— Что? — Ее сдержанную настороженность, как волной, смыло ужасающим гневом, потрясенная, она смотрела прямо ему в лицо пылающими яростью глазами. — Да как вы смеете думать, будто Джеррен намерен убить меня?

Он выразительно пожал плечами:

— Вы же пытались убить его, разве не так? Впрочем, если эта мысль вас так оскорбляет, давайте выразимся по-другому. Приключись с вами роковая случайность, он не слишком бы горевал о вас, как и вы о нем при подобных же обстоятельствах.

Она по-прежнему смотрела на дядю, все еще не веря, но уже охваченная ужасным сомнением:

— Нет, не могу поверить! Роджер пожал плечами:

— А почему, собственно, нет? Только представьте на минутку его незавидное положение. Крайняя необходимость толкает его на мезальянс, который, конечно, принес богатство, но и поставил его жизнь под постоянную угрозу. Он соединен с женой, которая ему вовсе не жена. Знает, что вы покушались на его жизнь. Так неужели вы думаете, его остановят рыцарский кодекс или клятвы перед алтарем?

— Да вы, никак, оправдываете его, дядюшка?

— Я просто рассматриваю ситуацию с его точки зрения, так же, как и с вашей, когда вы проявили немалую мудрость и приняли свое замужество вместо того, чтобы откровенно искать способов избавиться от него. Однако ни одно из этих соображений не удержит меня от достижения своих собственных целей. Потому-то я и здесь. Вам надлежит не медля вернуться в Лондон.

Она и сама уже решила это, но для виду воспротивилась. Ее неожиданная сговорчивость могла вызвать лишь ненужные подозрения.

— Если я вернусь, он может снова отослать меня. Для чего необходимо мое присутствие?

— Потому, что я не могу следить за его намерениями, если ни вас, ни Ханны не будет рядом с ним. А вводить нового слугу, даже такого, которому можно полностью доверять, опасно.

— Что ж, хорошо! — с неслыханной решимостью произнесла Антония. — Когда вы, сэр, собираетесь обратно в Лондон? Не позволите ли поехать с вами?

Его тонкие губы растянулись в улыбке: — С величайшим удовольствием, дорогая. Тогда, может быть — завтра?

Леди Блэкленд, почуявшая, что дело нечисто, едва только Роджер Келшелл переступил порог, всячески пыталась отговорить Антонию от такого опрометчивого шага, но все впустую. На следующий день Антония уехала с дядей, как он и предполагал. Он вообще был весьма уверен в себе.

В Лондон они прибыли двумя днями позже, к вечеру. Сэр Роджер довез Антонию и Ханну до Брук-стрит и даже проводил племянницу до самых дверей, но в дом зайти отказался. Буквально через две минуты она даже радовалась этому, ибо, пройдя мимо изумленных слуг, как раз увидела Джеррена, спускающегося по лестнице.

Он был одет к балу: в камзол небесно-голубого шелка, атласные кюлоты и богато расшитый жилет. Волосы были завиты в локоны и напудрены, а в пене кружев, каскадом низвергавшихся с груди, блистали драгоценности. Внизу лестницы ожидал лакей со шляпой и плащом, подбитым шелком.

При виде жены Джеррен нахмурился, но продолжал все так же спокойно и величественно шествовать по лестнице вниз. Она замерла посредине холла, глядя на него вопрошающими, немного испуганными глазами, и некоторое время оба хранили молчание. Джеррен наконец спустился, приблизился к жене, взял ее руку и небрежно коснулся губами.

— Какая неожиданная радость, голубушка, — произнес он вполне дружелюбно. — Жаль, что не предупредили о своем приезде.

При этом он сжал ее руку и, продев под свой локоть, повел Антонию в библиотеку, в дальнюю половину дома. Едва закрылась дверь и они остались одни, как манеры его тут же переменились. Отпустив ее, он сурово спросил:

— Зачем вы вернулись?

— А почему бы и нет? — Она отошла в сторону, снимая перчатки. — Не рассчитывали же вы, в самом деле, что я останусь у лэди Блэкленд навсегда?

— Я рассчитывал, что вы поступите, как было велено, — сердито ответствовал он. — Насколько мне помнится, вам надлежало остаться в Маноре до тех пор, пока не будет покончено с вашим родственником, а я еще не закончил этого дела. Не сомневаюсь, что именно ему обязан вашим столь несвоевременным появлением.

— Несвоевременным! — У нее вырвался короткий и тоже сердитый смешок. — Поистине, вы вполне откровенны!

— И буду еще откровеннее. Впредь держитесь подальше от козней Келшелла, не то пожалеете. Чем бы ни закончилось это дело, думаю, грядет немалый скандал. — Он пошел к двери, но остановился и бросил через плечо: — И будьте любезны помнить, что вы в трауре и не можете посещать никаких увеселений.

С этими словами он ушел. Хлопнула входная дверь, и Антония осталась наедине с невеселым размышлением, к кому же он так торопился.

На следующее утро Антония поняла, что должна убить Роджера Келшелла. Мысль об этом пришла в затуманенную бессонной ночью голову совершенно неожиданно, как о некоем способе убедить Джеррена в искренности ее желания помочь, а в случае очередной неудачи с ним — предотвратить осуществление нового смертоносного намерения сэра Роджера. И то и другое казалось одинаково невыполнимым, ибо Джеррен опять не станет ее даже слушать, а сэр Роджер не перестанет угрожать ему до самой своей смерти.