Эта мысль так расстраивала Эдвину, что она готова была разрыдаться. Как раз в тот момент, когда она впервые познала страсть, так обидно все потерять…

Эдвина решила сосредоточиться на приятных мыслях о том, каким ангелом был Прескотт, когда так заботливо ухаживал за ней. Старался предугадать любое ее желание, читал ей вслух книги, водил ее на прогулки, пока горничная делала уборку ее комнат.

Он настоял, чтобы ее комнаты вычистили до блеска, а постельное белье сменили. Прескотт буквально сдувал с Эдвины пылинки.

Да, Прескотт трогательно ее опекал. Но целовал ее так, как целуют свою сестру, и прикасался к ней, как нежный брат. А Эдвина стосковалась по его пылким мужским ласкам и страстным поцелуям, от которых кружится голова.

Казалось, Прескотт совсем не видел в ней женщину. Она была для него пациентом, нуждающимся в уходе, другом, которому необходима компания, а не женщиной, испытывающей потребность в своем мужчине. Эдвина понимала, что думать подобным образом эгоистично с ее стороны. Но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось, чтобы Прескотт желал ее – с той сумасшедшей, безудержной страстью, которую она испытывала к нему.

Но Эдвина не собиралась допытываться у Прескотта, как именно он сейчас к ней относится. Она считала, что это все равно, что спрашивать мужчину, почему он не присылает цветов. Все, что она могла себе позволить в этой ситуации – быть благодарной Прескотту за его участие. И это выбивало ее из колеи.

– Ну-ну, не упрямьтесь. Выпейте это, – терпеливо упрашивал он Эдвину, прерывая ее размышления. – Иначе я сейчас же позову Дженел. А вам прекрасно известно, что она сторонница жестких мер и строжайшей дисциплины.

– Боже мой! А вы, оказывается, настоящий тиран, – пошутила Эдвина, изо всех сил пытаясь скрыть, что сердце у нее разрывается на части. – Могли бы быть не столь суровым к несчастной жертве злодейского отравления. – А затем совсем другим, более серьезным тоном добавила: – Я правда очень ценю все, что вы сделали для меня, Прескотт. Мне хотелось бы вычеркнуть из памяти тот ужас, который мне пришлось пережить за эти последние несколько часов. Но я никогда не забуду вашу чуткость и доброту.

Прескотт пожал плечами:

– Я уверен, что будь вы на моем месте, вы бы вели себя точно так же.

– Конечно. Но это нисколько не умаляет ваших заслуг. – Эдвина сделала глоток тепловатого отвара – неприятного на вкус, но целительного для ее желудка. – Я надеюсь, вы перестали винить себя в том, что случилось?

– Похоже, вы не хотите, чтобы я это делал, – улыбнулся Прескотт, но грусть у него в глазах заставила сердце Эдвины сжаться.

Не удержавшись, она тихонько пожала его руку.

– Прескотт, дайте мне слово не упрекать себя.

– Договорились. – Он улыбнулся, поднялся с места и так нежно поцеловал ее в губы, что у Эдвины камень с души свалился и все ее тело охватил радостный трепет.

«Так, значит, он все еще хочет меня!»

Нежно гладя распущенные локоны Эдвины, он прошептал:

– Ах, как же я соскучился по вашим сладким губам! – Вздохнув, Прескотт добавил: – Доктор прописал вам полный покой, но мне кажется, несколько поцелуев вам не повредят. Вы согласны?

Любимый мужчина берег ее от перенапряжения! А она, глупенькая, все это время беспокоилась, что он ее больше не хочет как женщину. Эдвину охватило чувство бесконечной нежности к этому потрясающему человеку.

Эдвина погладила щеку Прескотта и прошептала:

– Ну… я чувствую себя намного лучше… К тому же доктор сказал, что мне нужно проводить как можно больше времени в постели…

Потянувшись к губам Эдвины, Прескотт проговорил:

– Боюсь, это не совсем то, что обычно подразумевают под понятием «полный покой»…

– Гм… – Кто-то тихо кашлянул за спиной Прескотта. – Гм… – Кашель повторился.

Прескотт выпрямился. На пороге стояла леди Кендрик, настроенная по-деловому. Эта женщина была похожа на капитана корабля: она чувствовала себя в ответе за все, что происходило, и пребывала в вечных хлопотах, выполняя свои обязанности с неизменным энтузиазмом. Потирая руки, леди Кендрик довольно заметила:

– Как я рада снова видеть румянец у вас на щеках, Эдвина!

Эдвина вспыхнула.

– Благодаря вашему удивительному гостеприимству и добросовестности ваших слуг я ни в чем не знаю нужды. Благодарю вас за все, миледи.

– Да, хорошо. Но было бы лучше, если бы все это безобразие никогда с вами не случалось. И о чем только я думала, включая в список приглашенных эту ужасную леди Помфри!

Прескотт бросил на Эдвину взгляд, полный нежности.

– Давайте лучше поговорим о чем-нибудь более приятном.