Добро пожаловать на Олимп, мистер Херст

Аннотация

Действие публикуемого нами увлекательнейшего рассказа Кейдж Бейкер стремительно развивается в замке медиа-магната Уильяма Рэндольфа Херста. Этот, пожалуй, лучший рассказ писательницы об агентах Компании, повествует о непростых взаимоотношениях между сильными мира сего и грандиозных и порой неожиданных последствиях, которые может иметь столкновение их интересов…

Начало фильма: 1926 год - Дубль десять! - крикнул режиссер и, опустив мегафон, развалился на стуле. Песок под стулом просел. Раздраженно крякнув, режиссер вытащил ножки стула из песка и уставился на коня, скакавшего по гребню песчаной дюны. Замотанный в бурнус всадник прильнул к шее скакуна, пряча лицо от мощного потока ветра, исходящего от вентилятора, гнавшего ветер. - Хорошо! Пока хорошо! - приговаривал ассистент режиссера. Стоявший рядом в таком же бурнусе, как и всадник, Рудольф Валентино [Валентино Рудольф (1895-1926) - популярнейший американский киноактер; снимался в основном в романтических драмах и, в частности, в кинофильме "Сын шейха" (1926).] молча кивнул. Все впились глазами в коня. Все ближе и ближе… Еще немного, и сцена будет снята! И тут оператор выругался. С моря налетел настоящий ветер, оторвал ветку у худосочной пальмы, воткнутой в песок в качестве декорации у шатра шейха, и швырнул ее прямо под копыта скакуна. Конь встал на дыбы и стал гарцевать на месте. Мужественно продержавшись у него на спине пару секунд, всадник вылетел из седла, молотя руками и ногами, перевернулся в воздухе и воткнулся головой в песок. - Черт! - зарычал режиссер. - Вырубайте ветер! - Льюис, ты цел? - заорал помощник с хлопушкой. Всадник с трудом сел, отбросил за спину складки бурнуса и помахал рукой. - Мол, все в порядке… - Дубль одиннадцать! - крикнул ассистент режиссера. - Приготовиться! Всадник кое-как поднялся на ноги, успокоил фыркавшую лошадь, взял ее под уздцы и повел назад за дюны. Соленый морской ветер тут же стер следы на песке. - Он так и будет дуть, - мрачно заявил Валентино, с отвращением теребя старившую его фальшивую бороду. - А что, тут не водятся лошади, которым плевать на пальмовые ветки? - осведомился оператор. - Одни клячи! - буркнул режиссер. - А мы выложили кучу денег за настоящего арабского скакуна… А в чем, собственно, дело? Кто-нибудь жалуется на ушибы? Я что-то не слышал! - Я его вообще не вижу, - сказал ассистент режиссера, изучавший из-под ладони горизонт. - Что он там, умер, что ли? Но в этот самый момент на дальней дюне появился вышедший на старт всадник. - Сам ты умер! - хмыкнул режиссер. - Этот парень - не промах. Глядя на всадника, режиссер поднес к губам мегафон. Помощник написал на хлопушке мелом номер дубля. - Хлоп! - Ветер!.. Дубль одиннадцать! Конь и всадник снова мчались против ветра навстречу закату по желтым, как львиная грива, дюнам. Камера жужжала. Всадник и конь исчезли в последней впадине между дюнами и… И… Ассистент режиссера и оператор хором застонали. Валентино поморщился. - Я их не вижу, мистер Фицморис, - сказал помощник с хлопушкой. - Куда они провалились?! - заорал режиссер. - Камера - стоп! И выключите проклятый вентилятор! - Извините! - Это на вершине последней дюны показался Льюис. Он вел за повод нервно дергавшего головой коня. - Извините. Конь споткнулся. - Конюхи! Джадаан упал! - не своим голосом завопил ассистент режиссера, и из лагеря на океанском пляже к съемочной площадке бросилось сразу пятеро конюхов. Оставив на их попечение коня, Льюис хромая подошел к режиссеру. Бурнус съехал Льюису на затылок. Ветер трепал его взмокшие от пота светлые волосы. На их фоне темный грим, - а точнее, то, что от него осталось после падений лицом на песок, - выглядел особенно нелепо. С полным ртом песка, отплевываясь и отлепляя фальшивую бороду, Льюис ослепительно улыбнулся. - Если хотите, я сделаю еще один дубль, мистер