Шрифт:
Они вылезли из такси в одном из арбатских переулков, у старого дома. Было еще светло.
– Здесь, – нерешительно пробормотала Зоя.
– Послушай, Зойка, он один живет? – с беспокойством спросила Катя. – Ну, мама там с папой...
– Он в коммунальной квартире живет. У него соседка: бабушка – божий одуванчик. Их, говорят, скоро расселять будут.
– Старушка нам не помеха! – заметила Фаина и потащила подруг вперед. – Номер квартиры какой?
– Двадцать один...
Они пешком поднялись по мрачной облезлой лестнице на пятый этаж. Лифта здесь не было. Фаина надавила на кнопку звонка.
Ответом им была тишина. А потом в глубине квартиры зашаркали чьи-то шаги.
– Вы к кому? – спросил через цепочку старческий дребезжащий голос, судя по всему, принадлежавший той самой бабушке – божьему одуванчику.
– Мы к Личутину, – официальным голосом ответила Катя.
– К Личутину вообще-то два звонка, но ладно уж, проходите. У себя он. Спит, что ли... – равнодушно обронила старуха и зашаркала к себе.
– Как в старом кино! – с восторгом прошептала Катя. – Разве такое бывает?
– Бывает, еще как бывает... – раздраженно буркнула Фаина.
Без всякого стука она распахнула дверь.
Личутин – хмурый, лысеющий субъект, в майке и широких семейных трусах, сидел за столом и смотрел телевизор. Перед ним стояла банка шпрот, а в руке он держал длинный батон, от которого, видимо, прямо и откусывал – без всяких церемоний.
По телевизору шел футбол.
– Эт-та что? – нервно шарахнулся Личутин, увидев перед собой трех подруг. – Эт-та как понимать?
– Сейчас узнаешь... – зловеще ответила Фаина и закрыла дверь за своей спиной.
– Мы пришли показать тебе кузькину мать, – добросовестно заявила Катя.
«Разумеется, никакого зла он не смог бы причинить, – решила Катя, разглядывая бывшего Зоиного супруга. – Такие противные мужичонки довольно трусливы... Но по части того, как надо портить людям кровь... вот тут они мастера!»
А Зоя ничего не сказала – она молчала и дрожала, стоя перед Личутиным. Он действительно сумел нагнать на нее страху.
– Вы не имеете права врываться в чужое жилище! – взвизгнул Личутин. – Наша Конституция гарантирует его неприкосновенность и все такое... Зоя! Зоя, тебе это еще боком выйдет!
– Он угрожает, – удивленно заметила Фаина и хозяйским жестом выключила телевизор. – Девочки, он нам угрожает!
– Сема... – сурово спросила Катя. – Зачем ты Зое звонишь? Зачем под окнами у нее ходишь? Объясни нам, пожалуйста...
– Не буду я вам ничего объяснять! – завопил Личутин, размахивая перед собой обкусанным батоном, словно мечом. – Вон отсюда!
И тут произошло нечто – Фаина бросилась на Личутина и повалила его на пол.
– Ты нам за все ответишь... – страстно произнесла она, выкручивая ему руки. – Ну, а вы чего там стоите? – обернулась она, оседлав Зоиного мужа. – Помогайте!
Катя и Зоя, открыв рот, ошеломленно созерцали происходящее.
Личутин вывернулся и заколотил кулаком в стену.
– Анфиса Терентьевна! – заверещал он высоким, срывающимся голосом. – Анфиса Терентьевна, меня убивают! Помогите! А-а...
– Никто тебе не поможет, – Фаина снова набросилась на него. – Ишь ты, какой юркий попался... Девочки, да не стойте вы там как клуши! Он же сейчас вырвется...
Первой пришла в себя Катя. Она подскочила и схватила Личутина за тощие холодные лодыжки.
– Убивают! Анфиса Терентьевна!..
– Ишь, он про Конституцию вспомнил... – надменно фыркнула Фаина, выворачивая поверженному Личутину руки. – Сейчас ты у нас получишь неприкосновенность!
– Он вырывается! – пожаловалась Катя, изо всех сил пытаясь удерживать тощие личутинские ноги.
Но тут ей на помощь подоспела Зоя.
Она схватила с подоконника рулон скотча, которым обычно заклеивают картонные коробки, и принялась лихорадочно обматывать сначала руки, а затем ноги бывшего супруга.
– Молодец, Зойка... – пыхтела Фаина. – И вот здесь еще, покрепче...
Скоро Личутин представлял собой спеленатую мумию.
– Анфиса Терентьевна... – продолжал он слабо голосить, призывая на помощь соседку.
– Сема, признавайся – чего ты добиваешься? – плачущим голосом спросила Зоя. – Чего ты от меня хочешь?
– Анфиса... Анфиса Терентьевна!..
– Может быть, ты скучаешь по Зое? – милосердно подсказала Катя.
– Бандитки! Вы у меня... а ты, Зойка, – в первую очередь... В тюрьму вас упеку!