Оскалив зубы, она, как тигрица, бросилась на Холмса и расцарапала бы ему лицо ногтями, если бы он крепко не схватил ее за кисти и не усадил в кресло. Она не сводила с Холмса ненавидящего взгляда. В чертах ее лица, все еще искаженного хищной гримасой и недавно столь миловидного, не осталось и следов утонченности или достоинства, приличествующих даме ее возраста и положения.

В короткой схватке ее волосы, уложенные в гладкий пучок, растрепались, и теперь локоны в беспорядке падали ей на лицо, отчего мне на память пришла иллюстрация из школьного учебника греческой мифологии с изображением Медузы Горгоны со змеями вместо волос и взглядом, обращавшим в камень даже самых отчаянных храбрецов.

Глядя на нее, корчащуюся в кресле, я, должен признаться, ощутил в сердце такой же холодок страха, какой почувствовал в детстве, когда впервые увидел портрет ужасной Медузы.

Другие участники этой сцены, должно быть, чувствовали себя ничуть не лучше. Доктор Росс Кумбз опустился в кресло и со стоном закрыл лицо руками. Инспектор Дэвидсон невольно попятился, как бы не желая видеть превращение респектабельной матроны в дикое существо, извивающееся в руках Холмса и исступленно выкрикивающее, что мой старый друг вор и лжец.

Только на Холмса эта тягостная сцена, казалось, не произвела ни малейшего впечатления. Продолжая держать руки миссис Роули и наклонившись к ней так, чтобы его лицо оказалось вровень с ее лицом, он тихо и вежливо произнес:

— Прошу вас, мадам, успокойтесь, или мне придется попросить инспектора надеть на вас наручники и вывести из комнаты. Я уверен, что вы не захотите предстать перед прислугой в столь унизительном виде.

Не могу сказать, что именно подействовало наконец на миссис Роули, угроза или обходительные манеры невозмутимого Холмса, только она стала успокаиваться. Мало-помалу истеричные крики затихли. Наконец, она умолкла и, закрыв глаза, откинулась в кресле: жалкая обессилевшая женщина.

— А теперь, — проговорил Холмс, поворачиваясь к инспектору Дэвидсону и протягивая ему пачку бумаг, — я передаю эти документы, чтобы вы их изучили. в них вы найдете достаточно оснований, чтобы предъявить миссис Роули обвинения в нескольких случаях двоемужества, а также шантаже и вымогательстве. Что касается роли доктора Росса Кумбза в этой печальной истории, то дело официальных полицейских властей решить вопрос о степени его виновности. Насколько я могу судить по этим документам, он скорее жертва заговора, чем его участник.

Услышав свое имя, доктор Росс Кумбз поднял голову и впервые за все время заговорил, обращаясь к Шерлоку Холмсу. С каждым словом голос его звучал все увереннее, и в нем уже слышались властные нотки.

— Не знаю, кто вы, сэр, но мне ясно одно: вы наверняка не мистер Джемс Эскотт, страдающий от меланхолии. Каково бы ни было ваше подлинное имя, я признателен вам за то, что вы разорвали эту чудовищную паутину, удерживавшую в своем плену в течение многих лет стольких мужчин и женщин. Я готов признать свою вину по всем пунктам обвинения, которые будут выдвинуты против меня, и приложу все усилия к тому, чтобы и миссис Роули сделала то же самое.

Прервав на мгновение свою речь, он бросил на нее взгляд, исполненный жалости и презрения, и продолжил:

— Я охотно предоставлю властям любую дополнительную информацию, которая может потребоваться для передачи дела в суд. Если сейчас вам необходима от меня какая-нибудь помощь, вам стоит только сказать мне об этом.

— Благодарю вас, доктор Кумбз, — мрачно произнес Холмс, слегка поклонившись в знак признательности. — Я хочу, чтобы вы безотлагательно послали за моим клиентом, полковником Уорбертоном, дабы мы могли немедленно увезти его из вашей клиники. Кстати, мое имя Шерлок Холмс, и это расследование я предпринял по просьбе жены полковника.

По выражению лица доктора я понял, что имя Холмса не было для него неизвестным, однако Кумбэ воздержался от комментариев, а вместо этого встал, подошел к камину и позвонил в колокольчик. Он отдал краткое распоряжение через полуоткрытую дверь, и, вернувшись к письменному столу, захлопнул раскрытую бухгалтерскую книгу, записи в которой обсуждал с миссис Роули, когда мы ворвались в его кабинет. Доктор протянул книгу инспектору Дэвидсону.

— Вы, несомненно, захотите ознакомиться с финансовым положением клиники, — пояснил он. — Здесь все необходимые сведения о взносах, поступивших от пациентов, подлинных и мнимых, вроде полковника Уорбертона, помещенных в клинику незаконно, за что я весу частичную ответственность.

Тут я не выдержал. Сказались и треволнения ночи, и то, что я почти не спал, и бурные события этого утра, смысл которых я так до конца и не постиг.

— Но объясните, прошу вас, доктор Кумбз, вам-то зачем все это было нужно? — взорвался я. — До выхода на пенсию вы были одним из наиболее известных невропатологов Англии! Как вы дали себя вовлечь в столь чудовищную аферу?

— Об этом вам надо спросить у сидящей здесь леди, — тихо проговорил Кумбз. — Она объяснит все лучше меня.

Но миссис Роули продолжала хранить молчание, отвернувшись и прижав к губам платочек.