— Ты верно рассуждаешь, отец. Таких лоботрясов в Чечне боевики в первую очередь убивали или брали в плен. То он пошёл в сад орехи рвать, полез на дерево, а автомат положил на землю; или отлучился из расположения воинской части поискать спиртное, да и на рыбалку уходили или любовь покрутить неизвестно с кем. В конечном итоге попадали в плен: как ишаки, пахали на хозяина, ислам принимали, унижались. И ещё набираются наглости винить в своих ошибках всех, но только не себя. Я таких горе-солдат много повидал, и, к сожалению, они в армии не переводятся. Лучше было их вообще не призывать. Тогда некому было бы позорить армию и нацию.

— Честно говоря, сейчас армия стала не та, какой я её знал в годы своей службы. Голодная, разутая, власти не нужная, а уж о патриотическом воспитании солдат теперь вообще перестали говорить.

— Откуда, отец, ты это знаешь?

— Каждое воскресенье смотрю по телевизору передачу «Служу Родине».

— Тогда понятно, почему тебе знакомы наши проблемы. Обидно, что они с каждым годом все усложняются. Чего ожидать от коррумпированного правительства и власти? Нечего! Правда, мы уже устали и не обижаемся ни на президента, ни на правительство. Им наплевать не только на нас, но и на народ.

— А экономика? Они её довели до ручки!

— Ещё несколько лет таких экспериментов, и мы начнём им головы крутить. Шахтёры уже выдвигают политические требования.

— Пора народу увидеть, кого они подняли вверх и кого кормят. А стоит ли это делать и дальше?

Они ещё долго беседовали о политике. От этого занятия их оторвала Валентина, которая позвала к столу. Махновские с удовольствием выпили по нескольку рюмок водки за то, что Александр не погиб в Чечне, за его приезд в гости к родителям. Сам Александр от спиртного отказался, но с удовольствием съел куриный бульон, выпил стакан молока.

За столом Александр обратил внимание на то, что отношения между родителями какие-то натянутые. Не чувствовалось прежней доброжелательности, предупредительности, доброты.

«Что между ними случилось? Неужели поссорились? После обеда спрошу сестру. Она наверняка в курсе семейных проблем», — решил он.

После обеда, когда Георгий Николаевич снова вышел на лоджию покурить, Александр отвёл сестру в сторонку.

— Валя, если я не ошибаюсь, наши предки в ссоре, не так ли?

— Ты не ошибся, — подтвердила она.

— Из-за чего у них конфликт?

— Отец хочет бросить мать, уйти к другой женщине.

— С какой стати? — удивился Александр, услышав такую новость.

— Его любовница больше чем на десять лет моложе мамы.

— Ну и что из того?

— То, что слышал.

— А мама как к этому относится?

— Она не хочет с ним расставаться, но он её не слушает и собирается поступить по-своему.

— Ну а ты как дочь разговаривала с ним на эту тему?

— Мне неудобно говорить с отцом о его любовнице. Поговорил бы лучше ты с ним как мужчина с мужчиной.

— Сейчас же и поговорю, — решительно заявил Александр.

— Сегодня, Саша, ты с отцом насчёт мамы лучше не говори. Он у нас строптивый и к тому же за столом водки выпил. Мы завтра с утра пойдём с мамой на рынок. Вот тогда и поговоришь с ним, чтобы вам никто не помешал. Ладно?

— Пускай будет по-твоему, — согласился Александр.

Утром Волчий Ветер проснулся от ощущения, что на него кто-то смотрит. Открыв глаза, он увидел отца, который стоял около кровати и внимательно рассматривал его.

— Ты чего, отец, тут делаешь? — потягиваясь и протирая пальцами глаза, поинтересовался Александр.

— Давно тебя, сынок, не видел, соскучился, вот и рассматриваю, — доброжелательно пояснил Георгий Николаевич.

— Ну и что увидел?

— Смотрю на тебя и не верю своим глазам. Вижу перед собой не мальчика, юношу, а матёрого, зрелого мужчину.

— Ничего тут удивительного нет. Как-никак, а скоро мне стукнет тридцать три. У некоторых моих ровесников уже или плешь во всю голову, или они совсем седые. Меня в этом смысле Бог миловал, и если бы не инфекционные заболевания, которыми я переболел, то можно было бы на здоровье не жаловаться.

— Если ты у меня уже матёрый мужик, то что тогда обо мне говорить, — задумчиво произнёс Георгий Николаевич.

Убирая постель, Александр как бы между прочим заметил:

— Кому-кому, а тебе, отец, не мешало бы иногда посматривать на себя в зеркало.

— Это для чего же?

— Зеркало не женщина, обманывать не будет, выдаст на-гора все что есть. Глядишь, и остановит кое-кого от необдуманного поступка.

— Уже наябедничали сороки на меня?

— Хорошо, что хоть свои меня просветили, а не старухи, сидящие возле подъезда.