– Они интересовались, не напишет ли Его Превосходительство что-нибудь для их книги.

Казалось, Эмир вот-вот взорвется. Попечитель бессвязно забормотал:

– Так как Его Превосходительство является председателем… Они говорят, что все остальные уже что-то написали.

Последовала опасная пауза. – Выясни детали, – отрывисто сказал Эмир Гарри, затем встал. – На этом закончим совещание, джентльмены. У меня назначена встреча, но я надеюсь присоединиться к вам позже за ланчем. Гарри проводит вас.

Оставшись один, Эмир заметался по залу. Но едва в дверях показался высокий мужчина, шейх обернулся.

– Майор Макдоналд, – Эмир протянул руку. – Спасибо, что пришли. Мне необходима ваша помощь.

Он кратко объяснил суть дела.

– В течение шести месяцев я нанимал лучших частных детективов, которых только можно найти за деньги. Женщина испарилась.

– Нет, – спокойно возразил майор, – просто они не там искали. Вы уверены, что она англичанка?

– Да.

– Тогда позвольте мне использовать свои каналы, и я найду ее.

Эмир подошел к окну и выглянул на улицу. Не оборачиваясь, он проговорил:

– Если вы найдете ее, сообщите мне лично. Ничего не говорите ни ей, ни кому бы то ни было другому.

Майор был настолько удивлен, что неосторожно спросил:

– В Далмуне все столь взрывоопасно?

– Дело не в Далмуне, а во мне. Женщина – моя.

Уик-энд с семьей Хартли оказался совсем не таким, как представляла себе Лео. Вечеринка в пятницу сразу после приезда, званый обед – «только близкие друзья, дорогая» – в субботу, танцевальный вечер под парусами тоже в субботу и около сотни приглашенных на коктейль в воскресенье. В перерывах мать Саймона устроила гостье экскурсию по огромному поместью. Пребывание в эпицентре событий не очень понравилось Лео.

К середине воскресенья Лео уже с трудом дышала, неважно себя чувствовала и перемерила весь свой гардероб.

– Может быть, нам лучше вернуться в Лондон? – прошептала она Клер.

Леди Хартли, слуху которой могла бы позавидовать даже летучая мышь, тут же вмешалась:

– Саймон, дорогой. Ты еще не показал Лео речку. Почему бы вам не отправиться туда прямо сейчас? Может быть, увидите зимородка.

– Кто такие зимородки? – нервно спросила Лео.

Саймон засмеялся:

– Все в порядке. Это птицы. Никакого общества, я гарантирую.

– Слава богу, – вздохнула Лео. – Неужели здесь всегда так по выходным?

Саймон покачал головой.

– Мама хотела, чтобы вы хорошо провели время.

– Вот почему у меня сложилось впечатление, что мне пытаются что-то продать, – задумалась Лео, но, увидев выражение лица Саймона, спохватилась: – Извините. Я сморозила глупость. Конечно же, ваша мама ничего не продавала. Да и что она может мне предложить?

Саймон, человек воспитанный, спокойно ответил:

– Боюсь, что меня.

Лео потеряла дар речи.

Саймон взял ее за руку:

– Я не стану притворяться, Лео. Я слишком уважаю вас, чтобы нести чепуху. Все равно вы бы догадались. Понимаете, мы почти разорены. Единственный выход – привлечение капитала со стороны, ну, скажем…

– От меня, – продолжила Лео. – Они торопятся продать поместье моему отцу? Я понимаю, тут есть перспективы, но захотят ли ваши родители, чтобы это место вошло в сеть отелей Грума? В любом случае им лучше побеседовать на эту тему с моим отцом, а не со мной.

Саймон застыл, смущенно опустив глаза.

– Они хотят продать не дом.

И поскольку Лео уставилась на него, удивленно подняв брови, продолжил:

– Они хотят, чтобы я сделал вам предложение.

– Что?

Саймон отпустил ее руку.

– Ни к чему изображать недоумение. Вы должны были догадаться.

– Я? – Лео почувствовала себя глупо. Как там говорил Эмир? «Вы не знаете, как играть в эту игру, не так ли?» Наверное, он был прав. – Извините, – спокойно ответила она. – Я ничего не знала. На Саймона было жалко смотреть.

– Я слышал, ваш отец намекал…

– Мой отец?

И тут она все поняла. Вот почему Гордон Грум привозил Саймона в Каир; вот почему мать так допытывалась о ее чувствах к нему; вот почему после возвращения Лео так и не разобралась, о какой работе говорил отец. Дура. Дура. Дважды дура. Если тебе нужен сын и наследник, а имеется только неуклюжая дочь, купи ей сговорчивого мужа и дождись следующего поколения.

– Так вы согласны?

Хотелось закричать, разрыдаться. Никогда прежде она не испытывала такого гнева. Она решила высказать отцу все, что о нем думает, и вычеркнуть себя из его жизни.