– Ну ладно, одну штучку.

Сара тут же скормила ей крекер с довольным видом матери, дитя которой делает первые шаги. От второго крекера Виола отказалась.

– Сара, почему вы вечно пытаетесь накормить меня? – Некоторое время Сара колебалась, а потом ответила:

– Чтобы вы могли пополнеть.

– Вы считаете, что я тощая?

– Да, слишком худая, чтобы зачать ребенка.

– Что?! – Виола чуть не выскочила из ванны, плеснув водой на тарелку и в стакан с молоком. Когда они все привели в порядок, Виола укуталась в тяжелый шелковый халат и уселась в спальне, а Сара села на стул и стала смотреть на нее, Виола спросила:

– Пожалуйста, Сара, объясните. Вы хотите сказать, что, будь я пополнее, я могла бы забеременеть?

– Да, миссис Росс. Женская мудрость в Китае учит, что у женщины должны быть формы, чтобы она могла родить ребенка. Вы тонкая и очень сильная, как наши гимнастки. Я думаю, что, если бы вы весили немного побольше, может быть, на пять или шесть фунтов вы зачали бы.

Виола поднесла руку к губам.

– Господи, неужели правда?

– Я уже видела, что еда очень помогает, миссис Росс. Изменения небольшие, они не испортят вашей фигуры, которая так нравится мистеру Доновану. Но сколько радости потом.

Ребенок. У нее может появиться ребенок, если ей удастся немного потолстеть. Слова Сары казались логичными, потому что она с виду тоньше и сильнее большинства женщин, которых знает. Женщина с тонкой фигурой, имеющая детей, – это большая редкость.

Она тоже может стать женщиной, несущей на руках ребенка.

Виола обхватила себя руками и принялась кататься взад-вперед по кровати. Глаза у нее затуманились, и она радостно заплакала. Сара обняла ее, утешая.

Уильям рассматривал Виолу, сидевшую в гостиной при свете лампы. Виола Представлялась ему более спокойной, чем раньше, более уверенной, если такое возможно. Может, встреча с Ленноксом успокоила ее нервы, хотя она всегда оставалась храброй.

Черт побери, да Леннокса мало убить. Но лучше оставить его в живых, чтобы увидеть, какое будет у него лицо, когда Виола откажет ему в очередной раз. Теперь, когда она публично унизила его, он станет вдвойне опаснее. Но есть люди, которые готовы проделать тысячи миль, лишь бы увидеть, как Леннокса оставят в дураках.

– Ты придумала себе награду, золотце? – тихо спросил Уильям, и голос его вплыл в освещенную лампой комнату. Виола мгновенно вспыхнула и выпрямилась, что вызвало у него восторг.

– Да, Уильям, придумала. – Она подняла глаза на него.

– Чего же ты хочешь? – осведомился он, наслаждаясь предвкушением. От любопытства кровь в его жилах начала медленно отбивать барабанный бой.

Она медлила.

– Говори же, золотце, иначе лишишься своей награды.

Он поймал ее томный взгляд, и сердце у него замерло. Будет чертовски трудно, если ему когда-нибудь удастся дисциплинировать ее, учитывая, как его тело отзывается на малейшее ее огорчение.

– Я попыталась придумать что-то такое, что доставило бы тебе удовольствие, – тихо произнесла она.

Святая Дева! Она думала о том, чтобы доставить удовольствие ему, забыв о себе. Уже за одно это он подарил бы ей весь мир. Но все же ему удалось сделать так, чтобы голос его звучал сурово:

– Я жду, говори.

– Вчера мне очень понравилось, когда ты держал рукой мои запястья, пока мы… мы… – Она покраснела, но храбро продолжала: – Имели плотские сношения. Мне бы хотелось, чтобы ты сделал что-то подобное, чтобы в следующий раз ты каким-то образом… ну, приковал меня, что ли.

Уильям воззрился на нее, кровь у него закипела. Она встретила его взгляд. Лицо у нее пылало.

– А ты можешь объяснить мне, золотце, почему тебе пришла в голову такая фантазия?

– Я всегда воображала, что я – принцесса, прикованная к скале, и рыцарь меня освобождает. Мне кажется, так будет, насколько возможно, похоже на мою выдумку.

Уильям медленно улыбнулся. Его не заботило, что вид у него стал как у льва, смотрящего на газель. Иосиф, Мария и все святые! Ей действительно хочется, чтобы ее связали. Он даст ей то, что она хочет, и даже больше. Сегодня вечером его волшебная дева получит очень приятную награду.

Виола нервно провела языком по губам. А вдруг он решит, услышав ее просьбу, что она сумасшедшая или распутница? Она хотела взять свои слова обратно, но осеклась. Через три месяца ее здесь уже не будет, так какое имеет значение, что он думает о ее желаниях?

Уильям улыбнулся, и сердце у нее екнуло. Проведя четыре дня в его постели, она уже знала его взгляд. Он обещал плотские утехи, от которых у женщины могла закружиться голова.

– Ты придумала очень простую награду. Тебе не хочется чего-то еще? – мурлыкающим голосом спросил он. – Чего-то чувственного, или экзотического, или чрезмерного, может быть?