— Ты не можешь остаться здесь или поехать в Канаду? — спросила она, когда он снова вернулся к ней. Джордан отрицательно покачал головой.

— Такая вот революция не по мне, — сказал он. — Я не считаю эту войну справедливой. Она не соответствует демократическим принципам Америки. Но я не могу просто убежать от этого. Мы должны вернуться к своим корням, к настоящему духу революции, которая привела Америку к независимости, к правам человека на жизнь, на свободу и стремление к счастью. — Он грустно ей улыбнулся. — Я не хочу никого убивать. Я хочу изменить жизнь.

Они шли некоторое время в тишине, под ногами шуршали листья. Солнце клонилось к закату. Становилось свежо. Вдоль улицы Байсуотер Роуд расставили у ограды парка свои картины художники.

— Здесь есть хороший кинотеатр, у Ноттинг Хилл Гейт, — сказала Анни. — Мы можем посмотреть, что там идет. Что ты?

Джордан остановился, как будто ему в голову пришла внезапная идея. Он подвел Анни к небольшой стойке, на которой была разложена бижутерия, ювелирные украшения, пакеты, пояски, талисманы и шелковые шарфы.

— Выбери себе, — ответил Джордан.

— Я не могу!

— Можешь. Как насчет этого? — Он наклонился и поднял один шарф. На мгновение она почувствовала, как он коснулся ее грудью, а его подбородок коснулся ее волос. Он казался большим и солидным — мужчина, а не мальчик. Джордан выпрямился и поднял шарф к ее лицу:

— Посмотри, это подходит к твоим глазам. — Анни обернула шарф вокруг шеи, глядя, как Джордан отсчитывает деньги. Она дотронулась до его локтя.

— Большое спасибо. Очень красивый. — Он рассмеялся.

— Ну, а теперь пойдем на фильм.

В «Гейт Синема» они присоединились к очереди на фильм «Беззаботный наездник», слушая, как бродяга исполняет песню «Битлз». Джордан бросил монету в пять шиллингов в шляпу, к удивлению Анни.

— Слишком много. Он совсем не умеет петь.

— Я тоже, — пожал плечами Джордан. — Но ему нужно жить, как и всем.

Когда они вышли из кинотеатра, было уже совсем темно. Они принялись разыскивать какой-нибудь ресторанчик, чтобы перекусить, и наконец нашли один — с деревянными непокрытыми столами и свечами, воткнутыми в винные бутылки.

— Я думаю, закажу только салат, — произнесла она, глядя на цены. В ее кармане было только семь с половиной фунтов.

Брови Джордана поднялись вверх.

— Ты что, на диете? Вот уж не скажешь! Давай, мы берем по бифштексу, картошку-фри, да, пожалуй, все из списка. Я угощаю. Ты разрешишь мне тебя угостить?

— Но ты потратишь на меня все свои деньги.

— Ну и что? Я получил деньги как стипендиат Родез Сколарз. Это в пять раз больше вашей стипендии. Это и помогло мне купить машину. Дома я прислуживал в ресторане, но теперь я богат. Как говорим мы, южане, мой дом выше всех.

Анни уступила, и они сделали заказ.

— Тебе понравился фильм?

— Да, прекрасная музыка. Хотя сюжет довольно глуп.

— Ну, а мне понравилось. — Анни пригубила вино. — Я мечтаю побывать в Америке. Его глаза округлились в удивлении.

— А где именно?

— Везде. Все звучит заманчиво: Нью-Йорк, Сан-Франциско, Byдсток, Большой Каньон. — Анни произносила названия нараспев, и Джордан рассмеялся. — Мемфис, Теннесси, — продолжала она. — Феникс, Аризона. — Она наклонилась к нему и сделала большие глаза. — Скалистые горы, — прошептала она.

— А как насчет Индиан Блаффс?

— Это приглашение?

— Угадала. Моей маме ты понравишься.

— А твоему папе?

Джордан рассказал ей о своей семье, о своем маленьком городке на берегу реки, о жарком лете и зимах, когда он с друзьями сооружал снежные крепости.

— А ты? — спросил он. — У тебя есть братья и сестры?

— Нет.

— Тебе не было одной грустно?

— Было, — сказала она и удивилась. Она никому не признавалась в этом раньше.

Она начала рассказывать о своей бродячей жизни, о том, как ее отправили в Англию в интернат, даже о ссорах родителей. В ресторан приходили новые люди, уходили, приходили снова, а они все разговаривали. Анни казалось, что она знакома с этим парнем не несколько часов, а по крайней мере месяц.

В конце концов официант выразительным жестом положил им на стол счет, и они поняли, что уже поздно. Они взяли такси и поехали к машине Джордана. Было уже холодно. Джордан включил обогреватель, и Анни почувствовала, что теплый воздух обдувает ее ноги и погружает в приятное расслабление. Скоро уродливые здания фабрик и тусклый свет фонарей на окраине Лондона сменились на темные поля.

— Если бы ты не должен был отправиться во Вьетнам, чем бы ты занялся? Джордан глянул на нее.

— Может быть, выучился бы на юриста, потом поступил бы на государственную службу. Есть очень много вещей, которые надо сделать, особенно в той сфере.