Петроний получил указ от Гая: любой ценой установить в Иерусалимском храме его статую. Если евреи воспротивятся, сделать это с оружием в руках. Сирийский наместник во главе двух легионов отправился в Иудею.

Евреи многолюдными толпами собирались на пути Петрония. Мужчины, женщины, дети, старики падали на колени, стонали и плакали. Рвали волосы и одежды, умоляли римлян на своём гортанном языке и на исковерканной латыни.

— Почему вы противитесь? — удивлялся Петроний. — Все подчинённые Риму народы установили в храмах статуи императора. Только вы, евреи, бунтуете.

— Закон наших предков запрещает поклоняться идолам, божественным или человеческим, — отвечали знатные мужи из рода Израилева, явившиеся в Птолемаиду для встречи с Петронием.

— А для меня закон — приказ императора. Я обязан исполнить его, иначе рискую жизнью, — Петроний решил продолжать путь.

Евреи заволновались. Удвоили стоны и молитвы.

— Мы готовы умереть за наш закон! — кричали они.

Петроний понял: в любую минуту Иудея может взорваться бунтом против римлян. «Как сильна вера этого народа!» — думал он.

Евреи бросались наземь перед копытами коня Петрония. Обнажали узловатые шеи и требовали удара кинжалом. Женщины кричали тонкими, визгливыми голосами и посыпали головы землёй. Полевые работы были заброшены. Никто не сеял злаков, не садил овощей. Заунывный плач целого народа продолжался пятьдесят дней.

Петроний не выдержал. Опасение неминуемого бунта, страх за собственную жизнь и жалость к упрямому народу, умеющему столь сильно верить, сломили его. Он покинул Иудею и вернулся в Антиохию. Евреи бежали за хвостом его коня, осыпая благодарностями. Петроний чувствовал себя спасителем целого народа.

Он написал послание императору. «Гай Цезарь! — гласило письмо. — Иудеи противятся возведению твоей статуи. Они перестали возделывать почву и готовы взбунтоваться. Прошу тебя: отмени свой приказ. Ради его исполнения нужно вырезать весь иудейский народ. Впрочем, твоя воля священна. Если ты прикажешь — я вернусь в Иудею и истреблю всех недовольных».

Гай получил послание от сирийского наместника в один из своих дурных дней. Рассердившись, он разорвал папирус и долго топтал обрывки ногами. Затем присел около стола и, резко надавливая грифелем на восковую табличку, написал гневный ответ. Он велел Петронию вскрыть себе вены в наказание за то, что посмел ослушаться императора.

Калигула сидел на плоском прибрежном камне, слушая крик чаек и вдыхая солёный запах моря. По жёлтому песку ползали крабы. Гай забавлялся, засовывая в клешни тонкие палочки или бросая камешки в зеленовато-серые панцири крабов.

В воде, около самого берега колыхалась принесённая течением медуза. Её хлипкое прозрачное тело показалось Гаю забавной мишенью. Он выбрал камень покрупнее и бросил в медузу. Песок, поднявшийся со дна, замутил воду. Когда муть рассеялась, Калигула увидел рваную дыру в медузе. Он задался вопросом: сдохла ли медуза от удара? Или её прибило к берегу уже мёртвой? Или медузы вообще не живые существа, а что-то вроде морских грибов? Этот вопрос он решил задать сегодня за ужином. Кто из гостей не сумеет ответить — будет бит плетью на потеху остальным!

Гай припомнил забаву, которой часто предавался в детстве. Подобрал с земли плоский камешек и бросил его немного наискось, так, чтобы камень заскользил, запрыгал по водной глади. Калигула увлечённо считал, сколько раз его камни подпрыгнут над волной. Четыре, пять… Порою, шесть или семь.

Гай загадал: если он сумеет добиться десяти прыжков — проживёт долго и счастливо. Но камни постоянно тонули. Калигула начал терять терпение. Он нервно швырял наглаженные волнами камни в море, уже не заботясь о правильности броска. Солёные брызги взметались вверх и радужно переливались в солнечных лучах. Калигула вообразил, что Нептун намеренно топит его камни.

— Эй ты, рыбий бог! — крикнул он, забираясь по колени в воду. — Ты тоже против меня?!

Море ответило набежавшей волной, намочив край короткой туники императора.

— Объявляю тебе войну, Нептун! — Гай злобно шлёпнул ладонью по воде.

Брызги, разлетевшиееся во все стороны, попали ему в лицо. Калигула удовлетворённо кивнул. Он решил, что Нептун принял вызов.

Калигула вернулся на виллу с радостным криком:

— Война! Война!

Патриции, которые посещали двор императора из-за празднеств и увеселений, и сенаторы, которые приезжали к Гаю Цезарю ради решения госудаственных дел, всполошились. Они шумно вывалились в атриум, посреди которого, задыхаясь от быстрого бега, остановился Калигула.

— С кем война? С варварами? — раздавались озабоченные вопросы.

Войны принесли Риму славу и величие. Но и страха и опустошения доставили немало. Достаточно вспомнить армию африканца Ганнибала, или восстание беглых рабов.

— С Нептуном! — во всеуслышание заявил Гай.

Римская знать недоуменно переглянулась: война с Нептуном? Новая шутка императора или его очередное безумие?

Калигула, озабоченно нахмурившись, вопрошал Кассия Херею:

— Какой легион расквартирован ближе всего отсюда?