Марат усмехнулся, но все-таки послушался меня. Снял ремень и перетянул руку.

– Вот так-то! – улыбнулась я и громко запела песню.

Марат вытаращил глаза и покрутил пальцем у виска.

Проклятый микроавтобус не отставал. Ну сколько можно сидеть на хвосте? А вдруг нам и в самом деле прострелят колеса? Я запела еще громче и подмигнула Марату.

Я орала во все горло, смахивая слезы.

– Да перестань ты завывать, – настаивал Марат. – Слушай, может, передашь руль мне?

Я усмехнулась и надавила педаль газа до упора. Машина в секунду набрала максимальную скорость. Мне казалось, что еще немного – и мы взлетим. Марат сжался и испуганно закричал:

– Ты что надумала, придурочная?

– Сейчас увидишь.

– Ты же можешь потерять управление!

– Заткнись и смотри внимательно.

Я резко развернулась и помчалась навстречу микроавтобусу.

– Ты что, дура! Сворачивай! – Марат силой попытался отобрать у меня руль.

Я, не глядя, заехала ему в ухо.

– Я же просила тебя заткнуться и не мешать мне!

Марат схватился за голову и вжался в сиденье. Машины стремительно приближались. Когда осталось совсем немного, нервы у братков не выдержали. В такие игры они явно не играли. Микроавтобус попытался избежать столкновения и рванул вправо, его занесло и перевернуло несколько раз. Затем он ударился задом о столб и полетел вниз с моста, а это около двадцати метров. Упав колесами вверх, он через несколько секунд взорвался.

Я сбавила скорость и вытерла пот со лба. Затем посмотрела на Марата. На его глазах были слезы. Смахнув их, он почему-то шепотом произнес:

– Ирка, ты случайно в дурдоме на учете не стоишь?

– Пока нет.

Остановив машину, я легла на руль. Руки слегка тряслись – нервы были на пределе. Я просто хотела жить! Выйдя из машины, я села на землю. Марат сел рядом и тихо спросил:

– Что с тобой?

– Ничего.

– Ты хоть понимаешь, что сейчас произошло?

– Мы остались живы…

– Кто научил тебя так водить машину?

– Я самоучка. Я вообще по жизни самоучка. Всему учусь сама. У отца был старенький «Запорожец», и он иногда давал мне покататься.

– А где сейчас этот «Запорожец»?

– Я его разбила, когда училась, – улыбнулась я.

– Ты ненормальная.

– Может быть.

– Я хочу сказать, что у тебя железные нервы. Даже у меня они не выдержали.

– Я же тебя предупредила, что этот аттракцион не для слабонервных.

Марат надулся и распорядился:

– Садись на место пассажира. Дальше машину поведу я.

– Ты ранен!

– Ну и что? А ты не знаешь дороги.

Я села в машину и закрыла глаза. Затем повернулась к Марату и произнесла:

– Тебе надо достать пулю.

– Мы как раз едем в частную клинику. Тут по пути.

– А они не заявят в полицию?

– Зачем?

– Просто в России, если человек доставлен с огнестрельным ранением, тут же вызывают милицию. Хотя, по сути, ранение – это та же болезнь, объявлять о которой можно только при желании пострадавшего.

– Здесь такого нет.

Мы доехали до маленькой одноэтажной клиники, где нас приветливо встретили японские врачи. Под местным наркозом Марату вытащили пулю. Благо она застряла в мышце, не задев кости. Для поддержания общего тонуса организма ему сделали несколько внутривенных инъекций. Все это время я сидела в удобном кресле и пила кофе, принесенный вежливой медсестрой. Надо же, оказывается, Марат прекрасно владеет японским языком. Вот бы никогда не подумала! Жутко болела голова, и сказывалась усталость. Когда все закончилось, я посмотрела на перевязанное плечо Марата и улыбнулась.

– Ты чему улыбаешься? – спросил он.

– Да так… Столько бинтов навязали. Ты сможешь надеть рубашку?

– Конечно, смогу. Ирина, мне нужно пятьсот баксов.

– Зачем?

– Надо заплатить за операцию. Тут ничего бесплатного не бывает. У меня все из карманов вытащили. Одна надежда на тебя.

– А у меня откуда?

– Ты же с пацанов золото снимала и в бумажниках рылась. Там наберется пятьсот баксов?

– Это мои деньги.

– Я на них и не претендую. Я возьму у тебя взаймы. Как только приедем домой, я тебе сразу отдам.