— Нет-нет, госпожа моя, только не la majestuese (yеприступность) на лоб, не сегодня. И не galante (любезность). Сегодня нужна … дайте-ка подумать! … Ага, лучше всего, бесспорно, подойдет la friponne (плутовство — язык мушек/искусственных родинок/, весьма популярный в 18 веке. Налепляя ту или иную, а иногда и несколько, мушек, дамы сообщали поклонникам о своем настроении и чувствах; например, мушки над правой бровью и в центре левой груди означали: «Сегодня все мои мысли и сердце заняты любовью»)! — Откинув кружевные манжеты, он выбрал из коробочки крохотную звездочку из черного шелка и с хладокровной дерзостью наклеил у самых губ Антонии.

— Вот так! Великолепно! — Он поднял голову. — А, мистер Сент-Арван! Ваш покорнейший слуга, сэр.

Улыбаясь только ртом, но не суровыми холодными глазами, Джеррен ответил на приветствие, сделал жене комплимент по поводу ее нового платья и крайне любезным тоном, в изысканных выражениях попросил выслушать его наедине до того, как она отправится на бал. Антония согласилась с деланным равнодушием, и, когда джентльмены удалились, чтобы подождать внизу, а Ханну отправили из комнаты, произнесла с нетерпением: — Ну, что случилось? Прошу вас, покороче, нас с Люси пригласили в концерт.

Улыбка исчезла, холод в глазах остался.

— Что ж, если покороче, тогда вот что. Байбери слишком много и часто видят в вашем обществе. Впредь вы будете привечать его не более, чем того требует обычная любезность.

Такой безапелляционный приказ привел ее в бешенство, но ей удалось выдержать холодный тон: — И в чем же, скажите на милость, вы меня обвиняете?

— Пока только в глупости, но и глупость может причинить много вреда. Когда в клубах начинают держать пари на то, сколько времени потребуется Байбери, чтобы добиться у вас окончательного успеха, благопристойность с вашей стороны становится просто настоятельной необходимостью. Он более не появится в этом доме.

— А если появится?

— А если появится и вы примете его, то прямиком отправитесь в Глостершир. И останетесь там. Келшелл-Парк или Брук-стрит — выбор за вами, мадам. Мне это совершенно безразлично.

При такой угрозе ничего не оставалось, как через силу, но пообещать, ибо самая мысль о возвращении в дом деда наполняла ее сокрушительным ужасом. Нет, не может она отправиться туда. Не может! А с позором — тем более, потому что сэр Чарльз очень быстро докопается до причин ее возвращения, даже если Джеррен и не скажет ему. Возможно, он возьмется сам наказать ее, а вот ее намерения наказать Джеррена так и останутся неисполненными.

В тот вечер все в один голос упрекали ее за плохое настроение. Она вполуха слушала концерт, ради которого приехала, задумчиво кроша печенье в корзиночке, а потом, когда, покинув ротонду, все решили погулять в саду и насладиться теплым вечером, рассеянно приняла сопровождение капитана Байбери, но едва ли замечала, куда они идут.

Капитан пытался поддерживать ничего не значащий, беспечный разговор, но она отвечала изредка и невпопад, занятая мыслями об ультиматуме Джеррена и дилеммой, от которой, как ни старайся, было не уйти. Если она ослушается, он отправит ее в Глостершир, если подчинится, то не только лишится возможности унизить его своей местью, но и сама будет унижена, ибо все догадаются, что флирт с Байбери прекратился по приказу мужа.

— Боюсь, мадам, вы сегодня не в духе, — заметил, наконец, Байбери. — Вас что-то тревожит, не так ли?

Тон его, неожиданно серьезный, пробился к сознанию Антонии сквозь озабоченность, и она повернула голову.

— Да, — искренне призналась она, — и я прощу прощения за то, что позволила это заметить. Сожалею, но сегодня я для вас никуда не годная компания.

— Помилуйте, мадам, вы для меня всегда — самая лучшая компания, — откликнулся он с улыбкой, — но я упрекаю себя за то, что не смог поднять вам настроение.

Она вздохнула: — Тогда перестаньте себя упрекать, ибо это не ваша вина.

— Нет? — в его взгляде и тоне таилась насмешка. — Тогда, рискуя показаться назойливым, осмелюсь предположить, что эта вина вашего мужа? — Она напряглась и хотела было отнять у него руку, но он удержал ее, плотно закрыв своей. — Простите, ради Бога, простите! Я не имел права так говорить, но в начале сегодняшнего вечера вы не были в таком унынии.

Антония быстро огляделась: Люси и других было почти не видно, вокруг гуляли незнакомые люди. Она остановилась и повернулась лицом к нему.

— Он запретил мне принимать вас и выказывать какие-либо знаки внимания, кроме обычной вежливости. Возможно, мне и не следовало этого рассказывать, но я хочу, чтоб вы знали: не по моей воле дружбе нашей пришел конец.

Мимо прошла группка весело болтающих молодых мужчин и женщин. Байбери отвел Антонию к краю аллеи, в тень окаймлявших ее деревьев.

— А разве ей пришел конец? Значит, он ставит условия, а вы выполняете их — такое вот беспрекословное подчинение?

— У него есть средство заставить меня, — с горечью пояснила она. — Я подчиняюсь или возвращаюсь к деду в Глостершир, причем без малейшей надежды когда-либо вернуться обратно. А этого мне просто не вынести! В том доме я никогда не была счастлива.