позвонил приятелю на радио, а тот запустил объявление о том, что редакции на постоянную высокооплачиваемую работу срочно требуется профессиональная машинистка с опытом работы на компьютере. Утром пришло человек двадцать. Редактор поговорил с каждым из них и сказал, что хочет выбрать лучшую. И в качестве испытания выдал каждой по пятьдесят страниц рукописного текста.
На завтра у него был набранный текст в тысячу страниц. Очень грамотный. Бесплатный. А двадцать машинисток остались ждать звонка из редакции.
– Молодец, – сказал Гринчук.
– Еще налить? – спросил Никита.
– Давай. Хотя… – Гринчук встал с табурета. – Хватит. Сколько с меня?
– За счет заведения.
– Спасибо.
Гринчук вышел из бара.
– Поехали, Миша, покатаемся, – сказал Гринчук.
– И где сейчас может быть ваш протеже? – спросил Владимир Родионыч у Полковника.
– Не знаю. Вполне может напиваться где-нибудь.
– Вполне. Мне показалось, что он был на грани истерики. Это произвело на меня неизгладимое впечатление.
– На меня тоже. Вся эта история вообще… – Полковник поморщился и помял правый бок, под ребрами.
– Печень?
– Я сегодня утром напрасно выпил коньяку. Много.
– Попросить у Инги лекарство? – спросил Владимир Родионыч.
– Не надо. Порок должен быть наказан. Буду вырабатывать у себя условные рефлексы. Выпил – мучайся. Пока не перестанешь выпивать, – Полковник поудобнее утроился в кресле. – Но мы можем считать, что все закончилось.