– Ты знаешь, что тебе скоро в школу? – напомнил отец. – Каникулы кончаются.

Мари-Анж нахмурилась. Приближение учебного года означало, что брат скоро уедет. Хотя Робер с радостью ожидал начала студенческой жизни в столице, и он, и родители сознавали, что разлуку с сестрой он будет тяжело переживать.

Родители сняли Роберу небольшую квартирку на левом берегу Сены. Перед началом занятий Франсуаза сама собиралась отправиться в Париж, чтобы помочь сыну устроиться на новом месте. Она уже отправила туда некоторую мебель и сундуки с вещами.

В день отъезда брата Мари-Анж встала с рассветом и убежала в сад. Там Робер ее и обнаружил.

– Разве ты не собираешься позавтракать со мнойперед отъездом?

Сестра хмуро посмотрела на него и молча замотала головой. По ее покрасневшим глазам было легко догадаться, что она плакала.

– Я не хочу.

– Мари-Анж, не можешь же ты просидеть тут целый день, пойдем со мной, выпьем вместе кофе с молоком.

Ей не разрешалось пить кофе, но брат иногда давал ей глотнуть из своей чашки. Больше всего ей нравилось делать «гусики», макая кусочки сахара в егокофе, пока они не намокнут. После этого Мари-Анж быстро, чтобы никто не увидел, клала их в рот, и на ее личике появлялось выражение блаженства.

Ее глаза снова наполнились слезами. Робер взял сестру за руку и мягко потянул в сторону дома.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал, – пробурчала Мари-Анж.

– Я уезжаю ненадолго, скоро праздник – День всех святых, и я приеду домой.

В расписании занятий, которое Роберу прислали из Сорбонны, это были первые небольшие каникулы, но два месяца, отделяющие их от начала учебного года, казались его младшей сестре чуть ли не вечностью.

– Мари-Анж, ты даже не успеешь по мне соскучиться, с тобой остаются мама, папа и Софи, школьные друзья тоже никуда не денутся, тебе будет с кем играть.

– Зачем тебе вообще ехать в эту дурацкую Сорбонну? – снова захныкала девочка.

Она стала тереть глаза руками, размазывая грязь по щекам, и Робер невольно улыбнулся. С чумазым личиком Мари-Анж походила на уличного сорванца. «Какая же все-таки Мари-Анж милая, – подумал он. – Ее так все любят, так балуют, она действительно всеобщая любимица».

– Мари-Анж, я должен получить образование, чтобы помогать папе. Когда-нибудь ты вырастешь и тоже уедешь в Сорбонну, если, конечно, не собираешься всю жизнь только и делать, что лазать по деревьям. Кажется, ты бы не отказалась.

Девочка улыбнулась сквозь слезы и села за стол рядом с братом.

Франсуаза вышла к завтраку в элегантном темно-синем костюме, купленном в прошлом году в Париже. Джон был в серых слаксах, блейзере и темно-синем галстуке от Эрме, который, ему купила Франсуаза. Они составляли на редкость красивую пару. В свои тридцать восемь Франсуаза с ее девичьей фигуркой и милым лицом, почти не тронутым морщинами, выглядела лет на десять моложе. Джону казалось, что она совсем не изменилась с тех пор, как они познакомились. Да и он оставался все таким же привлекательным блондином, как в ту ночь, когда приземлился на дерево неподалеку от дома ее родителей.

Франсуаза повернулась к дочери:

– Пообещай, что будешь слушаться Софи, пока мы будем в отъезде.

Робер тайком передал сестре кусочек сахара, пропитанный кофе, она быстро сунула его в рот и с благодарностью посмотрела на него.

– Не убегай далеко, помни, что Софи не может за тобой гоняться. – Через два дня у Мари-Анж начинались занятия в школе. – Мы с папой вернемся в выходные.

Но без Робера. Ей это казалось трагедией.

– Я буду тебе звонить из Парижа, – пообещал Робер.

– Каждый день?

Она посмотрела на брата широко раскрытыми голубыми глазами, так похожими на глаза отца.

– Так часто, как только смогу, я же буду ходить на занятия.

Он обнял сестру, поцеловал в обе щеки и вместе с родителями пошел к машине. Каждый нес в руке по небольшому чемоданчику. Перед тем как закрыть дверь, Робер сунул в руку Мари-Анж маленький сверток:

– Это тебе.

Машина тронулась с места. Мари-Анж и Софи стояли рядом, махали вслед машине и обе плакали. Позже, вернувшись в кухню, Мари-Анж развернула крошечный сверток и увидела маленький золотой медальон с фотографией Робера. На снимке, сделанном в прошлое Рождество, Робер улыбался. В другую половинку медальона была вставлена фотография их родителей, сделанная в тот же день. Софи помогла девочке надеть медальон на шею и застегнула тонкую золотую цепочку.

– Очень милый подарок. Робер молодец, – сказала Софи, вытирая глаза платком.

Она принялась убирать со стола, а Мари-Анж пошла полюбоваться на себя в зеркало. Медальон был красивый, но глядя на маленькие фотографии брата и родителей, Мари-Анж почувствовала себя одинокой. Мама перед отъездом поцеловала ее, папа обнял, взъерошил волосы и пообещал, что в субботу, вернувшись из Парижа, они заедут за ней в школу. Замок без родителей и брата казался пустым. Бродя по дому, она зашла в комнату Робера и присела на его кровать. Через час там ее и нашла Софи. Когда экономка заглянула в комнату, Мари-Анж сидела на кровати с потерянным видом.