Фицморис, - сказал Льюис. - Не надо, - сказал Валентино. - Вы свернете себе шею, или погубите коня, или убьетесь оба. - Ну ладно, - нерешительно проговорил режиссер. - Мы уже немало отсняли. Темнеет… Да и последний дубль, возможно, сгодится… Льюис кивнул и пошел прочь по песку, стремясь поскорее освободиться от восточных одеяний. Внезапно Валентино шагнул вперед и положил ему руку на плечо. Льюис поднял на него глаза, смахивая песок с ресниц. - Ты очень хорошо работаешь, друг мой, - сказал Валентино. - Но не садись больше на лошадь. Тебе и так уже досталось! - Это точно. Но все равно интересно побыть несколько часов, так сказать, в шкуре Рудольфа Валентино, - ответил Льюис и невесть откуда достал авторучку. - А вы не дадите мне автограф, мистер Валентино? - Конечно, - ответил Валентино, озираясь по сторонам в поисках бумаги. Очередным жестом фокусника Льюис извлек из пустоты экземпляр сценария и протянул его Валентино. - Так как тебя зовут? - Льюис, мистер Валентино. Напишите вот здесь! - попросил Льюис, показав пальцем на пустое место под самым названием "Сын шейха", и, улыбаясь со сдерживаемым торжеством, смотрел, как Валентино пишет "Льюису, моему второму "я". Рудольф Валентино". - Держи, - сказал Валентино, протягивая Льюису сценарий. - И не падай больше носом в песок. Договорились? - Спасибо, мистер Валентино… Но не переживайте за меня, - ответил Льюис. - Падать - моя профессия. Спрятав сценарий под одежду, Льюис побрел по песку к старому грузовику на берегу океана. Статисты и съемочная группа уже карабкались в кузов. Водитель поспешно заводил двигатель ручкой. Ему совсем не хотелось снова застрять в мокром песке во время прилива. - Пора было возвращаться в Писмо-Бич. Глядя, как Льюис идет к грузовику, Валентино сокрушенно покачал головой. - Брось, Руди! - сказал режиссер, вытряхивая песок из мегафона. - Кажется, что его соплей перешибешь, но с ним еще ни разу ничего не случилось. Ни разу! - Вечно так продолжаться не может, - криво усмехнувшись, сказал Валентино. - Удача, как песок. Она сыплется сквозь пальцы, - добавил он, глядя на длинные тени дюн на закате. - А этот Льюис похож на человека, которому суждено умереть молодым… Вряд ли Рудольф Валентино стал бы так говорить, знай он, что ему самому оставалось жить меньше года, а Льюису в этот день исполнилось тысяча восемьсот двадцать пять лет, хотя тот и не праздновал дня рождения. У бессмертных это не принято. Семь лет спустя: 1933 год - Смотри, уже Писмо-Бич! - воскликнул Льюис и чуть не выпал из машины, стараясь получше разглядеть городишко, со стоявший всего-навсего из гостиницы и множества лотков, с которых торговали моллюсками. - Давай полакомимся, Джозеф! - Ты что, не объелся ими, пока снимался в "Сыне шейха"? - буркнул я и полез в карман за очередной мятной таблеткой от изжоги. Есть мне совсем не хотелось. Обычно я неприхотлив (и даже неразборчив) в еде, но на этой работе черт те что стало твориться даже с моим железным желудком. - Конечно, объелся, - признался Льюис и поднялся на ноги, ухватившись за ветровое стекло нашего "форда-А"; встречный ветер растрепал ему волосы. - Но давай хоть выпьем за упокой души бедного Руди. - Хочешь выпить - пей! - сказал я, протягивая Льюису фляжку. - Нам надо спешить в гости к Уильяму Рэндольфу Херсту [Херст Рэндольф Уильям (1863-1951) - американский медиа-магнат]. Льюис сел на место, хлебнул теплого джина и скривился. - Ave atque vale - здравствуй и прощай, дружище! - сказал он, обращаясь к призраку Валентино. - А чего ты так психуешь? - спросил он тут же у меня. - Ничего я не психую, - усмехнувшись, ответил я Льюису. - Чего мне психовать? Мы ведь просто-напросто едем к одному из самых влиятельных богачей на свете. - Да уж, - пробормотал Льюис, отхлебнул еще джина и снова поморщился. - Слава Богу, недолго осталось нам пить эту мерзкую контрабанду. "Прощай