Запах ее духов окутывал его как ароматизированное эфирное облачко; кожа под его ладонью казалась шелковой. В мозгу Старбака творилось Бог знает что. Этот беспорядок приводил его в смятение, а смятение лишь увеличивало хаос в мыслях.

– С чего ты решил, что я испытываю к тебе влечение? – Голос Черити был спокоен, а вот о сердце этого сказать было нельзя.

– А это не так?

Прежде чем оба они осознали его намерение, он провел пальцем по ее губам. От его прикосновения губы инстинктивно приоткрылись, и Старбак напомнил себе, что даже живущий одними эмоциями терранин поостерегся бы сломя голову прыгать с обрыва.

– Извини, – хрипло произнес Старбак. Ему просто необходимо было оторваться от нее, поэтому он сделал шаг назад и заметался по комнате. – Я не имел права задавать этот вопрос. И не имел права так фамильярно до тебя дотрагиваться.

Открыв матовую белую баночку, он кончиком пальца дотронулся до розового крема. Опять ее запах; Старбака охватило внезапное, почти непреодолимое желание втереть этот крем в ее гладкие, округлые груди.

Черити убедила себя в том, что только безграничная честность Старбака вынудила ее быть откровенной.

– Тогда откуда взялось ощущение, что имел такое право?

Желание обожгло тело яростной вспышкой лазерного бластера. Старбак безжалостно подавил его, выбросил из своего сверхразумного сознания.

– Дилан меня ждет.

Черити не сразу откликнулась, но зато голос прозвучал совершенно спокойно. И по-деловому.

– А мне нужно на работу.

– В полицейский участок. Так. Вернулись к прежнему.

– Да. – Ее подбородок вызывающе задрался вверх. – В мой полицейский участок.

Черити всю жизнь гордилась тем, что у нее очень легкий характер, но сейчас решила, что раздражение и даже злость все-таки куда приятнее тех эмоций, которые вызывал в ней этот пришелец.

Старбак снова охватил взглядом ее тело, облаченное в неженственные синие брюки и хлопчатобумажную рубашку.

– Мне гораздо больше нравилась та туника, что была на тебе утром.

– Туника? Ах да, свитер.

Следовательно, Брэм Старбак предпочитает, чтобы его женщина носила нечто розовое и пушистое. Едва эта мысль возникла в ее сознании, как Черити тут же резко одернула себя. Она не его женщина.

– Не хотелось бы тебя разочаровывать, Старбак, но розовый цвет не подходит для представителя власти.

– Вполне понятно, – кивнул Старбак. – Но если ты думаешь, что твоя униформа заставит мужчину забыть о том, что ты женщина – и очень чувственная, очень желанная женщина, Черити Прескотт, – то ты сильно ошибаешься.

Вопреки всякому здравому смыслу, вопреки каждой частичке его разума Старбак подошел к ней и остановился совсем рядом. Его ладонь обхватила ее шею, запуталась в шелке ее волос.

– Совсем наоборот, – пробормотал он, – она вызывает в мужчине желание снять ее, избавиться от этой отвратительной одежды и узнать, что за чудные женские тайны ты так упорно скрываешь под ней.

Черити потребовалось невероятное усилие воли, но все же удалось устоять и не только не растаять в его руках, но и не отшатнуться от него. В момент принятия решения она поняла, что, отступив, покажет свою уязвимость.

Поэтому она молча стояла, подняв к нему лицо. Настороженно. Выжидая.

Старбак почти прикоснулся губами к ее губам – и заколебался. Его логический ум, та его часть, которая знала, что это может стать фатальной ошибкой, хотел дать ей сейчас возможность отстраниться. Именно сейчас – прежде, чем между ними возникнут отношения, которых ни один из них не хотел и не мог себе позволить.

Эмоциональная, всегда удручавшая его сторона натуры, та его часть, которая оказалась так неразумно связанной с Черити с момента его вторжения в ее грезы и появления вдали от цели его путешествия, знала, что она не отстранится.

Едва прикоснувшись губами к ее губам, Старбак понял всю глубину своей ошибки. Он намеревался контролировать этот поцелуй, как те опыты, что он ставил. Внимательно оглядев ее, он подумал, что Черити будет холодной, спокойной и нежной.

Она оказалась и в самом деле невероятно нежной. Но холодной? Спокойной? Ничто не напоминало о холоде в губах, так жадно прильнувших к его губам. Ни малейшего спокойствия не было в руках, обхвативших его голову. Все его прежние гипотезы в мгновение ока испарились в запылавшем жарком огне страсти.

В этой комнате происходило нечто лишенное смысла. Нечто темное и опасное. Что-то такое, что он не в состоянии был проанализировать. Рассудок покидал его. Логика разваливалась. Старбак окунулся в призрачный, беспокойный мир, доселе ему неведомый.

Сколько он там пробыл? Минуту? Час? Вечность? Когда он наконец оторвался от нее, то понял, что руки его, во время этого пламенного поцелуя оказавшиеся на ее плечах, дрожат мелкой дрожью.

Он хотел ее. Сейчас. Немедленно. Отчаянно. Он хотел увлечь ее на кровать, или на ближайшее кресло, или даже на твердый дубовый пол, сорвать с нее похожую на защитную броню униформу и погрузить свою плоть в самую глубину ее гостеприимного тепла.