— Ты привёз новости из Рима?

— Из Эфеса, домина.

— Что же творится в далёком Эфесе? — с улыбкой спросила она.

— Наместник Азии, Луций Кассий Лонгин скончался, — склонив голову, доложил Херея.

— Император обрадуется твоему досению, — Цезония удовлетворённо кивнула.

— Караульный не пропускает меня!

Цезония, удивлённо подняв брови, обернулась к строгому солдату.

— Без пароля не положено, — смутился тот.

— Разве ты не узнал благородного Херею? Император доверяет ему охрану своей божественной особы! — Цезония высокомерно оглядела легионера и, милостиво улыбнувшись, обернулась к Херее. — Идём, Кассий. Пароль — «Германия».

Проходя в лагерь следом за Цезонией, Херея думал: «Надо же! Гай Цезарь умеет назначать обыкновенные пароли. Почему же, когда пароль прошу я, обязательно получаю глупости?»

Херея вытащил из дорожной сумки яблоко и на ходу покормил лошадь. Цезония заметила дубовый ларец, прикреплённый позади седла.

— Скажи, Херея, — она кивнула на ларец. — Кассий Лонгин действительно переписывался с Марком Лепидом?

— Нет, домина. Но я нашёл в его таблинуме письма особ, приближённых к императору.

Цезония повелительно протянула ладонь:

— Дай мне эти письма.

— Прости, домина. Мой долг — передать их лично Гаю Цезарю.

— Император занят. В таких случаях вместо него командую я! — обиженно заявила она. — Или ты забыл, кто помог тебе пройти в лагерь? Долго бы ты ждал за валом, не зная пароля!

Херея вздохнул. Ссориться с Цезонией опасно, с Гаем Цезарем — ещё опаснее.

— Благородная Цезония! Если позволишь, я сообщу тебе на словах содержание писем.

— Говори, — согласилась она.

— Сестра императора, домина Агриппина, писала непозволительные вещи.

Цезония резко остановилась. Херея, не ожидавший заминки, с разгона налетел на неё. Цезония не заметила толчка и не услышала последовавших извинений. Она предвкушала гибель своячениц.

Херея, увидев императора, поспешил к нему, на ходу снимая шлем. Цезония, стараясь не привлекать к себе внимания, присела на складном табурете около шатра. Она сделала вид, что наблюдает за дочерью, ползающей неподалёку. Но, скосив глаза, она прислушивалась к разговору Калигулы с Хереей.

— Гай Цезарь! — после обычного приветствия доложил трибун. — Луций Кассий Лонгин убит согласно твоему приказу.

Убит! У Калигулы закружилась голова. Чтобы не упасть, он присел на табурет. Не стало Кассия, заклятого врага, с которым Гаю приходилось делить Друзиллу. Но вместо радости он ощутил лёгкое разочарование. Живого соперника он ненавидел, о мёртвом неожиданно пожалел. Ему захотелось встретиться с Кассием, обнять его, увести в шатёр и до изнеможения говорить с ним о женщине, которую оба любили.

— Вот бумаги, обнаруженные среди его вещей, — Херея поставил перед императором ларец, привезённый из Эфеса.

Калигула ворошил пальцами пожелтевшие свитки. Всматривался в надписи, узнавал особенности почерков. Это послание написала Кассию Друзилла в ту пору, когда их брак ещё считался счастливым. Гай пробежался взглядом по ровным аккуратным строчкам. «Люблю тебя!» — сообщала, говорила, кричала предпоследняя строка. Гай прикрыл глаза и увидел Друзиллу, лепечущую эти слова в любовном опьянении. Не Кассию. Калигуле!

Гай просмотрел большую часть свитков. Писем Лепида не было. Возможно, Кассий никогда не переписывался с казнённым Марком Лепидом. Если так, то и заговора между ними не существовало, и Гай напрасно велел Херее убить бывшего мужа Друзиллы.

Подумав об этом, император передёрнул плечами: разве это имеет значение? Если Кассий не виновен в этом — виновен в чем-то другом! В любом случае, он заслуживал казни.

Он потянулся к последним письмам, лежащим на дне ларца. И молча возмутился, читая: «В Риме пахнет кровью!» Он переполз взглядом к верхним строкам. Кассию писала Юлия Агриппина.

— Стерва! Предательница! — заорал он и метнулся в палатку, где сестры принимали бравых легионеров.

Калигула вытащил Агриппину из постели, отодрав от неё осчастливленного солдата.

— Ты писала Кассию? — громко крикнул он, потрясая свитками перед испуганным лицом сестры.

Агриппина, боясь признаваться, отрицательно замотала головой.

— Лжёшь! — Гай, обозлившись, ударил её в лицо. — Здесь стоит твоя подпись!

Агриппина молчала, поправляя волосы и одёргивая задравшуюся тунику. Её щеки покрылись неровными красными пятнами, губы были крепко сжаты.