сухой закон!" - скоро скажем мы… А что до сильных мира сего, так ты наверняка видал людей и покруче. Ты же служил у одного византийского императора! - Не у одного, а у трех или четырех, - поправил я Льюиса. - Но уверяю тебя - в руках Уильяма Рэндольфа Херста сосредоточено гораздо больше власти, чем у любого из них. На его фоне они просто бургомистры. Сейчас вообще все по-другому. Ты же не думаешь, что этот самодовольный коротышка Наполеон смог бы создать в наше время свою империю? А прибрал бы Гитлер к рукам всю власть, если бы о нем не трубили все газеты? Теперь, сынок, правят те, в чьих руках средства массовой информации! - Но ведь Херст - простой смертный, - сказал Льюис. - Мысли шире! Мы просто едем за город к одному богачу, где весело проведем выходные в приятном обществе. Мы будем гулять в парке, любоваться природой, купаться, кататься на лошадях, играть в теннис… Нас будут кормить и поить - надеюсь, - приличными напитками… - Размечтался! - хмыкнул я. - Херст терпеть не может забулдыг. - А Компания поручила нам всего лишь оставить у Херста вот это, - как ни в чем не бывало продолжал Льюис, похлопывая по чемоданчику, в котором лежал сценарий с автографом Валентино. - Своего рода запоздалый подарок ко дню рождения нашему радушному хозяину… - Это от тебя больше ничего не требуется, - сказал я. - А мне предстоит непростой разговор с "нашим радушным хозяином". - Это - да, - пожав плечами, согласился Льюис. - Но тебе же будет с ним проще, чем с фараоном, о котором ты мне на днях рассказывал. Здесь-то нас точно не посадят на кол… Я неопределенно хмыкнул. Мне трудно было объяснить Льюису, почему я так нервничаю на этом задании. Возможно, я и сам этого не понимал. Видите ли, я часто лукавлю сам с собой. Эта привычка выработалась у меня тринадцать тысяч лет назад, и теперь мне от нее не избавиться, как от манеры жевать мятные таблетки, якобы помогающие от изжоги. У нас, бессмертных, свои безобидные чудачества… Мой "форд-А" ехал вдоль побережья. Вскоре мы миновали захолустный городишко Сан-Луис-Обиспо, где почетные гости Херста пересаживались из его персонального железнодорожного вагона в лимузины, присланные за ними из его "скромного загородного дома". Потомки назовут это поместье Замком Херста, а пока оно было известно просто как Ранчо, хотя лица, склонные к романтике, именовали его La Cuesta Encantada - Зачарованный Утес… А вы там еще не бывали? Как жаль!.. Ну что ж. Представьте, что в вашем распоряжении оказался величественный холм с прекрасным видом на горы и океан. Вы решили построить там дом, и у вас откуда-то появились средства, позволяющие воплотить в жизнь ваши самые безумные мечты, а по окончании строительства вам прислали целый поезд антиквариата для интерьеров… Ну что? Прельщает такая перспектива? А что бы вы стали делать, обставив ваш сказочный дом? Окажись вы на месте Уильяма Рэндольфа Херста, вы наверняка наприглашали бы гостей, чтобы им похвастаться. И не простых гостей! Вам хватило бы денег, чтобы заманить к себе лучшие умы вашего времени: художников и мыслителей. К вам приехали бы и Альберт Эйнштейн и Ирвинг Тальберг [Тальберг Ирвинг (1899-1936) - известный американский кинопродюсер, сотрудничал со студией "МГМ".], Олдос Хаксли [Хаксли Олдос (1894-1963) - известный английский писатель.] и Бернард Шоу. А если бы у вас была любовница-киноактриса, она позвала бы к вам своих друзей: Кларка Гейбла [Гейбл Кларк (1901-1960) - популярный американский киноактер.] с Кэрол Ломбард [Ломбард Кэрол (1908-1942) - американская киноактриса, третья жена Кларка Гейбла.], Бетт Дэвис [Дэвис Бетт (1908-1989) - американская киноактриса.], Мэри Дресслер [Дресслер Мэри (1869-1934) - американо-канадская комедийная киноактриса.], Бастера Китона [Китон Бастер (1895-1966) - популярнейший американский комедийный киноактер.], Харпо Маркса [Маркс Харпо (1988-1964) - американский