– Думаю, я могу как-то пересмотреть свой график. Хорошо. Почему бы и нет?

Внезапно доктор Тейер расхохоталась.

– Что такое? – спросил Ной.

– Забавно, ведь вы же даже не учитель. Вы молодой человек, ненамного старше Таскани. Я даже представить не могу, во что это все выльется. Да тут еще и ее подружка. Таскани – девочка не простая, довольно колоритная.

Ее интонация не понравилась Ною. В конце концов, ведь это она сама попросила его поехать.

– Думаю, мы поладим.

Ной позвонил в «Эр-Франса и попросил заменить имя Агнесс в заказе на свое.

Двумя днями позже вся четверка была в Марселе.

Путешествие… что ж, путешествие.

Самолет направлялся в Штаты. Ной прижимался к задремавшей Олене. Они с Оленой сидели на диванчике, Таскани и Октавия хихикали и сибаритствовали в первом классе, и Ной был очень этому рад, рад тому, что бархатная занавеска избавляет его от ответственности за то, чем они сейчас могут заниматься.

Если вспомнить, как нелегко им пришлось в последние несколько дней, то, пожалуй, самым правильным будет предположить, что они просто спят.

Не без основания полагая, что ее роль в поездке весьма неопределенна, Олена возложила на себя обязанность летописца. Она объявила, что будет фотографировать девочек для семейного альбома Тейеров – какового, Ной не сомневался, не существовало в природе.

Ной поцеловал Олену в макушку, достал фотоаппарат и принялся смотреть фотографии на экранчике «цифры».

1. Тасканы и Октавия, взявшись за руки, стоят на тротуаре у дверей зала вылета аэропорта Кеннеди. Водитель такси с головой занят сложным процессом выгрузки багажа Октавии.

Расплывшееся нечто слева – это Ной, открывший дверь черного «мерседеса»-внедорожника и собирающийся забраться внутрь, чтобы поискать в расписании альтернативные рейсы: в аэропорт они прибыли с опозданием в два часа. Произошло это в основном из-за того, что Октавия засиделась у стилиста-парикмахера. Надо признать, прическа ее выглядела великолепно. Они с Таскани походили на спустившихся на тротуар международного аэропорта богинь.

2. Таскани и Октавия стоят у огромного окна в зоне вылета «Эр-Франс». Поза такая же, как и на предыдущей фотографии, – возможно, отрепетированная за день до отъезда. Снимок явно задумывался с тем, чтобы запечатлеть девочек на фоне самолета, но Октавия немного отклонилась в сторону, и неимоверная копна волос загородила обзор.

Октавия Каротенуто, родом из Милана, живет в Гринвиче, штат Коннектикут. Падчерица влиятельного, хоть и бесконечно осмеиваемого итальянского политика. Они с Таскани друг друга дополняют: Таскани – изящная кофейная чашечка, Октавия – круглое блюдце. У нее была плотная комплекция игрока в регби, которая, по мнению Ноя, соответствовала определенному типу лесбиянок, но крепышка Октавия была настолько проникнута чувственной уверенностью в собственной сексуальности, что ее рельефные мускулы и плосковатая грудь казались намеренно созданным образом, последним писком нового сезона.

3. В самолете. Девочки висят на спинках кресел, ухмыляясь во весь рот, и отчаянно топорщат большие пальцы. В соседнем кресле закрывший глаза французский бизнесмен всем своим видом показывает, что ни за что их не откроет.

Фотография, кажется, передает доносящееся из плейеров ритмическое громыхание и взрывы смеха, сопровождающие все новые открытия юных путешественниц. Сидящие поблизости пассажиры заваливаются набок – подальше от девочек. Не забыть при печати обрезать маленькую бутылочку вина на столике у кресла Таскани.

4. Марсельский аэропорт; получение багажа. Октавия лежит на груде своих чемоданов и преспокойно спит, позабыв о приличиях. Ее тело выглядит так, будто упало с потолка. На заднем плане Таскани, по-прежнему в наушниках, сидит выпрямившись, поджав ноги, словно русалка на скале среди водяных брызг. Из-за угла пялятся несколько молодых французов.

Рюкзак Ноя проделал свой путь в Марсель через Милан. До его прибытия остается четыре часа. За кадром: Ной и Олена готовятся к СЭТу, сидя на ковре в вестибюле для вновь прибывших.

5. Прощальный ужин перед началом шестидневного пешего перехода. Ресторан «Ле Руа де Куско» в Марселе: сбоку видна рука Ноя, энергично несущая то рту ложку с тушеным мясом и цветной капустой. Таскани и Октавия мрачно смотрят в тарелки.

Девочки так и не смогли привыкнуть к тому, что во Франции еда похожа на то, чем (или кем) она была до готовки. Свинья так до конца и не становится свининой, корова – говядиной. Из тарелки выглядывают кости и бледные хрящи. Октавия в отчаянии заказала суп из цыпленка. В бульоне и впрямь плавал умерщвленный цыпленок – разделанный и сложенный в тарелку по частям. Несколько позже Октавия согласилась-таки принять пищу из «Макдоналдса» – поп-корн и жареного цыпленка. Таскани, судя по всему, снизошла только до диетической колы. В тот вечер Олена специально ходила к девочкам в номер, чтобы поговорить с ними о еде (в основном, как она едко изложила Ною, о том, что ее следует есть). Ушла она от них рассерженной и обескураженной. С того вечера она стала их называть «Которая-Не-Ест» и «Итальянская Принцесса».