Оставаясь в его объятиях, она повернулась и поцеловала его.

– Ты прав. Я просто добавлю немного масла, и вместо великолепных вафель у нас будут блины на скорую руку.

– Знаешь, я предпочел бы съесть тебя, – и он протянул руки к ее груди.

Резко прозвучал дверной звонок. Кэролайн высвободилась из объятий Дэниела с такой скоростью, будто теперь горели уже не вафли, а она сама.

– Боже милосердный, кто бы это мог быть? – Она пригладила рукой волосы. – Бен? А который сейчас час?

– Ты хочешь, чтобы я улизнул через заднюю дверь? – Дэниел уже не улыбался. – Мне не хотелось бы расстраивать твоего сына.

– Конечно, нет, – удивленно взглянула на него Кэролайн. – Я ничуть не стыжусь тебя, Дэниел. Я горжусь тем, что ты со мной. Ты самый…

Она решила остановиться, чтобы не сказать больше, чем хочет слышать Дэниел. «Ты самый чудесный из всех мужчин, которых я знала. А эта ночь была самой чудесной из всех ночей в моей жизни».

– Так почему ты выпрыгнула из моих объятий?

– Наверное, нервы.

Звонок зазвенел опять.

– Кто бы там ни был, я избавлюсь от него. То есть, конечно, если это не Бен. Но Она бросила на него взгляд. – Мы не обязаны говорить ему о том, что ты провел здесь ночь.

– Я и не собираюсь предавать это широкой огласке, Кэролайн. – Дэниел сложил руки на груди – Но я рад тому, что ты не хочешь прятать меня.

– Разумеется, нет. Я беспокоюсь только по поводу слухов в «Урбане», Бринвуд нам ничего не сделает.

– Надеюсь, ты права, – сказал вполголоса Дэниел.

Когда она подошла к двери, он был в двух шагах позади нее.

Кэролайн глубоко вздохнула, натянула на лицо любезную улыбку и открыла дверь.

– Кэролайн, я просто заскочила, чтобы сообщить тебе, когда возвращается Тесса. – Мейда Фолкнер не ожидала приглашения. Она считала само собой разумеющимся то, что ее с радостью примут везде, куда ей заблагорассудится явиться. – Кто-то припарковал у твоего дома ужасный, разваленный автомобиль. Тебе лучше позвонить в полицию. – Мейда сняла наконец свои черные лайковые перчатки и подняла глаза. Заметив высокого темноволосого незнакомца, стоящего позади Кэролайн и обнимающего ее за плечи, она прищурилась: – А это кто?

Кэролайн подыскивала вежливую формулировку, подходящую в данных обстоятельствах, но Дэниел избавил ее от этих трудностей:

– Я Дэниел Фрателли. Я ее любовник, и на улице припаркован мой автомобиль. А вы кто?

Господи Боже, что за утро!

Кэролайн стояла посреди своей гостиной, немного удивленная, почему этот дом до сих пор не рухнул.

Она набрала в грудь побольше воздуха и повернулась к Дэниелу.

– Это действительно так необходимо? Неужели надо было посвящать во все мою бывшую свекровь? Может быть, сейчас ты захочешь позвонить в газеты?

– Я думал, ты не будешь стыдиться меня. Я думал, что я у тебя самый замечательный… из всех, кого ты когда-либо знала. – Дэниел, нахмурившись, смотрел на нее. – Это ведь правда, не так ли?

– Да, конечно. Ты заставил меня почувствовать… – Кэролайн махнула рукой, и этим было все сказано. – Но у меня и в мыслях не было кричать об этом со страниц, допустим, «Мейн-Лайн таймс». А что же случилось с этим твоим «Я не собираюсь предавать это широкой огласке, Кэролайн»?

Возможно, она и в самом деле считала его замечательным, но сейчас голос ее дрожал от негодования.

– Кажется, я совсем потерял голову. – Он застенчиво пожал плечами. – Вот что делают со мной твердокаменные матроны Мейн-Лайн. Некоторые теряют голову от кошек или амброзии, а я – от женщин, надевающих жемчужные серьги и лайковые перчатки для того, чтобы выпить кофе с соседями в одиннадцать утра.

Он пытался сделать вид, что сконфужен, но в глазах его плясали чертики. Любой скандал – ничтожная цена за возможность полюбоваться выражением лица Мейды Фолкнер. И с какой стати Кэролайн должна ее опасаться? Достопочтенная миссис Фолкнер даже не родственница ей больше.

– Мне известно как тебя заводят женщины, вроде Мейды, но кто тебя тянул за язык сказать ей, что мы спим вместе? – Кэролайн насупилась. – Она может выкинуть какой-нибудь фортель, Дэниел.

– Да что она может сделать? Ты же сама говорила, что твой бывший муж не платит даже за обучение детей в колледже. Она не в силах помешать ему делать то, что он и без того не делает.

– Мейда никогда не была обо мне высокого мнения, – начала Кэролайн.

– Она о тебе достаточно высокого мнения. Иначе с чего бы это она взглянула на меня так, будто я комок грязи, которую она соскребла со своей туфли?