комик.] и Чарли Чаплина. Иногда в ваш дом попадала бы и мелкая сошка вроде нас с Льюисом. Дело в том, что я оказал Марион Дэвис [Дэвис Марион (1897-1961) - американская киноактриса, возлюбленная Уильяма Рэндольфа Херста.] одну услугу и попросил ее раздобыть нам в знак признательности приглашение к Херсту. За нами не прислали персональный железнодорожный вагон. Нам пришлось проделать весь путь из Голливуда своим ходом, хотя, знай Херст, кто мы на самом деле такие, он наверняка не пожалел бы для нас каравана лимузинов. Однако Компания, на которую мы работаем, не афиширует личность своих сотрудников, да и мы сами ничем не напоминаем бессмертных гонцов всемогущей Компании XXIV века. У меня совсем заурядная внешность, смуглая кожа и, признаться, небольшой рост. Льюис, конечно, может похвастаться привлекательной наружностью, но и он не Геракл. Наша Компания всегда следит за тем, чтобы ее сотрудники внешне походили на смертных. Поэтому в Сан-Луис-Обиспо, Морро-Бей и Каюкосе никто и краем глаза не взглянул на двух бессмертных, промчавшихся по дороге на новехоньком "форде". Итак, мы миновали эти затерянные на океанском побережье городки, преодолели немало километров по открытой всем ветрам дороге на вершинах холмов и налюбовались всласть потрясающими калифорнийскими пейзажами. То есть это Льюис любовался, непрерывно восхищаясь дикими цветами и кипарисами, а я просто жевал мятные таблетки и рулил. До дома Херста оставалось еще семнадцать миль, а мы уже ехали по его земле. Наконец мы заметили, что на отдаленной зеленой вершине холма что-то белеет: две высокие башни. Совсем как в средне вековой Испании, Франции или Италии. Льюис, кажется, тоже об этом подумал, потому что он пихнул меня в бок и рассмеялся. - Такое впечатление, словно мы подъезжаем к средневековому городу! Вон - замок. Через полчаса я буду отвешивать поклоны виконту или архиепископу и гадать, хватит ли мне запасных струн для лютни! - А я буду прикидывать, хватит ли мне золота, чтобы подкупить герцога, - сказал я и кинул в рот очередную таблетку. - Да, нелегко работать оператором нашей Компании! - сочувственно сказал Льюис, а я молча кивнул. Ощущение странствий во времени и пространстве еще больше усилилось от того, что на зеленых лугах вдоль дороги стали попадаться стада не то зебр, не то яков, не то жирафов. Теперь мы не удивились бы, увидев над головой птеродактиля с антилопой в клюве. Даже Льюис замолчал и хлебнул для храбрости еще джина. Не успел он спрятать фляжку, как мы повернули направо по узкой дорожке с небольшим указателем "Ранчо Херста". Скоро мы остановились у закрытых ворот. Из будки с вопросительным видом высунулся какой-то смертный. - Мы гости мистера Херста! - крикнул я, напустив на себя вид завсегдатая Зачарованного Утеса. - Имена. - Джозеф Дэнхем и Льюис Кенсингтон! - хором воскликнули мы. Сторож полистал журнал и открыл ворота. - Скорость пять миль в час, - сказал он. - Уступайте дорогу животным. - Мы приехали! - Льюис восторженно пихнул меня в бок. Я буркнул ему в ответ нечто неопределенное, нажал на газ и пересек воображаемый порог с таким волнением, словно взошел на подвесной мост перед очередным баронским замком. Мы нервничали все больше и больше, потому что ехать пришлось пять миль в гору по очень извилистой дороге, непрерывно останавливаясь возле ворот в оградах, разделявших вольеры разных животных. Льюис вылезал из машины и открывал ворота, стараясь не наступить на оставленные буйволами лепешки и прочие сомнительного вида кучи. При этом возле третьих ворот его чуть не заклевал страус. Наконец мы оказались в аллее апельсиновых деревьев и цветущих олеандров. - Совсем, как на юге Франции, - заметил Льюис. - Это точно, - пробормотал я. Перед нами беззвучно распахнулись массивные чугунные ворота, и мы подъехали к Главной лестнице. Нам навстречу выбежала ватага заурядного вида слуг в