Он сможет ответить на вопрос «что это?», но не сможет, даже если захочет, ответить, как это устроено и откуда взялось.

А потом придется объяснять Маше, что тут произошло, почему кто-то разрушил парк, повредил замок.

Что говорить? «Понимаешь, Маша, это кто-то решил убить меня, а если бы меня не оказалось дома, то тебя... Или забрать тебя с собой, что все равно было бы равносильно смерти». Так?

Гриф встал с кресла, спустился по ступеням до того места, где когда-то, этим утром, меньше часа назад, начинался нижний парк.

Двинулся к морю, обходя воронки и камни.

Здесь стояла скамейка, на которой Маша любила сидеть с книгой. Нет, Маша все еще любит здесь сидеть, но самой скамейки нет...

Путаница какая-то получается.

Гриф спустился к морю. Поднял воротник куртки. Посмотрел на свою руку.

Вот если бы так, как зажила рука, можно было заживить и все это – берег, нижний парк, комнаты замка...

Тонкая маслянистая пленка покроет замок и камни, пройдет несколько минут – и...

Потребовалось несколько часов.

Гриф пришел в себя уже ночью. Шторм стих, изо рта Грифа при дыхании вырывался пар, но холода Гриф не чувствовал.

Наверное, он должен был удивиться. Но не смог. Он перестал удивляться.

Поднялся по ступеням к замку, провел ладонью по спине одного из каменных львов.

Подумал, что нужно спрятать «блеск» обратно в сейф, но решил, что лучше оставить оружие при себе.

Тут же мелькнула мысль, что не нужно, что ничто пока не угрожает ни ему, ни Маше, но Гриф решил с оружием не расставаться.

Из упрямства решил, наверное.

Грифу всегда говорили, что характер у него сложный. Состоит из упрямства, смешанного в равных пропорциях с настойчивостью и независимостью.

Сейчас он пытался не поддаваться даже собственным желаниям.

Ему хотелось все бросить и бежать по ступенькам винтовой лестницы башни к кольцу, увидеть Машу, убедиться, что все с ней хорошо, что она не нуждается в помощи.

Он даже сделал несколько шагов через зал к ступенькам. И заставил себя остановиться.

Это оказалось сложнее, чем он ожидал. Не настолько тяжело, как в коридоре, когда он пытался остаться самим собой, не стать просто орудием убийства, но все равно – тяжело.

Она там одна... у нее мог начаться приступ... у нее наверняка начался приступ... и даже не один... у Маши бывает по два-три приступа в день... и еще ночной... нужно быть возле нее...

Хорошо, сказал себе Гриф. Нужно идти к Маше. Спрятать «блеск» в сейф и идти к Маше, в пещеру. У нее приступ.

Гриф достал «блеск» из кармана куртки, подержал на ладони, словно любуясь отблесками света на его поверхности.

Перевел взгляд на комод возле дальней стены. Там стояла хрустальная ваза. Снова стояла, несмотря на то что он сам ее разбил автоматной очередью.

Ваза еще не успела принять свой прежний вид, больше всего она была сейчас похожа на огарок свечи, который вопреки всем законам и обычаям рос вверх, обретая форму, прозрачность и твердость.

Гриф шагнул к комоду, протянул руку к вазе – знакомая маслянистая пленка.

Маша...

Конечно, сказал Гриф. Иду, сказал Гриф.

Маслянистая пленка проступала сквозь выбоины в стенах, сквозь пулевые пробоины на дверях, сочилась из-под рваных обоев, застывая, меняя цвет, структуру, превращаясь в камень, дерево и ткань...

Гриф вдруг понял, что ему все это напоминает. Вспомнил и засмеялся, сев на ступеньку.

Классический сказочный сюжет – красавица и чудовище. Дом, который подчиняется чудовищу... до тех пор, пока чудовище остается чудовищем... Девушка, которая захочет попасть домой, попросит, и чудовище не сможет ее удержать. Хотя – это уже «Аленький цветочек», кажется.

Там была злобная колдунья, превратившая героя в монстра.

В чудовище.

Гриф вытер слезы с глаз. Встал и несколько раз глубоко вздохнул.

– Кто ты, хозяин неведомый? – крикнул Гриф.– Покажись!

Тишина.

Гладкие, неповрежденные стены и двери, обои, хвастающиеся свежими красками.

Гриф положил «блеск» в карман куртки. Теперь он чувствовал, что кто-то следит за каждым его шагом. Не смотрит издалека, а словно мягко обнимает за плечи, угадывая каждое движение, прислушивается к мыслям и пытается заставить... уговорить... подтолкнуть...

Об этом лучше не думать, приказал себе Гриф. Он сейчас увидит Машу... И от этой мысли что-то теплое скользнуло по сердцу.