– Ночью с бабой был? – спросил Хорунжий и откусил от огурца.

– С двумя.

– Серьезно?

– Зовут Нина и Лина. А что?

– Ничего, тебе же хуже.

– Это почему же? Все было нормально.

– В том смысле, что тебе придется делать два подарка вместо одного.

– Подарка? – Гаврилин поставил перед Хорунжим дымящуюся чашку и сел напротив.

– Ну, ты же человек благодарный?

– Это уже вопрос почти интимный, и со своими женщинами я как-нибудь сам разберусь.

– Тогда передашь им шоколадку от меня. Две шоколадки.

– Это еще почему?

– А потому, что я человек благодарный. Если кто-то выполняет мою работу – я ему компенсирую затраты.

– Ты меня, Миша, конечно, прости, но то, что делали этой ночью девушки, в твои обязанности не войдет никогда. Во всяком случае, по отношению ко мне.

– Уже.

– Что?

– Уже вошло.

– Это объяснение в любви?

– Это объяснение ситуации, – Хорунжий отхлебнул из чашки.

– А можно без двусмысленностей?

– Можно. Твои дамы, похоже, вчера спасли тебе жизнь. А это, помимо всего прочего, входит в мои обязанности.

Гаврилин попытался переварить услышанное. Потом еще раз попытался. Потом…

– Я с утра сегодня плохо соображаю, переведи мне все это на общедоступный язык.

– Ну что, я поинтересовался тем, кого это у тебя во дворе застрелили.

– Местных мальчиков.

– Двоих. А третий… Третий, если я не совсем еще отупел, это Жук.

– Жук?

– Ну не тот жук, который насекомый, а тот, который в группе Палача. Жук.

– Жук…

– Документов у него не обнаружили, лицо не рассмотреть, но татуировка на правом запястье очень характерная. И потом еще одежда очень знакомая. Он единственный, кого вначале пырнули ножом, а потом разнесли голову выстрелом из пистолета в упор.

Гаврилин прислонился в стене. Жук. Жук этой ночью был у него во дворе. А где Жук там и Бес, а ничего другого, кроме как убивать, эта пара толком не умеет, а убивать они могут отправиться только по приказу Палача, а приказ Палач может отдать только…

– Стоп.

– Стою.

– Подожди. Ты хочешь сказать, что Жук был здесь для того, чтобы меня?..

– Придумай что-нибудь другое. Я тут на всякий случай вызвал своих ребят. Тебе лучше всего будет на время переехать на другую квартиру.

– Шутишь?

– Я подозреваю, что в следующий раз здесь может не оказаться местных мальчиков с ножами. И пулю схлопочет молодой, подающий надежды коммерсант. Я доступно излагаю?

– А?

– Понял. Тогда у тебя есть время на то, чтобы собрать вещички. Особо можешь не торопиться, – Хорунжий встал из-за стола. – Я пока пройдусь возле дома. Дверь откроешь только мне.

Пессимист, это хорошо информированный оптимист. Всю сознательную жизнь помнил эту мудрость, а только сейчас она развернулась перед Гаврилиным во всей своей красоте. Вас мучил вопрос о своей дальнейшей судьбе? Больше можете не мучиться. Больному стало легче – он умер.

Нет, все совершенно понятно. Нужно хватать вещи и прятаться как можно глубже. И дальше. Чтобы не нашли. Хорунжий совершенно прав – следующий раз во дворе может не оказаться мальчиков с ножами. Или еще проще – вместо Беса придет Стрелок. И все. Снайперская винтовка есть снайперская винтовка. Вон хоть у Кеннеди спросите.

Гаврилин так проникся этой мыслью, что чуть действительно не стал собирать вещички. Его удержала на месте врожденная склонность к анализу. Все просто – ему очень повезло, местные оторвались не на того, на кого стоило отрываться. В результате господину Гаврилину удалось остаться в живых. Это настолько явно, что заслоняет собой кое-что другое.

Палач естественно мог направить пару своих ребят убить наблюдателя. Мог. Только для этого ему нужно было, как минимум, знать две вещи: что на свете существует наблюдатель, и что он существует именно по этому адресу.

И наблюдением этого выяснить было нельзя, ибо Гаврилин уже довольно давно перестал лично присутствовать на акциях группы Палача. К тому же, если бы за ним следили этой ночью, то не было бы смысла ждать его возле дома. Гораздо проще шлепнуть неудачника где-нибудь по дороге. И меньше риска, и больше шансов выдать все за случайность.

Так нет же! Гаврилин медленно, будто во сне, вымыл посуду и убрал со стола, выбрал в шкафу чистую рубашку, прошелся щеткой по костюму. Откуда у Палача такая информированность? И откуда такое желание убрать Гаврилина. И почему это, собственно, они с Хорунжим решили, что это Жук и что приходил он по совершенно конкретному вопросу. Может, это вовсе и не Жук.