– Это моя работа, Старбак. Моя профессия.

– Это то, чем ты занимаешься, вопреки всякому здравому смыслу, черт возьми! – взорвался Старбак. – Но это не должно быть твоей профессией!

Она одарила его долгим, непроницаемым взглядом.

– Ты ошибаешься. И то и другое – мое.

И с этими словами она повернулась и направилась к двери.

Старбак следовал за нею по пятам.

– Я иду с тобой.

– А я не желаю этого.

– Глупости. – Она спиной услышала, как он скрипнул зубами. – Можешь попытаться остановить меня. Но должен вас предупредить, офицер, для этого вам придется применить оружие!

Она посмотрела ему в лицо, обвела взглядом его застывшие в мрачной неподвижности черты.

– Ты должен пообещать мне не вмешиваться.

– Черт возьми, Черити…

– Обещай.

Он молча перебрал в уме все известные ему сарнианские проклятия. Добрался до инопланетных, куда более острых. Но вслух сказал:

– Хорошо.

Она еще мгновение изучала его, потом, как видно вспомнив, что он никогда не лжет, сказала:

– Прекрасно. Идем.

Они в молчании продирались сквозь мглу. Свет от фар джипа прокладывал в ночи желтоватую дорожку. Сколько раз за прошедшие недели их молчание по-дружески связывало их. Но не сейчас.

В ночь их знакомства бушевавшая метель вынудила Черити вести машину крайне осторожно, но сейчас она не отрывала ногу от педали газа. Дважды джип едва не занесло на скользком участке, и дважды она умело справилась с управлением. Старбака снова восхитило ее искусство вождения. Он скорее замерз бы в сугробе, нежели признался, что в свою первую поездку на ее автомобиле он с трудом справлялся даже с переключением скоростей.

Не прошло и пяти минут, как она свернула с главной дороги на проселочную, с глубокой колеей из замерзшей грязи.

– Я хочу, чтобы ты остался в джипе, – сказала она, затормозив у довольно потрепанного здания.

– Я обещал лишь не вмешиваться, – напомнил Старбак. – Но не соглашался оставаться в машине.

– Ты всегда такой упрямый? – вскипела она.

– Всегда.

Процедив ругательство, она рывком распахнула дверцу, соскочила с сиденья и зашагала по глубокому снегу. Старбак, мысленно ответив ей очередной обоймой древних сарнианских проклятий, последовал за ней.

Сцену, открывшуюся им в скромной, но аккуратной гостиной, трудно было бы назвать домашней идиллией. Женщина лет сорока в ужасе окаменела рядом с продавленным диваном. В волосах цвета воронова крыла блестели серебряные нити, а тонкие закушенные губы совершенно побелели. На щеке был виден след от удара, темно-багровый синяк разливался на мертвенно-бледной коже. Вид у нее был изможденный, усталый и смертельно испуганный.

В темных глазах ее мужа, напротив, ярким пламенем горел злобный огонь, сверкнувший в сторону Старбака и Черити.

– Черт побери, тебя это не касается, Черити Прескотт. – Глухой рокот голоса Дэна Олсона сделал бы честь австралианскому пещерному тигру.

– Прошу прощения, Дэн, но боюсь, что касается. – Черити спокойно обернулась к мальчику, лицо у которого – такое же мертвенно-бледное, как и у матери, – пошло алыми гневными пятнами. – Эрик, ты задумал не дело.

– Этот негодяй ударил маму. – Эрика Олсона била такая дрожь, что трясся и ствол его ружья. Но он целил им прямехонько в своего папашу.

– Черт возьми, это была случайность, – с жаром возразил Дэн Олсон.

Ни одна душа в комнате ему не поверила.

– А я, черт возьми, намерен навсегда прекратить подобные случайности. – Юный ломающийся голос Эрика сорвался.

– Я тебя прекрасно понимаю, Эрик. – Голос Черити был безмятежен, как море во время штиля, и гладок, как стекло. – И думаю, что любая мать гордилась бы таким сыном-защитником. – На миг замолчав, она взглянула на дрогнувший ствол ружья. – Но вот как ты думаешь: что станет с твоей мамой, если следующие двадцать лет ей придется смотреть на тебя сквозь решетку?

– Я только хотел, чтобы все стало по-прежнему, – жалобно протянул Эрик.

– Я знаю. – Черити шагнула к нему. – Сейчас для многих наступили тяжелые времена. Вот почему нужно держаться за свою семью. Крепче, чем когда-либо.

Ружье в руках мальчика не переставало дрожать.

– Он не должен был ее бить.

– Это случайность, – настаивал Дэн Олсон. Но краска смущения, медленно поднимавшаяся от шеи к щекам, говорила об обратном.

– Случайность, – эхом повторила Эйлин заявление своего мужа. По ее щекам текли слезы, оставляя черные следы от туши.

Эрик, не веря своим ушам, глядел на мать.

– Как ты можешь ему поддакивать? – Плечи его поникли, руки опустились. Ствол упирался теперь в пол. Но Черити из прошлого опыта прекрасно знала, что опасность еще далеко не миновала.

– Понимаешь, Эрик, – сказала она. – Жизнь время от времени преподносит нам неприятные сюрпризы. Я в этом убедилась. – Все взрослые в комнате с облегчением вздохнули, когда она взяла из рук мальчика ружье. – К тому же часто несправедливые. Но никогда еще насилие не помогало разрешить проблемы.