униформе. Они тут же похватали наши чемоданы и через секунду уже неслись с ними прочь. Я подавил желание заорать: "Положи на место!" и повернулся к Льюису, который уже раскланивался с внушительного вида дамой, появившейся из-за какой-то статуи. В наш "форд" залез молодой лакей и укатил на стоянку. - Я - домоправительница мистера Херста, - говорила дама. - Я покажу вам ваши комнаты. Следуйте, пожалуйста, за мной. Вы будете жить в Casa del Sol - Солнечном Доме… - Как это мило! - защебетал Льюис. Я шел за ним по широченной лестнице и бескрайней террасе, пока Льюис оживленно болтал с дамой. По левую руку от меня был бассейн, выложенный римской мозаикой. Такого огромного бассейна я не видел и в самом Риме. А я работал там как-никак двести лет! Статуи нимф, наяд и прочих морских божеств явно были современной работы или копиями музейных экспонатов. Выходит, Херст вывез еще не весь Рим, чтобы украсить его древностями свой загородный бассейн… Ну ничего, у него еще все впереди… Выше по склону холма возник первый из "домиков для гостей". Мы разглядывали его, задрав головы. Этого помещения вполне хватило бы для какого-нибудь мелкого монарха с полной свитой придворных. - Очаровательно! - воскликнул Льюис. - Почти в античном стиле! - Да, сэр, - сказала домоправительница и направилась вверх по очередной лестнице. - Вы ведь впервые у нас, джентльмены? - Ну да, - пробормотал я. - Мистер Херст желает, чтобы вам у нас понравилось. Его служащие выполнят любое ваше желание, - отчеканила домоправительница, приглашая нас пройти во двор за домом. У дверей стоял филиппинец в ливрее. Увидев нас, он отвесил поклон. - Это Джером, - представила его домоправительница. - Он будет вас обслуживать. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните ему по телефону, и он тут же явится. Отперев дверь, она посторонилась, пропуская нас внутрь. Джером тем временем молча исчез за служебной дверью. Вытаращив глаза, мы принялись разглядывать антиквариат. Льюис восхищенно присвистывал и щелкал языком, а домоправительница продолжала: - Как вы видите, мистер Херст обставил эти помещения произведениями искусства из своего собрания, но находящаяся за этой дверью ванная комната оснащена всеми самыми современными удобствами, включая душевые кабины. - Как это мило! - воскликнул Льюис и беззвучно прорычал, обращаясь ко мне: "Что ты молчишь, как пень?!" - Здорово! - сказал я и беззвучно сообщил Льюису: "Я нервничаю еще больше, чем раньше!" - Благодарю вас, джентльмены! - просияла домоправительница. - Ваш багаж уже в ваших спальнях. Сейчас Джером распаковывает ваши чемоданы. - Распаковывает?! Шикарно! - сказал я. - А где моя комната? Может, покажете? - Сию секунду, мистер Дэнхем, - слегка прищурившись, сказала домоправительница. Она провела нас под аркой, явно извлеченной из какой-то испанской епископской резиденции XVI века, и я увидел Джерома, раскладывающего на постели содержимое моего дешевого коричневого чемодана. Мой черный чемодан стоял на полу в закрытом виде. - Если вы соблаговолите отпереть этот чемодан, сэр, - сказал Джером, - я его тоже распакую. - Не стоит, - сказал я и запихнул черный чемодан под кровать. - Я сам с ним разберусь. Попозже… Воцарилась неловкая тишина. Джером с домоправительницей переглянулись. Льюис тяжело вздохнул, а я почувствовал, что без очередной мятной таблетки мне сейчас придет конец. Домоправительница откашлялась. - Надеюсь, вам по душе эти покои, мистер Дэнхем, - сказала она. - Шикарно, - повторил я. - У меня наверняка такая же роскошь! - подхватил Льюис, и Джером проследовал распаковывать его чемодан. - Ну что ж, - вновь откашлялась домоправительница. - Мистер Херст приглашает вас на коктейль с остальными гостями. Напитки подадут в семь часов в Парадном зале, находящемся в Главном здании по другую сторону двора. Сам мистер Херст присоединится к гостям в восемь. В девять