Она внезапно остановилась в замешательстве. Это могло подействовать на ее бабушку, которая закончила школу на заре истории, но ее мать отлично знала, как тяжело учиться. На ее не производили впечатления сетования Тессы на то, как трудно ей в колледже. Особенно с тех пор, как ее мать нашла работу. Это была еще одна вещь, о которой Тесса старалась думать как можно меньше.

– Тесса, я уверена, что тебе достаточно будет поваляться недельку около бассейна Христианского союза, и ты будешь достаточно свежей и бодрой, чтобы приняться за работу.

– Христианский союз? – вскричала Тесса. – Христианский союз? Что произошло с загородным клубом? Почему я не могу ходить туда со всеми моими друзьями?

– Потому, что мы больше не члены этого клуба. Ты помнишь, я тебе писала, что взносы были так…

– Христианский союз! – Тесса откинулась назад на подушки, ее карие глаза расширились и наполнились слезами.

– Да, Тесса, Христианский союз. Там есть четыре прекрасных бассейна и множество теннисных кортов, даже не знаю сколько. Конечно, там нет поля для гольфа, но ты в него не играешь, да и я тоже.

– Но папа играет! Где же он будет играть, когда вернется домой?

Тесса выдала свою мысль. Она не хотела, чтобы мать знала, как сильно она надеется на воссоединение семьи. Тесса отвела взгляд в сторону, не желая увидеть жалость в глазах матери.

– Когда он приедет из Калифорнии навестить бабушку? – спросила Кэролайн, делая вид, что не поняла. – Не знаю. Я не уверена, что она все еще состоит в клубе. Но ему не нужно быть членом загородного клуба на те несколько дней, в которые он может захотеть поиграть в гольф.

Кэролайн почувствовала легкий укол в сердце. Тесса все еще была иногда маленькой девочкой. Она хотела вернуть папу и отказывалась поверить, что он не сделает того, чего ей хочется. Она была совсем, как Мейда: если они чего-то не хотели видеть, то этого не существовало.

– Прости, малышка. Я знаю, тебе больно. Но если ты будешь сердиться на меня, это не вернет твоего отца. Тебе следует постепенно привыкать к мысли, что он ушел от нас.

– Я не хочу говорить о папе, – отвернулась Тесса.

– Ладно. Но я предлагаю тебе подумать о работе и о своем поведении.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать о моем поведении, – сказала Тесса, защищаясь.

– Есть одна причина: моя учебная группа собирается здесь сегодня вечером. Надеюсь, ты будешь с ними так же вежлива, как и со всякими другими гостями в этом доме. Никаких замечаний о второсортных юридических школах или отвратительных реплик о школе мод для старьевщиков.

– Конечно, мама! Я всегда вежлива.

«Только не со мной».

– Хорошо, ведь они не только мои коллеги, но и друзья.

– Не беспокойся. Я могу уйти куда-нибудь на то время, пока они будут здесь. У Лорин сегодня вечеринка. Но если я встречусь с ними, то буду вежлива, – нехотя пообещала Тесса.

В настоящий момент Кэролайн удовлетворили бы просто хорошие манеры. Это стало бы большим шагом вперед для угрюмой, язвительной девушки, приехавшей домой в среду.

Звонок в дверь раздался как раз в ту минуту, когда Тесса торопливо спускалась по лестнице, застегивая золотой браслет. Она изобразила на лице улыбку и пошла открывать дверь.

На крыльце стоял высокий длинноногий молодой человек с ярко-рыжими волосами. Очки в тонкой металлической оправе скрывали его глаза, бесформенная парка не позволяла оценить его телосложение.

– Привет, – сказала Тесса. – Входите. Вы из маминой учебной группы?

– Да, я Кевин. А вы Тесса?

Тесса отметила странную запинку в его речи, но, когда он снял свои дымчатые очки, его глаза полностью завладели ее вниманием. Они были ясные и серые и, казалось, видели все.

– Да, я Тесса. Откуда вы знаете?

Кевин улыбнулся:

– Ваша мать… рассказывала о вас. Вы точно соответствуете ее описанию. Я пришел первым?

– Думаю, да. Проходите.

Тесса ввела его в комнату в тот момент, когда ее мать вошла туда с подносом сыра и крекеров. Тесса изумленно уставилась на нее. Кэролайн тоже была одета в выгоревшие джинсы. Она надела кроссовки и сине-зеленую полосатую рубашку для регби. Тесса как-то никогда не задумывалась о студенческой жизни своей матери. Казалось странным, что ее мать чувствовала себя свободно среди людей намного моложе ее. Но Кэролайн, судя по всему, не испытывала никакой неловкости.