«Так вот как я каждое утро надеваю очки!»

— Эй! — не выдержал Порри. — Ты чего руками машешь?

— Очки ищу.

— А-а-а... Так тетка, наверное, их на свое место убрала.

Мальчики принялись озираться, прикидывая, какое место неутомимая тетка могла посчитать «своим» для очков.

— В тумбочке? — предположил Гаттер.

В тумбочке обнаружились только ровные стопки чертежей.

— Мне бы даже в голову не пришло их тут искать, — признался Порри.

На слово «искать» у Сена появилась какая-то смутная мысль. Он попробовал ее подумать, но ничего не получилось. «Это нечеткая логика хочет что-то сказать, — понял он. — Но не может сформулировать».

— Наверное, очки на подоконнике, — предположил Гаттер. — Очень удобно: протяни руку, и...

Аесли протянул руку под занавески, но никакого «и» не произошло.

— Знаю! — просиял Порри. — Они в кармане рубашки! Представляешь, ты встаешь, надеваешь рубашку, а там...

— Ничего нет, — сказал Сен. Шепот нечеткой логики звучал все громче, не становясь, впрочем, более понятным.

— Уверен? — Гаттер задумался. — Тогда... под столом?

Сен под стол не полез. Он уже начал ощущать принцип уборки Чиингиихи.

— Тетя Чинги не руководствовалась нашим удобством. У нее своя логика.

«У нее логика, а у тебя что? — поинтересовалась у Сена его четкая логика. — Не можешь сложить два и два?»

Аесли сложил два и два, но что имела в виду логика, вздумавшая изъясняться метафорами, не понял.

— Поэтому под столом искать незачем, — продолжил он. — В шкафу их тоже не может быть, потому что там только одежда. Значит... это значит...

— Она их выбросила! — сообразил Порри. — Они не вписывались в картину убранного мира!

— Вы о чистых носках? — спросила Чиингииха, возвращаясь со свеженамоченной тряпкой. — Они лежат...

— Под стулом? — попытался угадать Гаттер.

— На батарее? — расширил зону поиска Аесли.

— В коробке для чистых носков.

— У нас есть такая?!

— Она стоит в шкафу на левой нижней полке, рядом с коробкой для носовых платков.

«Носки в коробке для носков, — отчеканила четкая логика, заглушая отчаянное бормотание нечеткой напарницы. — Платки в коробке для платков. Если кто-то захочет найти здесь носки или платки, то ничего не найдет. Потому что будет искать носки, а надо искать коробку. Ну, понял?»

— Я понял! — воскликнул Сен. — Мои очки в коробке для очков!

Логики закатили глаза.

— У вас есть такая? — удивилась Чиингииха. — Извини, я не знала и поэтому положила их в аптечку. Нечего на меня смотреть так изумленно. В аптечку я сложила все ваши микстуры, градусники и очки.

— Микстуры? — Порри окинул взглядом пространство. — Градусники? Тетя Чинги, а покажите, куда вы поставили эту... аптечку. Только аккуратненько.

— Да вот она, — колдунья распахнула тумбочку Гаттера, — темное сухое место, как положено для лекарств.

— Это не лекарства, — сказал Порри, бережно извлекая коробку. — Если эти микстуры случайно смешаются с этими градусниками, убирать здесь будет нечего. Держи очки.

Сен нацепил очки, поправил их и посмотрел на тетку. Тетка улыбнулась.

— Видишь, как удобно, когда все лежит на месте. Вот и поддерживайте такой порядочек. А то в прошлый раз я на секундочку заскочила, чуть-чуть прибралась, так вы еще хуже насорили.

«Тетка что-то путает, — подумал Аесли. — Если она уже наводила у нас такую чистоту, то как мы могли этого не заметить?»

Четкая логика трагически застонала. Нечеткая логика перешла с театрального шепота на сдавленный крик и даже, кажется, принялась дергать его за среднее ухо.

— Тетя Чинги, а вы точно прибирались в этой комнате? — осторожно, боясь спугнуть неизвестно что, спросил Сен. — Наверное, это было очень давно, еще до того, как мы тут поселились?

— Да неделю назад это было! Вы еще какие-то экзамены сдавали, мы даже и не увиделись. Я в окошко влетела, то-се разложила по местам...

Теперь обе логики завопили что-то одно — очень нелицеприятное для их хозяина.

— То-се? — повторил Аесли.

— То-се, — подтвердила Чиингииха и изобразила руками длинный цилиндр.

Сен все понял. Логики облегченно замолчали, вытирая невидимый миру пот.

— Тетя Чинги! А куда вы положили это «то-се»?

Чиингииха повернулась к восстановленной стене — той самой, которую утром разворотили дети — и помахала волшебной палочкой, бормоча Свое-место-свое-место. На поверхности стены нарисовалась дверца с надписью «Для непонятных и, скорее всего, опасных вещей».