— Тогда пусть все останется как есть сейчас. Мы ведь так счастливы. Зачем что-то менять?

— Ты хочешь скрыть от всех, что мы любим друг друга? Напрасно, Деб! Я сегодня был в Бельведере и узнал о тебе всю правду. Тебе больше нечего бояться…

Ее глаза наполнились ужасом.

— Что ты узнал?

— Что ты леди Дебора Монтегю, дочь эрла Бельведера. Ли — твой родной брат. Я узнал и про Альберта, и про то, что тебя обвинили в его убийстве.

— И что ты теперь собираешься делать? — упавшим голосом спросила она.

— Защищать, оберегать тебя. Разве ты в этом сомневаешься?

— Ты виделся с моим отцом, не посоветовавшись со мной?!

— Со мной был Ли.

— Ли! Боже мой! Он-то должен знать, что от отца надо держаться подальше.

— Ты не можешь скрываться от своего отца всю жизнь.

— Но я боюсь его.

Грей обнял Дебору за плечи, чтобы успокоить нервную дрожь, сотрясающую ее тело.

Что ты говоришь, Грей! Пойми! Если ты сделаешься врагом моего отца, он найдет способ расправиться и с тобой.

— Твой отец не злой волшебник, не Мерлин, не колдун. Он человек из плоти и крови. И он не всемогущ.

— О чем вы с ним говорили?

— Я убеждал его прекратить судебное дело против тебя. На это я ему дал срок в две недели. Тебе не придется больше скрываться под чужим именем. Ты будешь свободна, Дебора. Свободна!

Его лицо озарилось радостной улыбкой мальчишки. Но она-то знала, что Грей не Господь Бог. Он человек, он смертен. Его можно ранить и даже убить. А ее отец — это безжалостное и хитрое чудовище.

В душе ее бушевали противоречивые чувства—и желание одержать победу, и страх за Грея.

— Ты плохо знаешь моего отца. Ты поставил свою жизнь под угрозу.

— Я достаточно осторожен, Деб. Твой отец поступит так, как я ему сказал. Иначе он потеряет все, что так любит.

— Мой отец не знает, что такое любовь.

— Ты ошибаешься. Он влюблен в свои коллекции. И готов на все, чтобы сохранить их. Каждый день промедления после назначенного мною срока обойдется ему потерей какой-либо части его сокровищ.

— Как ты этого добьешься?

— У меня много друзей, Деб. И среди них есть очень умные и очень ловкие люди.

— А если твой план не осуществится? Что тогда?

— Тогда пусть будет суд. Конечно, это вызовет нежелательный скандал, но никто тебя не осудит за твой поступок. То, что ты скрывалась, было твоей ошибкой.

Ей хотелось верить ему, и все-таки она ему не верила. Она привыкла на своих плечах нести тяжесть собственных проблем, но их количество все прибавлялось — убийство Баррингтона, и страх за Квентина, и вот опять отец… и их противостояние с Греем. Когда же наступит желанный покой?

— Доверься мне, Деб, я все беру на себя.

Его успокаивающие слова возымели обратное действие. Она вдруг пришла в ярость.

— Ты похож на моего отца! Он тоже брал все на себя! Он не давал мне свободно вздохнуть, распоряжался мною… Если б я его послушала, то была бы женой этого дебила Альберта.

— Черт побери! — Грей был поражен и глубоко обижен. — Как ты могла сравнить меня с этой старой змеей?

— Потому что ты тоже навязываешь мне свою волю.

— Да. И так будет до тех пор, пока ты ведешь себя как жалкая трусиха.

Грей перехватил ее руку, прежде чем она успела размахнуться и влепить ему пощечину. Повалив ее на кровать, он зажал ей рот поцелуем. Припадок вражды только усилил их страсть. В любовной схватке Дебора одержала верх. Грей уже исчерпал себя, а она все не могла насытить свою страсть и добилась того, что он снова загорелся желанием и удовлетворил ее полностью.

Переведя дух, он произнес не без юмора:

— Не знаю, как ты собираешься прожить без мужа, если по-прежнему не соглашаешься на мое предложение. Тебе необходим мужчина такой, как я, и никто другой.

— Докажи мне это!

Ее слова и ласки возбудили его снова.

Они повторили всю мелодию любви от начала и до конца, но с новыми вариациями, о которых Дебора раньше и не догадывалась. Даже грубые слова, которые подчас срывались у него с уст, только добавляли остроты к наслаждению, которое она испытывала. Она изгибалась в его объятиях, стараясь слиться с ним каждой клеточкой своего тела.

Им так трудно было расстаться друг с другом.

— Я люблю тебя, — нежно произнес он. — А что ты мне скажешь в ответ?