— Этот сакс не должен так поступать с дочерью короля Генриха. Подумать только, кто он — и кто вы. А ведь, признаюсь, и у него рыльце в пуху. Хотите узнать, почему он так тянет с вашим переездом в Гронвуд?

Бэртрада тут же оживилась, но аббат тянул, давая понять, что его сообщение — не для посторонних ушей. Но он ошибался, считая, что у Бэртрады могут быть от меня тайны. И хотя меня попросили удалиться, чтобы толстяк чувствовал себя свободнее, часом позже я уже знал, в чем дело.

Увы, аббат оказался полным глупцом. Ему пришло в голову, что проведав о датской жене графа, обитавшей в Гронвуде, он настроит Бэрт против Эдгара, тогда как на деле вышло наоборот. Препятствия всегда только взбадривали ее, а то, что Эдгар способен обратить внимание на другую, было для нее что твоя вязанка хвороста для уже начавшего угасать пламени ее влюбленности.

Рассказывая мне об этой Гите Вейк, она то и дело подходила к окну и справлялась, куда уехал Эдгар. Она теребила кончик косы и задавала бессмысленные вопросы, а в конце концов отчаянно воскликнула: неужто есть кто-то, кто может значить для Эдгара больше. Чем она, женщина, столь возвеличившая его?

Как по мне — ей стоило бы пореже напоминать об этом супругу. Благодарность — тяжелое бремя, и редкий мужчина станет любить женщину только из чувства долга.

Эдгар вернулся уже на другой день. И хотя Бэртрада тут же заперлась в своем покое, она вскоре открыла ему, особенно, когда муж сказал, что привез кое что для нее. И как же заулыбалась Бэртрада, завидев подарок — прозрачно светящееся колье из янтарных капель, скрепленных золотыми шариками.

Эдгар сам застегнул колье на шейке супруги.

— Говорят янтарь получается из смолы. Но мне больше нравятся рассказы, что это слезы русалок.

Я внутренне чертыхнулся. Как же легко купить женщину, даже дочь короля, обычной побрякушкой. Дорогой, однако, побрякушкой. Мне такую за все свое жалование не приобрести.

А пока я негромко покашлял в кулак, привлекая внимание Бэртрады. Умница Бэрт сразу все поняла. Отступила от мужа, надменно вскинув подбородок.

— Осмелюсь спросить, милорд, отчего это украшение вы привезли мне, а не вашей любовнице?

Эдгар стоял ко мне спиной, я не видел его лица. Была лишь небольшая пауза. Но когда он заговорил, голос его звучал спокойно.

— Миледи, о какой любовнице идет речь?

— У вас их так много?

Браво, Бэрт!

Но тут она не сдержалась.

— Я говорю о саксонке, какую вы поселили в Гронвуд-Кастле.

Граф только пожал плечами.

— Саксонка? Моя любовница? Вас ввели в заблуждение, мадам. Гронвуд только ваш замок. Он построен для вас. И он вас ждет. Мы отправляемся туда немедленно.

Я отвернулся, когда они обнялись. Чтож, янтарное колье, да еще замок в придачу — тут чье угодно сердце растает.

Когда я увидел Гронвуд-Кастл, моя ненависть к Эдгару Армстронгу достигла предела. И тем не менее я не мог сдержать восхищения — я, который видел немало крепостей и замков вельмож и королей.

Гронвуд еще пах свежей побелкой, олифой и древесиной, но как он был великолепен! Эти резные каменные своды, эти полукруглые арки, витые колонны, винтовые лестницы, это потрясающее центральное окно с витражами, способными потягаться с самыми знаменитыми соборами евромы!

Окончательно достроенной была только главная башня — донжон. На окружающие цитадель могучие стены каменщики еще поднимали грузы, слышался стук мастерков. Во внешних дворах всюду громоздились кучи щебня, корыта с известняковым раствором. Однако легко было представить, как будет выглядеть Гронвуд, когда работы будут окончены. В центре — величественный донжон, могучая шестиугольная башня, каждый из углов которой венчают навесные дозорные башенки. Вокруг донжона — внутренний двор с садом, плацем для обучения воинов и часовней. Далее — внутренняя крепостная стена, чьи куртины [51] соединяют круглые башни с помещениями для гарнизона и прочими службами. Вторая стена, несколько более низкая, но такая же мощная, охватывает обширное пространство внешнего двора, где расположены жилища челяди, хозяйственные постройки, скотные дворы, псарня и голубятня. В мощной надвратной башне закреплены цепи надвратного моста, переброшенного через наполненный водой ров, за рвом высится земляной вал, увенчанный частоколом из заостренный бревен.

Таким образом, донжон был окружен тремя почти непреодолимыми линиями обороны, а снаружи, за стенами замка, шумел небольшой городок — из тех, что обычно возникают вокруг подобных твердынь. Здесь уже жили с семьями строители, кузнецы и каменщики, а по воскресным дням сюда съезжалось окрестное население на торги и возникал рынок.

И вот я целыми днями бродил по замку, все оглядывал, расспрашивал, даже своей заинтересованностью расположил к себе главного строителя Гронвуда каменщика Саймона. Гронвуд-Кастл, объяснял он, будет замком-крепостью, но со всеми удобствами и нововведениями, начиная от каминов с дымоходами до отхожих мест с особой системой канализации. Прибавьте к этому роскошь отделки — дубовые панели на стенах, уютные ниши окон, галереи на изящных подпорках, а так же богатство обстановки, все эти ковры, инкрустированную мебель, мягкие перины — и вы поймете, что я почувствовал оказавшись в Гронвуде. Это был замок моей мечты, замок за обладание которым, я отдал бы пол жизни. И принадлежал он выскочке саксу, чей удел разводить свиней и дышать дымом под тростниковыми кровлями.

Я не могу объяснить, что всколыхнулось в моей душе. Гронвуд… Это было, как первая любовь, как пожар в крови. И это притом, что внешне я был абсолютно спокоен. Даже словно замкнулся в себе. И все размышлял отчего мы — я и сакс Эдгар — оказались в столь неравном положении — он господин, я в подчинении. Простая случайность, удача — и вот он зять короля, граф Норфолк и владелец замка в который я влюбился с первого взгляда. Но удача вещь изменчивая. Я знавал сеньоров, которые попирали ногами смертных, а умирали в застенках. И дал себе слово, что стану злым роком Эдгара, сделаю все, чтобы скинуть его.