— Вот как? Значит, ты желаешь поговорить? — Он ухитрился поклониться, но тут же вынужден был отступить на шаг, чтобы сохранить равновесие, и улыбнулся: — Простите, мадам. Кажется, я сегодня против обыкновения не совсем трезв. Видите ли, я явно перекушал этого вина… или как там называется этот ваш любимый напиток? Коварная штука эта водка, но она облегчает боль… — Он приложил руку к сердцу, словно указывая на то место, где у него была рана. — Так что же ты хочешь обсудить, жена моя? Мое негодование из-за того, что ты меня использовала? — Он потер грудь, словно сама эта мысль доставила ему новую боль. — Да, своей прелестной ручкой ты нанесла мне глубокую рану. Никто иной не смог бы так ловко со мной расправиться. Пока я клялся отдать тебе все, что у меня есть, пусть это даже ничтожно мало, ты делала из меня дурака. И вот теперь бедный шут пойман и связан узами законного брака. И в постели его ждет столь соблазнительное лакомство, что сердце и ум вынуждены бороться друг с другом. Увы, некуда бежать бедняге! — Схватившись рукой за столбик балдахина, Тайрон склонился к невесте и помахал свободной рукой в воздухе, точна требуя ответа. — Ну, что вы скажете, мадам? Избавившись от одного ненавистного жениха, вы вынуждены отдаться другому. Так как же, удовлетворены вы результатом вашей интриги?

Прижимая простыню к груди, Зинаида опасливо приподнялась с подушек.

— Я не хотела выходить за князя Владимира…

— Это мне уже ясно, мадам, — отрезал Тайрон, скидывая бархатный камзол и швыряя его на ближайший стул.

Больше всего его раздражало то, что он не мог не обращать внимания на ее прелести. Полдюжины свечек горели в канделябрах, стоявших на прикроватных столиках. Три крошечных огонька дрожали за спиной невесты, и оттого тончайшая ткань ночной рубашки просвечивала насквозь, соблазнительно обрисовывая плечи руки и грудь.

Если красота невесты может мучить мужчину в первую брачную ночь, то это был как раз такой случай. Чем дольше он смотрел на Зинаиду, тем больше желал ее. Желал даже сильнее, чем в тот миг, когда их близость грубо прервалась из-за чужого вторжения. Ни одна из женщин так прочно не владела его разумом. С момента первой их встречи жизнь его переменилась. Теперь же, получив ее в жены, он понял, что сам себя сурово наказал.

— Я спрашиваю совсем о другом. Действительно ли вы удовлетворены результатами своей игры?

Зинаида вспыхнула. Она судорожно придумывала, что сказать, чтобы смягчить негодование мужа.

— Ну что, вы не можете ответить? — требовательно спросил Тайрон.

Она тихо произнесла:

— Разве ты сам не знаешь правду, Тайрон? Разве любая на моем месте не предпочла бы молодого мужа дряхлому старцу? Но я не хотела завлечь тебя в ловушку, поверь…

— Никогда! — презрительно оборвал он. — Ты хотела просто поиграть мной, точно тряпичной куклой, а потом выбросить, когда надобность во мне отпадет! Я был для тебя всего лишь пылким поклонником, которого можно использовать в своих целях. Цена, которую ты готова была заплатить за мои услуги, показалась мне слишком соблазнительной, чтобы я смог отказаться. Пожертвовав девственностью, ты хотела решить свои проблемы и даже не потрудилась задуматься о том, чем придется расплачиваться мне!

Отвернувшись и давая понять, что разговор окончен, Тайрон прошел в гардеробную. Здесь он обнаружил множество атласных обувных и шляпных коробок, а также лакированных шкатулок с драгоценностями, расставленных на полочках возле небольших сундучков с чулками, платочками и прочей мелочью. Более крупные сундуки почти до отказа были наполнены платьями и кружевным бельем. Изумленный огромным количеством вещей, Тайрон пощупал ткань некоторых из них, после чего поднял тонкую рубашку к свету, чтобы подивиться ее прозрачности.

Его собственные вещи тоже были распакованы и старательно разложены возле вещей Зинаиды. Проявленные внимание и забота тронули его. Должно быть, это заслуга Эли. Но с другой стороны, служанка никогда не сделала бы этого без приказа госпожи.

Поморщившись, Тайрон стащил рубашку и отбросил ее в сторону. Выбрав из двух кувшинов для умывания тот, что показался ему похолоднее, он плеснул воды в миску и принялся умываться в надежде охладить свой пыл и избавиться от вожделения. Кроме того, он рассчитывал на то, что легкое опьянение быстро погрузит его в крепкий сон до самого утра.

Тайрон решил не снимать подштанники, чтобы не возвращаться в спальню голым. Но облегающие штаны все равно не скроют его возбуждения, когда он снова увидит Зинаиду… Как назло, чтобы лечь на свое место, ему предстояло обойти кровать. Какая, однако, обстановка в этой просторной комнате! Очевидно, хозяйка дома очень дорожила своей подругой, если предоставила ей едва ли не самые лучшие покои. Он забыл о такой роскоши с тех самых пор, как покинул Англию. Впрочем, в их старинном имении эпохи Тюдоров, которое отец подарил сыну в честь свадьбы с Ангелиной, и то не было такой красоты. Правда, комнаты в нем были обставлены не менее удобно, но все же не так, как в этом женском царстве, где он вдруг очутился.

Остановившись возле прикроватного столика, Тайрон задул свечки и повернулся спиной к Зинаиде, стараясь избежать соблазна и не пробудить дремавшие желания. Если до сих пор он не знал, что такое муки сладострастия, то теперь в полной мере ощутил их. Его мучила мысль, что из-за собственной глупости он не может нынче всласть любоваться совершенными женскими формами. И все же близость к Зинаиде и воспоминания о том, как она отвечала на ласки, согревали ему кровь. Слава Богу, что в комнате было темно, и Тайрон мог без опаски развязать пояс штанов. Усевшись на постель, он снял их и бросил на скамеечку.