Розалинда медленно спускалась по трапу вслед за отцом и сыном, вспоминая свою последнюю встречу с Дездемоной Линдсей. Это было в Канзас-Сити, и она тогда обратила внимание на следы спермы на лице женщины. А до этого она видела ее морозным зимним вечером на Манхэттене, за два дня до смерти Корнелиуса Скайлера…

Розалинда и ее отец, Корнелиус Скайлер, вышли из игорного притона в январский холод и остановились, чтобы застегнуть пальто.

Пятничные вечера семья Розалинды традиционно проводила за игрой в карты; к тому моменту, когда ей исполнилось десять лет, их любимой игрой стал покер.

После смерти на воде' матери и братьев в шестьдесят пятом году отец только с помощью покера вернул ее к жизни. Ей тогда было семнадцать. Он играл с ней почти постоянно и частенько брал с собой в игорные дома, а чтобы ее не узнали, они прибегали к маскараду. В скором времени переодевание стало для них главным развлечением, и они щекотали себе нервы, посещая злачные места и играя с шулерами.

В неверном свете таверн на улице после полуночи часто попадались подозрительные личности, рыщущие в поисках жертвы или желающие отметить успех. Гулящие женщины тоже не покидали поста и не уходили искать ночного прибежища, надеясь отловить еще одного запоздалого клиента.

На углу улицы Розалинда увидела своих лакеев, Кларка и Мэтьюза. Кларк коснулся шляпы, и Розалинда улыбнулась. Экипаж их ждет и отправится сразу же, как только они с отцом сядут в него.

– Что думаешь о последней колоде карт? – спросил Корнелиус, и Розалинда ощутила бедром ствол одного из его револьверов. Несмотря на многие поколения богатых предков, Корнелиус Скайлер любил рисковать. Он играл в карты в самых жутких притонах Северной Америки и вкладывал деньги в железные дороги; при этом он зачастую шутил, что игра в фаро в какой-нибудь волчьей западне в Цинциннати ведется честнее, чем на фондовом рынке. В волчьей западне по крайней мере существует надежда найти в толпе честных людей.

На самом деле волчьим западнями именовались самые примитивные игорные притоны; особую опасность они представляли своими жестокими драками, вспыхивавшими на пустом месте. Сама игра обычно протекала честно, в противном случае за жизнь сдающего карты не дали бы и цента. Лучшего места для игры, если ты честен и имеешь холодную голову, нельзя было и придумать.

– Наверняка крапленые. – Розалинда пожала плечами и переложила свои «кольты» в карманы пальто, откуда их легче достать. Пальто слегка обвисло, но передвигаться без оружия в этом бандитском районе было бы нелепо и небезопасно. – Края были очень гладкие, зато середина слишком тонкой.

Пистолеты ей подарил брат Ричард на Рождество; это была облегченная версия его тяжелых смертоносных «кольтов». Сначала брат и сестра много дней тренировались вместе, прежде чем Ричард позволил ей носить оружие в общественных местах. Теперь она не расставалась с ним, если отправлялась в сомнительные районы.

– Хорошее наблюдение.

– Спасибо.

По взаимному согласию отец и дочь не упоминали сумму в пять сотен долларов. Владелец притона, вероятно, предупредил вора о выигрыше, предложив разделить добычу, которую предполагалось отнять у Скайлеров.

Следом за ними из притона вышли Лоусон и Макнамара, беззлобно пререкаясь насчет честности человека, сдававшего карты в фаро, но Розалинда, не обращая на них внимания, плотнее натянула на голову широкополую шляпу и вместе с отцом зашагала к экипажу.

Обычно Корнелиус Скайлер посещал заведения, куда ходили буржуа, незнакомые с ним и его дочерью, но когда ему хотелось противопоставить свое мастерство искусству профессионалов, он вел ее в более опасные места, при этом он неизменно брал с собой несколько доверенных слуг для охраны. Так, Лоусон и Макнамара, к примеру, были ветеранами армии юнионистов, отличными боксерами и… садовниками.

– На завтра Дэвид пригласил меня на ленч к своей бабушке, – обронила Розалинда, аккуратно обходя накренившийся столб ограды.

Корнелиус одобрительно буркнул.

– Ты рассказала ему о своем маскараде?

– Пока нет.

– Он хороший человек и, думаю, поймет. Розалинда пожала плечами:

– Хотелось бы надеяться.

Она не стала делиться с отцом своими опасениями, однако полагала, что Дэвид бросит ее, едва узнав о столь нетрадиционном занятии, как переодевание в мужчину. Имея планы стать политической фигурой, Дэвид предъявлял чрезвычайно высокие требования к поведению своих близких, хотя, безусловно, был идеальным женихом во всех отношениях.

Мимо них прошел, шатаясь, пьяный, обдав запахом пота, и Розалинда поморщилась, мечтая как можно быстрее очутиться дома. Она так и не смогла привыкнуть к запахам неблагополучных районов и всегда молила Бога, чтобы не наступить на что-нибудь омерзительное, от чего не сразу очистишься и что не скоро позабудешь.

В проулке мелькнуло что-то белое, и Розалинда повернула голову. В тени маленькой таверны стоял мужчина. Перед ним на коленях сидела женщина в плаще. Розалинда слышала, как он стонет, прижимая к своим бедрам ее голову. Внимания со стороны пьяниц сцена не привлекала, но одна из шлюх разразилась грязной бранью по поводу того, что некоторые устроили из приличного места свинство.