Борден Ченнинг наклонил голову.

– Она грозится уйти от меня, – угрюмо ответил он.

– Уйти от тебя? Но почему?

Едва эти слова вылетели у Кэролайн изо рта, как она сообразила, что сморозила глупость. И она, и Борден – оба они прекрасно знали, почему.

– Потому что я…

Он замолчал, подыскивая нужные слова.

– Слишком увлекаешься? – докончила за него Кэролайн.

– Ты знаешь? – испуганно спросил Борден.

– Да, Борден. Люди всегда все знают.

Из-за вспомнившейся обиды это прозвучало жестко. Урок так урок. Все, кто знал о подружке Гарри, знали все и о ней.

Борден помолчал: ему требовалось время, чтобы понять. Потом он провел ладонью по лицу.

– Да. Она сказала, что не желает больше мириться с… этим. – Борден запустил руку в шевелюру. – Заявила, что лучше уйдет, чем будет делить меня с другими. Расскажи-ка мне, что она тебе говорила. – Борден с укором посмотрел на Кэролайн. – Уж не от тебя ли она заразилась этими феминистскими настроениями? Так скажи ей, что я… в общем, ты знаешь. Признаться, я думал, что ты уже выросла из этого, Кэролайн.

– Я ничего не говорила Лиз, Борден, это она мне сказала.

– Что? Что она тебе сказала?

Он наклонился через стол из красного дерева. Кэролайн в замешательстве помолчала. Что же ответить? Она решила следовать инстинкту.

– Я не собираюсь встревать в вашу семейную ссору, Борден. Если хочешь знать, что думает Лиз, спрашивай об этом ее, а не меня. Я не видела ее с той вечеринки.

– Но, Кэролайн, я ничего не понимаю! Что я такого сделал? Она настаивает, чтобы я изменил свое поведение, а сама? Разбрасывает по всему дому какие-то учебные программы, простыни по пять дней не меняет! Что мне с этим прикажешь делать?

– А как часто она обычно меняет простыни?

– Трижды в неделю. Я люблю чистые, выглаженные простыни. – В голосе Бордена прозвучало раздражение. – Что мне со всем этим делать?

– Выглаженные простыни? Лиз сама гладит твои простыни?

– Я понятия не имею, кто гладит эти проклятые простыни! – повысил голос Борден. – Кто бы это ни делал, теперь он прекратил их гладить! Разве это что-нибудь меняет?

– Только то, что если бы я изучала учебные программы, то на простыни времени бы у меня не хватало. Тем более гладить простыни мужчине, который заигрывает с другими.

Она взглянула на Бордена. И что заставляет мужчину думать, будто его должна обихаживать жена, которую он предал?

– Я так и знал! Это ты ее надоумила. Это твоя вина, Кэролайн. Ты нарассказывала ей какой-нибудь чепухи вроде того, что я бегал за тобой по кабинету. – Лицо Бордена пылало злостью. – А теперь она собирается подать на развод и станет врачом, или ветеринаром, или еще кем-нибудь там. И в этом виновата ты.

Кэролайн покачала головой. Она отхлебнула содовой и попыталась не рассердиться:

– К планам Лиз я не имею никакого отношения. Но если тебя интересует мое мнение, то пожалуйста: она имеет полное право найти себе более приятное занятие, чем менять тебе простыни.

Борден печально поглядел на нее:

– Я дал тебе работу, когда ты в ней нуждалась. И вот чем ты отплатила мне.

– Я всегда буду благодарна тебе за всю ту помощь, которую ты оказал мне, Борден. Поверь, я знаю, скольким тебе обязана. – Она набрала в грудь побольше воздуха. – Но Лиз ведь тоже моя подруга. Я могу только порадоваться за нее, раз она строит такие планы и пытается найти дело по душе. Я хочу также, чтобы и ты был счастлив. Лиз – яркая, талантливая женщина. Она годы потратила на то, чтобы присматривать за тобой и детьми. Если она хочет теперь сделать что-то и для себя, то я просто не понимаю, почему ты ей не поможешь. По крайней мере, перестань брюзжать.

Кэролайн медленно поднялась. Почему-то ей хотелось стоять на ногах, если гнев Бордена вдруг выплеснется наружу:

– Ты помог мне, Борден. Почему же ты не можешь помочь Лиз?

В наступившей тишине Борден выбросил недоеденный бутерброд в мусорную корзину:

– Не знаю. Мне она нравилась такая, какая была. Она удивительна. Всегда сногсшибающе выглядит, помнит всех моих клиентов, смешивает тоник с водкой именно так, как мне нравится. А теперь она хочет разрушить брак и сделать карьеру. И все из-за тебя. Ты подействовала на нее, как чертов героин, Кэролайн!

– Борден, послушай. Не я послужила причиной раздора между вами. Я никогда не говорила Лиз о…

Кэролайн оборвала себя на полуслове, припомнив разговор на вечеринке по случаю Рождества. Вольно или невольно, но она в тот вечер дала Лиз совет. Борден прав: она вмешалась в их взаимоотношения, хотя это вовсе не ее дело.

– Замечательно. Ты невиновна. Ты – само совершенство, образец для подражания, идеал домохозяйки средних лет. Давай, расклеивай по стенам свой портрет! Из-за какого-то пустяка отшила мужа и теперь ищешь, кто бы мог заменить его на этом чертовом поприще. Ты – вечная угроза, Кэролайн! – Борден вскочил и перегнулся через стол. – Я хочу заполучить свою жену обратно! Скажи ей, что была неправа. Заруби это себе на носу, Кэролайн, или…