И выражение на лице решительной юной кухарки перед ним не оставляло сомнений, что она придерживается точно такого же мнения.

Она скептически наморщила носик, а кончив наморщивать, фыркнула весьма презрительно.

— Не верю ни единому слову, — сказала она.

— Я этого и опасался, — сказал Сэм. — Хотя каждое из них — святая истина, звучат они фальшиво. Чтобы переварить эту историю, необходимо знать лорда Тилбери. Если бы вы имели сомнительное удовольствие быть знакомой со старыми занудами такого калибра, вы бы поняли, что иного выхода у меня не было. Однако, если вам это не по силам, махнем рукой и подойдем к делу под другим углом. Видимj, вся беда — в моей одежде, а потому я делаю вам выгодное предложение. Забудьте о ней, разрешите мне провести остаток ночи на диване в гостиной, и наградой вам послужит не только град благословений, но я поклянусь — вот прямо сейчас, — что через день-два навещу этот дом и покажусь вам в таком костюме, что пальчики оближешь. Вы только вообразите! С иголочки новый костюм, сшитый по заказу, шелковая подкладка, сшитый вручную, клапаны на карманах, а внутри — я! Ну как, договорились?

— Нет.

— Подумайте хорошенько! Едва увидев этот костюм, вы скажете себе, что пиджак словно чуточку топорщится. И окажетесь правы. Пиджак будет чуточку топорщиться. А почему? А потому что боковой карман будет оттопыривать большая коробка лучшего шоколадного набора в мире, подарок для доброй девушки. Согласны, а? Право воспользоваться гостиной на немногие оставшиеся часы ночи. Такая, в сущности, малость.

Клэр неумолимо мотнула головой.

— Я рисковать не стану, — сказала она. — Вообще-то следовало бы вывести тебя на улицу и сдать полицейскому.

— И чтобы он увидел вас в бигуди? Нет-нет!

— А чем тебе мои бигуди не угодили?

— Ничем, ничем, — поспешил заверить ее Сэм. — Я восхищен ими. Просто мне в голову пришло, что…

— Не сделаю я это потому, что сердце у меня доброе, и я не хочу уж очень прижимать кого.

— Дух, достойный всяческого уважения, — сказал Сэм. — Жалею только, что он не слишком осенял Лондон этой ночью.

— Так что выметайся, и чтоб я больше о тебе не слышала. Выкатывайся, больше я от тебя ничего не прошу. И поживей, мне надо выспаться.

— С шоколадным набором я напутал, — сказал Сэм. — Глупейший промах! На самом деле в этом кармане будет лежать красивая брильянтовая брошка.

— А еще автомобиль, и рубиновое кольцо, и новое платье — с загородным домом в придачу! Катись отсюда!

Сэм смирился с поражением. Доблестный дух Шоттеров был силен, но и его удавалось сломать.

— Ну ладно, ухожу. Вы еще пожалеете, когда на днях мой лимузин обдаст вас грязью!

— И дверью за собой не хлопай! — приказала безжалостная девица.

Остановившись на крыльце и вглядываясь в черный мрак, Сэм обнаружил, что в промежутке между минутой, когда он вошел в «Сан-Рафаэль», и минутой, когда он оттуда вышел, ночь из просто черной стала черной и мокрой. Теперь, заметно усложняя ситуацию, назойливо моросил дождь.

Он простоял так несколько минут в надежде, что вот-вот вернется мистер Брэддок. Но минуты шли, а звук шагов, пусть отдаленный, не нарушал тишины, и после краткой поминальной молитвы, в которой имена Фарша Тодхантера, Клода Бейтса и Уиллоуби Брэддока занимали почетное место, Сэм решил спуститься с крыльца. Когда он оказался на песчаной площадке, то увидел в нескольких шагах слева от себя пьяно клонящуюся к нему доску и на этой доске прочел слова: «Сдается внаем. Со всей мебелью».

Это навело его на совсем новые мысли. Оказывается, хотя он ничего подобного даже не подозревал, дом, снаружи которого он стоял, был вовсе не домом, но двумя домами. И тот, о котором повествовала доска, был необитаем. Придя к этому заключению, он сразу воспрял духом.

Сэм поспешил по песчаной дорожке и, обогнув угол, смутно разглядел во тьме примыкавшее к стене строение, походившее на оранжерею. Он нырнул внутрь и с приятным ощущением победы над судьбой опустился на деревянную скамью, предназначенную для горшков с геранью.

Но судьба так просто не сдается. Судьба по каким-то, известным только ей, причинам решила, что Сэм в эту ночь должен испить чашу сполна, и взялась за дело без промедления. Раздался громкий треск, и деревянная скамья развалилась на части. Сэм обладал множеством превосходных качеств, но он нисколько не походил на герань в горшке и провалился сквозь доску, словно она была бумажной. А судьба, которая никаких правил честных поединков не соблюдает и преспокойно бьет лежачего, немедленно направила ему за шиворот струю воды из дыры в крыше.

Сэм поднялся на ноги, морщась от боли. Теперь он понял, что ошибся, предположив, будто эта оранжерея была тихим приютом для бездомных странников. Он поднял воротник пиджака и гневно прошествовал во мрак. Он направился в обход дома, чтобы проверить, не имеется ли при нем угольный подвал, где человек может обрести если не комфорт, то хотя бы сухость. И тут он споткнулся и увидел открытое окно.

В черноте ночи он мог бы его и не заметить, но страдания обострили все его чувства, и он увидел совершенно ясно открытое окно всего в нескольких футах над землей. До этого мгновения идея проникнуть в дом ему не приходила, но теперь, презрев все законы, не одобряющие подобного поведения, он положил руки на подоконник и забрался внутрь. Дождь, словно разъярившись, что жертва от него ускользнула, хлынул как из ведра.