— Запомните главное, миледи. Вам надо заставить себя забыть то, что случилось. Думаю у вас это получится. Само ваше желание отомстить даст вам силы. И вы должны помнить, что вы сами остались живой, жив и Эдгар и ваше дитя не пострадало. Вы все вместе, а это и есть надежда.

Ее губы наконец дрогнули, черты лица смягчились и, слава Богу, глаза наполнились слезами. Теперь пусть выплачется. Слезы для женщины — великое облегчение.

Я вышел. У церкви все еще толпились какие-то люди, доносился сердитый голос священника, требовавший, чтобы они расходились восвояси.

Первым делом я направился к коновязи. Моро положил мне голову на плечо и шумно вздохнул. Я ласково потрепал его по холке.

— Что, брат, беспокойная вышла ночка? Ну, ничего, скоро снова в дорогу. Нам с тобой не привыкать.

Я пока еще не представлял, куда направлюсь. Ригины нет в Норфолке, а в этих краях мне больше не у кого искать пристанища.

Граф появился из церкви только тогда, когда из Гронвуда прибыли его люди. Их было множество — конные ратники, погонщики мулов, запряженных в крытые носилки, несколько женщин-прислужниц. Эдгар велел им ждать, а сам направился к дому священника, но не решился войти — стоял, ожидая, пока прислужницы помогут леди Гите собраться и привести себя в порядок.

Но вот появилась служанка с девочкой на руках. Малышка уже проснулась, вертела головкой и забавно позевывала. Однако, завидев Моро, просияла улыбкой:

— Лошадка с пятнышком!

И стала вырываться, требуя, чтобы ее пустили к коню. Выходит, не я один безраздельно отдал сердце своему вороному. И я невольно улыбнулся, наблюдая, как эта кроха безбоязненно тянется к Моро.

В этот миг на пороге дома священника появилась леди Гита. Эдгар рванулся было к ней, но замер, не решаясь ступить дальше ни шагу. Женщина была с головы до ног укутана в темное покрывало и передвигалась неловко, слегка припадая на одну ногу. Но голова ее была гордо поднята

Приблизившись к Эдгару, она припала к его груди. В этом движении было все — и прощение и нежность. Даже у меня навернулись на глаза слезы, и пришлось отвернуться

Внезапно я услышал его голос, окликающий меня:

— Сэр Гай!

Они оба — Эдгар и Гита — смотрели на меня. Наконец Эдгар проговорил:

— Сэр рыцарь, от всего сердца я прошу вас быть моим…

Они переглянулись.

— …Нашим гостем. Мы просим вас принять наше приглашение в замок Гронвуд Кастл.

Никто лучше меня не знал, чем это им грозит. Не произнеся ни слова, я отрицательно покачал головой.

— Ради всего святого, — настаивал Эдгар. — Это лишь малая толика того, чем мы вам обязаны.

Они вновь переглянулись, как дети. И я не выдержал. Мои глаза заволокло слезами. Можете сколько угодно зубоскалить над моей слабостью, но мне понадобилось не меньше минуты, чтобы совладать с собой.

Кто-то принял у меня Моро. Рядом, на руках у одной из женщин, беспечно лепетала маленькая Милдрэд. Подали приготовленный для леди Гиты паланкин. Я видел, как она, прихрамывая, направилась к нему. Но тут ее силы исчерпались — и она в беспамятстве осела на руки Эдгара.

На графа страшно было смотреть, такая мука отразилась на его лице. Я же кинулся к хлопотавшим около бесчувственной женщины людям, стал объяснять, чтобы оставили ее пока в покое. Я понимал, что случилось. Такой обморок, вызванный сильным потрясением, чаще всего переходит в сон. А сон ей сейчас необходим. Он смягчит шок.

Я никогда не видел Бэртраду в подобном состоянии — плачущая, цепляющаяся за полы моей одежды, умоляющая. Ее взгляд выражал такой страх, что казался безумным.

— Преподобный отче… Святой отец!.. Защитите меня!..

Видит Бог, я и сам был напуган, когда графиня вместе с Гуго на исходе ночи неожиданно явились в мою загородную резиденцию. Вдвоем — а ведь выехали они отсюда целым отрядом.

Но я не стал спрашивать, куда девались остальные, и без того было ясно, что хороших новостей ждать не приходится. Я видел, что творится с графиней, видел Гуго, которому пришлось ехать лежа поперек крупа собственной лошади, в седле которой сидела Бэртрада. Когда же он сполз на землю и встал на ноги, я заметил, что его штаны пропитались кровью, а в сапоге хлюпает.

— Замолчи, Бэртрада! — прикрикнул он на голосящую графиню.

Гуго был взбешен и явно нуждался в помощи лекаря.

Я велел верному человеку проводить обоих в отдаленный флигель. Меня и самого трясло, но я не подал виду и приказал без промедления позвать монастырского лекаря брата Колумбануса. Сей монах не из болтливых, а поскольку он из саксов, то плохо понимает нормандскую речь. Мне же не терпелось узнать, что все-таки произошло, хотя уже и было ясно — задуманное нами не удалось.