Шрифт:
Приготовления к коронации новой королевы шли полным ходом. Франциск, державший Мэри в курсе дел, поведал и о большом турнире, который будет устроен в честь коронационных торжеств. И на него обязательно будут приглашены английские рыцари, дабы поддержать честь оружия родины королевы.
Мэри невольно оживилась.
– Кто именно будет приглашен? Франциск сделал неопределенный жест.
– К вашему брату королю Генриху уже отослана заявка, а уж его воля решать, кого он выставит, – и добавил мягко: – Я это сделал, Мари, чтобы у вас изгладилось неприятное впечатление того, как король так негостеприимно услал вашу свиту.
О том, что и он приложил к этому руку, герцог предпочел умолчать. Взглянув на королеву, Франциск заметил её странный, словно бы отсутствующий взгляд.
– Ваше величество, вас что-то взволновало? О чем вы сейчас думаете?
По сути дела, он не имел права задавать ей последний вопрос, но Мэри вдруг ощутила себя пойманной с поличным. Смешавшись, она сказала первое, что пришло в голову: дескать, обдумывает свой коронационный наряд. В этот момент доложили, что королеву просит об аудиенции английский посол граф Вустер, и Мэри, отпустила Франциска.
Когда посол вошел, она, улыбаясь, протянула ему для поцелуя руку.
– Итак, сэр Генри, каковы последние новости яз нашей милой Англии?
Обычно новости были до стандартности неинтересными: король и королева во здравии, двор благоденствует, канцлер Вулси шлет ей привет и наилучшие пожелания. Но в этот раз были два известия, взволновавшие Мэри. Во-первых, у Катерины Арагонской вновь произошел выкидыш. Мэри сразу погрустнела: бедная Кэт, она так ждала этого ребенка, надеясь вернуть себе угасающую любовь мужа! Но, услышав второе известие, она начисто забыла о неудачах золовки. Чарльз Брэндон (она невольно вздрогнула от звука этого имени) произведен в титул герцога Саффолкского! Глаза королевы засияли. Она была так рада, что Вулси это удалось, что Генрих сделал это, так счастлива за самого Чарльза! Он – герцог Саффолк! Он – и её любимая земля с душистым тростником, тенями лесов, древними легендами о феях, сказаниями о набегах датчан... Чарльз владеет всем этим, он герцог! И выходит, значительно приблизился к ней...
Мэри так размечталась, что не сразу услышала обращения к ней Вустера, так что ему пришлось повторно окликнуть королеву. Ей пришлось очнуться:
– Что?
Она не знала, о чем спрашивал её посол и, чтобы скрыть замешательство, заговорила сама. Ведь скоро будет турнир, приедут английские поединщики. Как думает граф, возможно, чтобы среди их числа находился и герцог Саффолк?
Вустер церемонно ответил, что это решает только сам Генрих VIII, милостью Божьей король Англии и, возможно, ещё канцлер Вулси.
– О, тогда я напишу канцлеру! – оживилась королева. «Писать Вулси, чтобы он прислал Брэндона, безопаснее, чем просить брата» – решила она про себя.
– Вы, кажется, о чем-то спрашивали меня, милорд Вустер?
Она заметила на холодном, аристократическом лице посла признаки смущения.
– Не сочтите за дерзость, миледи, но ваш брат интересуется... То есть, я должен узнать у вас...
Он глубоко вдохнул, словно собираясь с духом.
– Король, мой господин, желает знать, как велики надежды, что вы в ближайшее время понесете от Людовика Двенадцатого?
Мэри смутилась, но быстро сообразила, что вопрос о беременности не её личное дело, а забота государственной важности, и Генрих через посла имеет все права интересоваться этим. Она вспомнила засыпающего старого Людовика с недоеденным персиком в руке и улыбнулась.
– На все воля Божья.
Вустер понял, что ни о какой беременности пока не может быть и речи, и поспешил откланяться. Но королева остановила его в дверях.
– Милорд Вустер, вы ведь будете писать его величеству Генриху послание?
– Да. И надеюсь отправить его с первым же гонцом. Мэри вдруг улыбнулась ему почти заговорщически, наигранно небрежно поправив меховой обшлаг своего широкого рукава.
– В таком случае отпишите моему брату-королю, чтобы он не забывал о своей клятве, которую дал мне в присутствии королевы Катерины и канцлера Булей.
Посол недоуменно поглядел на королеву и осмелился спросить, что сие означает?
Мэри надменно вскинула голову.
– Король Генрих сам поймет, в чем дело.
Глава 4
Ноябрь 1514 г.
Торжества по поводу введения Чарльза Брэндона в титул герцога Саффолкского не получились особо пышными из-за горя, постигшего королевскую семью, после того как Катерина Арагонская неожиданно разрешилась на пятом месяце мертворожденным ребенком мужского пола. И все же, если король и королева переживали свое горе, то для придворных очередная неудача августейшей четы стала уже делом привычным. Обычные показные соболезнования, злословия по углам, праздная болтовня о том, как повлияет сие событие на отношение Генриха к супруге... Но это не являлось основной темой для бесед при дворе. Возвышение Чарльза Брэндона волновало умы куда как сильнее.