Он стоял в воротах своего дома, спокойно и без всякого опасения, уверяю вас, держа в руке отличное английское двуствольное ружье, которым он играл взводя курок и щелкая замком. Потом он свистнул свою собаку, остановившуюся против Бенуа.

— Как, — сказал сей последний, — как дядя Ван-Гоп, неужели вы не узнаете меня? это я!.. Бенуа! друг ваш Бенуа... Эх! черт возьми! разве вы ослепли!.. Наденьте свои очки.

Что и действительно сделал благоразумный старик, после чего он воскликнул по-французски с заметным голландским произношением:

— А! это вы, кум Бенуа!.. вы не опоздали, вас нельзя упрекнуть в этом; я очень рад увидеть вас. Но по какому случаю?

— Ну, по случаю... по случаю северо-западной бури, которая лишила меня большой мачты и пригнала к вам так скоро, как будто бы сам черт дул в мои паруса.

— Очень сожалею, любезнейший капитан; но не жарьтесь понапрасну на солнце, прошу вас, пожалуйте в дом ко мне, войдите, перехватите чего-нибудь, так например: жареной слоновой ноги... котлетку из камелопардова мяса... Ей, вы! Иван! Штроп! вставайте скорее, ленивцы, собирайте нам на стол.

Два мулата, спавшие во дворе на рогоже, нехотя поднялись и поплелись исполнять приказания своего господина. После нескольких церемоний, как например: «Извольте идти вперед, — Нет, вы! — Сделайте милость. — Я здесь хозяин, вы гость, прошу вас!», и прочих, Ван-Гоп и Бенуа вошли в весьма опрятный и по-европейски убранный дом.

Два старых друга уселись за стол красного дерева, старательно натертый лаком и уставленный кушаниями и напитками, и начали разговаривать между собой.

— Итак, вы говорите, капитан Бенуа, что ваша большая мачта?..

— Я ее лишился, дядя Ван-Гоп, лишился. Но потеря, которая для меня чувствительнее разрушения всех моих мачт, есть потеря бедного моего Симона, которого вы знаете...

— Итак... этот человек, которого вы называете бедным Симоном?..

— Погиб в море... но погиб как храбрый моряк, спасая корабль!.. Ах!..

Тут дядя Ван-Гоп испустил некоторого рода глухое и невнятное восклицание, которое можно было выразить так: «Гм!», но которое изображало совершенное равнодушие.

Он обыкновенно употреблял его, слушая рассказ или вопрос недостойный, по его мнению, ни внимания, ни ответа.

— Гм! — сказал Ван-Гоп, — за недостатком одного человека, корабль не останавливается в пути, но за неимением большой мачты, может произойти большая остановка. А потому, не имея возможности заменить вам вашего Симона, я могу, по крайней мере, доставить вам хорошую новую мачту... Посмотрим-ка... — И он вынул из шкафа толстую прошнурованную книгу, которую перелистывал долгое время и потом, положив свой худощавый палец на одну из страниц, продолжал:

— Да, я хочу услужить вам, любезный капитан, у меня есть нижняя мачта одного разбившегося английского корабля, которую выбросило ко мне на берег; она хранится у меня в магазине... Ну, положимте за нее тысячу франков!.. Гм! не правда ли?

— Черт возьми! Тысяча франков за бревно!..

— Гм! — отвечал Ван-Гоп, — что делать, где ж взять ее в другом месте?..

— Правда. Ну, так и быть, по рукам. Но послушайте, дядя Ван-Гоп: починив свой корабль, мне нужно подумать и о грузе?

При этих словах маленькие серые глаза старика заблестели от удовольствия. Он поспешил взять другую прошнурованную книгу с надписью: «Дела по торгу неграми № 2-й», и, просмотрев ее с минуту, сказал, улыбаясь:

— У меня есть то, что вам нужно, капитан, но я не хотел сказывать вам этого не справившись наперед с книгой, ибо я уже обещал такой груз господину Драку, одному английскому капитану, который прибудет ко мне недели через две, а я хочу свято исполнять мои условия со всеми... Знаете ли вы господина Драка, капитан?

— Нет.

— Это славный малый; правда, что он рыжий и косой, но несмотря на то — прекраснейший человек и не любит много спорить. Он богат и занимается торговлей неграми так, по охоте... потому что нужно же чем-нибудь заниматься...

— Нужно сперва заплатить долг своему отечеству, — прибавил Бенуа, — но возвратимся к нашему грузу.

— Итак, достойный капитан, груз этот — самая лучшая и самая благоприятная для вас оказия на свете; вот уже три месяца как большие и малые Намаки ведут между собой беспрерывную войну, и король больших Намаков — мой сосед, которому я говорил о вас, и который очень желает покороче познакомиться с вами, капитан, — сказал Ван-Гоп, и, привстав, поклонился Бенуа.

— Покорнейше благодарю вас, — отвечал ему Бенуа, отдавая поклон.

— Итак, у вождя Тароо имеется отличная партия негров из племени малых Намаков с берегов Красной реки, которых он уступит вам по самой сходной цене; это все молодые негры... Однако ж, не так чтобы уж слишком молодые... Ну, от двадцати до тридцати лет... Если бы вы видели, какой это широкоплечий и здоровый народ!.. К тому же эти негры хорошо откормлены, что редко случается; а какие смирные! Боже мой! Боятся простой плети!.. Настоящие бараны... одним словом, это будет для вас золотая сделка! Что, годится вам, не правда ли?