Шрифт:
Указ молодого императора достиг отдалённых провинций. Поспешно отливались статуи Калигулы. Кое-где отрезали головы древним статуям незначительных божеств и заменяли её соотвествующим изображением цезаря. Делалось это ради сбережения средств и времени. А Гай считал такую поспешность проявлением любви к себе.
VII
Светало. Агриппине не спалось. Агенобарб стонал и вздрагивал во сне. Агриппина отодвинулась на край ложа, обхватив руками полнеющий живот. Как трудно носить ребёнка во чреве! Сначала — долгие, изнурительные недели тошноты; частые головокружения. Теперь постоянно побаливают соски. Потребность сходить по нужде возникает каждые два часа. И до смерти раздражают неприятные запахи.
Агриппина брезгливо принюхалась: от мужа снова воняло вином и дешёвыми гетерами. «Доношу ребёнка и попрошу о разводе», — тупо рассматривая противоположную стену, думала она. Агенобарб растолстел ещё сильнее. Крепкое прежде тело стало рыхлым, пористым. Он лежал рядом с хрупкой женой, словно гниющая, бесформенная кабанья туша.
Дождавшись рассвета, Агриппина завернулась в тёплую шерстяную столу и вышла из опочивальни. Присела на скамье в атриуме и протянула ладони к пылающему очагу. Со стороны портика донёсся шум. Кто-то при помощи рабов неуклюже выбирался из носилок.
— Кого это принесло в такую рань? — раздражённо поморщилась Агриппина.
Зацепившись краем столы за дверной косяк, в атриум вступила Домиция, сестра Агенобарба. Агриппина кисло улыбнулась свояченице.
— Ты пожаловала к нам в гости с рассветом! За что такая честь? — с лёгкой ехидностью спросила она.
— Мой Пассиен отправился в Сенатскую курию, — добродушно объяснила Домиция, не замечая скрытого презрения Агриппины. — Чтобы не скучать в одиночестве, я решила посетить тебя и брата.
— Спит твой брат, — скривилась хозяйка.
— Бедненький! — всплеснула руками гостья. — Он так устаёт!..
— С чего бы ему уставать?! — возмутилась Агриппина. — Ничего не делает! Только тратит состояние, которое предки копили веками!
Домиция промолчала, прикусив губу, и неприязненно взглянула на собеседницу: «Ей какое дело? Состояние ведь наше, а не её!»
— Как тебе живётся замужем? — равнодушно полюбопытствовала Агриппина. Каких невероятных усилий ей стоило это равнодушие!
Свояченица улыбнулась, краснея:
— Я счастлива. Пассиен такой милый…
Агриппина устало прикрыла веками дымчато-зеленые глаза. Исцарапать бы рожу этой противной Домиции!
Неожиданно она изумилась: как похорошела свояченица за истёкшие месяцы! Второе супружество пошло ей впрок. Исчезли прыщи, уродовавшие лицо молодой женщины. Тощие бедра красиво округлились. Темно-каштановые волосы причёсаны по-новому: тонкая золотая диадема приподнимает их на висках. Незначительное бесцветное лицо удачно накрашено.
— Крисп приставил к тебе умелых рабынь! — заметила Агриппина.
— Да! — влюблённо вздохнула Домиция. — Пассиен сам одевается со вкусом и меня научил.
— Наверное, чтобы ты не позорила его своим уродством! — обозлённая Агриппина перестала сдерживать бешенство.
Домиция обиженно вскочила со скамьи.
— Даже беременность не исправила тебя! — возмущённо заявила она. — Вот я пожалуюсь брату! Пусть тебя проучит!
— Смотри, как бы твой собственный муж не проучил тебя! — запальчиво отозвалась Агриппина.
— Как же! Пассиен тебя послушается!
— Может, и послушается! — Агриппина улыбнулась с лукавым прищуром.
Злорадно посмеиваясь, она покинула атриум. Домиция осталась на мраморной скамье. Она преувеличенно оскорблённо отвернулась и тайком вытерла слезу краем столы. «Пусть смоет всю свою красоту — не настоящую, а наносную!» — думала Агриппина.
Она вернулась в опочивальню и с презрением взглянула на храпящего Агенобарба. Схватила с прикроватного столика кувшин, в который рабыни наливали воду для утреннего омовения.
— Просыпайся! — крикнула она, плеснув воду в ненавистное, сонное, измятое лицо.
Агенобарб испуганно дёрнулся и открыл заплывшие мутные глаза. «Неужели этот взгляд когда-то казался мне прекрасным?!» — неслышно простонала Агриппина. Прозрачные струйки стекали по рыжевато-тёмной спутанной шевелюре мужа, по красному оплывшему лицу.
— Ты с ума сошла? — откашлявшись, заревел он.
Агриппина отшвырнула в сторону пустой кувшин.
— Явилась Домиция! — вызывающе заявила она мужу. — Иди в атриум и развлекай её беседой!