– Жизненные показатели?

– Пульс нитевидный, но сердцебиение сносное.

– В сознании?

– Был без – двадцать минут назад, когда я его обнаружила, потом пришел в себя, а сейчас снова отключился.

– Повреждения? Переломы и тому подобное?

– Кажется, нет, но, повторяю, пульс совсем слабый.

– Обморожения?

– Я не нашла, но у меня ведь нет специального медицинского образования. Этого человека должен осмотреть врач. А док Мерримен в Бангоре, у дочери.

– Это точно. Слыхал, что у его девочки малыш. Парень или девчушка?

– Девочка. Восемь фунтов шесть унций. Так что с моим пациентом, Орел Один?

– Сожалею, Касл-Маунтин, – донесся едва различимый сквозь шумы голос, – но фокус не удастся.

– Что?!

– Метель разыгралась. Я не могу послать вертолет, пока погода не улучшится, Черити.

– Да, знаю, – тяжко выдохнула она, вглядываясь в сплошную завесу снега, из-за которого жизнь ее внезапно так осложнилась. – Но что же мне-то с ним делать? Чертов паром тоже не ходит. Вода слишком поднялась.

– Засунь его куда-нибудь, где сухо и тепло, укрой получше, чтобы сохранить оставшееся в теле тепло.

– Уже сделано. Я только что запихнула его в джип, укрыла пледом и включила на полную мощь печку.

– Ну вот, видишь? Я тебе и не нужен-то вовсе.

– Мак… – грозно начала Черити.

Только потому, что он был лучшим другом ее отца и знал ее всю жизнь, Джо Макгрегор считал себя вправе поддразнивать ее точно так же, как он это делал, обнаружив ее на причале в три ручья оплакивающей свои два передних зуба, которые имели несчастье выпасть в самый неподходящий момент – в тот день, когда торжественно фотографировали первый класс.

– Ну, извини, – сказал он. – Главное – держать его в тепле. Всю ночь в джипе тебе не просидеть, так что лучше оттащи-ка его в тюрьму. Ну, или к себе домой.

Дом ближе.

– А потом?

– Тебя чего, в Калифорнии не просвещали насчет гипотермии?

– В полицейской академии мельком пробегали, но на пляже это как-то редко случается, – с вызовом бросила она. – Не желаете проэкзаменовать меня на знание действий при солнечном ожоге, перегреве или спасении утопающего?

– Ты сегодня не в духе, а, Черити Прескотт?

– Посмотрела бы я на тебя после денечка, что выпал сегодня на мою долю, – проворчала она.

– А-га. Наслышаны о ваших зеленых человечках.

– Да не было никаких зеленых человечков. Ну, ладно, если не возражаете, я бы отправилась домой, пока мы вместе с моим подопечным не отравились выхлопными газами, сидя в машине с включенным мотором.

– Померь у него температуру. Девяносто четыре – небольшой шок. Девяносто градусов – перебои в сердце, а при восьмидесяти шести сердечная мышца ослабевает, и пациент впадает в сонливое состояние, даже теряет сознание.

– Похоже, сейчас мы имеем последнее, – сказала Черити, окидывая взглядом человека, распростершегося на соседнем сиденье.

– А-га. Значит, так и есть. Если он очнется и будет в силах глотать, дай ему теплого, безалкогольного питья.

– А бренди, например?

– Только в кинофильмах, – сухо парировал он. – В жизни так не делают.

– Кто-то должен сообщить об этом всем тем ненормальным, что мотаются по Альпам с фляжками на шее, – пробурчала она. – Ладно, значит, я даю парню немного чаю. Дальше?

– Я уже сказал, держи его в тепле. Не вздумай спалить ему кожу раскаленной сковородкой или бутылкой с кипятком, не оставляй его одного и постоянно проверяй пульс и температуру. Вроде как больше ты ничего не можешь сделать на данный момент.

– Ладно. Полагаю, с этим я справлюсь.

– Да, а кстати, кто он такой?

– Лицо кажется мне знакомым, но точно я его не вспомню. Ясно одно – он не с острова.

– Что ж, держи меня в курсе. Если чертова буря утихнет, а тебе все еще нужна будет помощь, я сам прилечу на Касл-Маунтин.

– Спасибо, Мак.

– Ах, да, еще одно…

– Что такое?

– Вас там, в полицейской академии в Калифорнии, учили делать непрямой массаж сердца?

– Да, но…

– Ладно. Не забывай о главном, Черити. Не дай Бог, температура у твоего подопечного упадет до семидесяти семи градусов – может случиться остановка сердца. А тогда смерть.

Ей и раньше приходилось видеть трупы, но ни за одного она пока не несла личной ответственности.

– Не беспокойся, Мак, – пообещала она. – Не затем я его спасала, чтобы позволить умереть у меня на руках.