Что за заносчивый щенок! Как он смеет отказывать ему!

– «Бредфорд Боттлинг» и «Империал-Кола» успешно сотрудничают. Не думаю, что вы поспособствуете своей карьере, начав создавать проблемы для компании.

Он помолчал, ожидая реакции, но Дженсен ничего не ответил, продолжая по-дурацки улыбаться. Тони нахмурился, прибегая к своей обычной тактике запугивания.

– Давайте начистоту, Дженсен. Мне известно, что «Империал» требует от своих Сотрудников врастать в местное общество. Компания выступает как наш партнер, а не инородное тело. Если я стану отзываться о вас как о невозможном американце, с которым затруднительно сотрудничать, на вашей карьере будет поставлен крест. Марк Нолан уже не сможет перетащить вас в штаб-квартиру корпорации вопреки интересам более опытных работников.

Дженсен по-прежнему улыбался. Видимо, этот техасец был клиническим идиотом.

– Проявите благоразумие и примите мое предложение, иначе...

– Напрасно вы мне угрожаете. – Дженсен сполз в кресле, скрестив длинные ноги. – Иначе я представлю доказательства участия вашего сына в убийстве Трейвиса Прескотта.

– Керт? Что вы несете?

– Керт и Ронда. Им известно о его смерти гораздо больше, чем они говорят, и я могу это доказать.

Ронда? Никудышная стерва! Уже который год волочится за Кертом, добиваясь признания недействительным своего брака с каким-то старикашкой. Тони догадывался, что Дженсен блефует, но полной уверенности у него не было. Он знал, что его сын – подлец и лгун.

Ник встал и пошел к двери.

– О моей карьере не беспокойтесь. Если я не получу повышения, то с радостью останусь здесь, чтобы помогать Джанне управлять отелями.

Тони уставился на закрывшуюся за посетителем дверь. Потом он нажал кнопку и крикнул секретарю, чтобы послали за Кертом. Сын вырос перед отцом спустя несколько минут.

– Ты замешан в смерти Трейвиса Прескотта?

– Нет, конечно. А что?

Либо Керт говорил правду, либо он достиг новых высот в искусстве лжи. Пока Тони не знал, к какому ответу склониться.

– Дженсен утверждает, что может доказать твою причастность.

– Пусть попробует.

Тони смерил сына взглядом. Обычно ему удавалось запугать его, но сейчас Керт выглядел необычайно самоуверенным. Между отцом и сыном не существовало близости, и Тони не горевал об этом. Всю свою жизнь он трудился, чтобы создать империю. Долг Керта – от которого он слишком долго уклонялся – состоял в том, чтобы выгодно жениться и дать жизнь наследнику. Тони жаждал твердых гарантий, что его имя надолго переживет его самого.

Основатель династии!

– Дженсен утверждает, – Тони пристально следил за реакций Керта на его слова, – что в убийстве замешана и Ронда Сиббет.

Керт пожал плечами.

– Мне об этом неизвестно. Я и не видел ее с того приема.

Ник отложил наушники. Пленка с текстом романа Джона Санфорда «Добыча в тени» не заинтересовала его. Он зашагал по гостевому домику из угла в угол, размышляя, правильно ли поступил, солгав Тони Бредфорду. Никаких доказательств у Ника не было. Хуже того, изобличающая фотография еще не достигла Мальты. Остин выслал ее по просьбе Ника, но посылку ему еще не доставили. Однако он привык доверять своей интуиции, а она подсказывала, что в смерти его друга повинны Керт и Ронда.

Он подошел к застекленной двери, через которую было видно все «Соколиное логово», и взглянул на окно Джанны, хотя давал себе слово не думать о ней, В окне горел свет: значит, она вернулась и будет работать у себя добрую половину ночи.

Он знал, что она пытается разобраться со всеми мелочами до открытия «Голубого грота». Джанна взяла на себя подготовку персонала, чтобы этот отель, превосходящий по размеру остальные отели Пифани, не отставал от них по качеству обслуживания.

За неделю, прошедшую после возвращения Джанны из Лондона, Ник видел ее дважды. Оба раза она махала ему рукой из окна автомобиля. Он понимал, что обидел ее, не пригласив в Лайм-Реджис. Но, вспоминая тот день, он только укреплялся в мысли, что никак не мог взять ее с собой.

Тогда ноги сами привели его на широкий мол, известный в Лайм-Реджис как Кобб. Там не было ни души; чайки парили над волнами, перекликаясь друг с другом. Он беззвучно присоединил свой голос к их крикам: «Аманда Джейн! Аманда Джейн!» Ответа не было. Волны продолжали ритмично набегать на берег, без умолку гомонили птицы.

Он присел на каменный мол и устремил взгляд на гавань, бывшую в свое время раем для контрабандистов. Море легонько колыхало рыбацкие баркасы, похожие на уток, нежащихся на солнце. Зрелище ничуть не напоминало картину из фильма «Женщина французского лейтенанта», который он смотрел вместе с Амандой Джейн. Сцена, где Мэрил Стрип, готовая совершить самоубийство, бежала к краю мола, борясь с ветром, грозящим сорвать с нее плащ, всегда вызывала у Аманды Джейн слезы.

Ник купил ей кассету с фильмом, и она просмотрела ее бесчисленное количество раз. Он дал ей слово, что отвезет ее в Лайм-Реджис, когда заработает денег на поездку. Даже когда у Аманды Джейн обнаружили рак, она не расставалась с надеждой, что когда-нибудь побывает в этой деревне.

«Тебе бы понравилось, – прошептал он, оглядываясь на необычного вида порт, приютившийся между известковых утесов, которым деревня и была обязана своим названием – Королевская известь. – Говорят, Джон Фаулз по-прежнему живет здесь».