будет подан ужин. После ужина мистер Херст приглашает гостей проследовать с ним в зрительный зал, где будет показан кинофильм. После кинофильма мистер Херст удалится к себе в кабинет, а его гости могут разойтись в свои покои или отдохнуть в библиотеке. Алкогольные напитки подают только в Главном здании, но сэндвичи и другого рода закуски можно затребовать по телефону на кухне в любое время, - добавила домоправительница, сверля меня взглядом. "Она думает, что у тебя в черном чемодане спиртное!" - беззвучно передал мне Льюис. "Заткнись!" - Я расправил плечи и уставился на домоправительницу честными глазами. Все знали, что в гостях у Херста нельзя пить по одиночке в комнатах, а спать вместе могут только женатые пары. Впрочем, второе правило явно не распространялось на хозяина поместья, не связанного с Марион узами законного брака. Домоправительница дала нам еще несколько ценных советов, объяснив, как найти зверинец, теннисный корт и конюшни. Затем она удалилась, а мы с Льюисом пошли в сад - прохлаждаться между статуй. - По-моему, мы произвели не очень хорошее впечатление, - пробормотал Льюис. - Мягко говоря, - ответил я, сунув руки в карманы. - Ничего! - ослепительно улыбнулся мне Льюис. - Первое впечатление обманчиво! Как только ты все покажешь… - Эй! Джо! Ребята! Вы уже приехали! - раздался чей-то звонкий голос у нас над головами. Мы повернулись и впервые узрели во всей красе величественное Главное здание. Оно напоминало огромный испанский собор, но явно было освящено в честь каких-то языческих богов, потому что из окна третьего этажа высовывалась махавшая нам рукой Марион Дэвис. - Да! Привет! - крикнул я. Льюис во все глаза смотрел на Марион. Она, кажется, была одета только в полупрозрачную ночную рубашку. Может, на ней еще что-нибудь было, но на таком расстоянии это было не видно. - А это твой друг? Какой симпатичный! - крикнула Марион. - Похож на Фредди Марча [Марч Фредрих (1897-1975) - американский актер.]. - Я его дублирую! - крикнул покрасневший Льюис и глупо захихикал. - Чего?! - Я его дублирую. Я каскадер! - Понятно!.. - ответила Марион. - Хотите имбирного эля? А то до вечера тут ни-ни! С этими словами она скорчила смешную физиономию и поднесла руку ко рту, словно что-то пила из горлышка бутылки. - Да! Хочу! - заорал Льюис. - Я скажу, чтобы вам принесли! - ответила Марион и исчезла. У следующей статуи мы повернули налево и оказались во дворе перед домом. Двор был в несколько раз больше любой городской площади. Он вместил бы толпу возмущенного народа из "Ромео и Джульетты" и атакующий ее рысью эскадрон веронской конной полиции. Однако в настоящее время его украшали только фонтан и несколько плетеных кресел. В одном из них сидела Грета Гарбо [Гарбо Грета (1905-1990) - легендарная голливудская актриса шведского происхождения.] и угрюмо чистила апельсин. - Здравствуй, Грета! - сказал я, гадая, помнит ли она меня. Грета Гарбо, насупившись, зыркнула глазами и, не говоря ни слова, продолжала чистить апельсин. А ведь она меня точно узнала! Мы с Льюисом уселись на почтительном расстоянии от нее. Рядом с нами словно из-под земли возник молодой слуга. У него на подносе стояли два стакана безалкогольного эля со льдом. - Марион Дэвис сказала, что я симпатичный, - с довольным видом сказал Льюис и тут же нахмурился. - А это не помешает нам выполнить задание? Что, если ее слышал Херст? Она же орала во все горло. - Не волнуйся. Ничего страшного не случится, - устало пробормотал я, потягивая ледяной имбирный эль. - Марион считает, что почти все мужчины на свете симпатичные, и никогда не стесняется орать об этом. Некоторое время мы грелись на солнышке. Лед у нас в стаканах начал таять. Грета Гарбо жевала апельсин. Заспанные голуби тихо ворковали на часовой башне, а я думал о том, что скажу Уильяму Рэндольфу Херсту. Скоро стали подходить остальные гости. Грета Гарбо не обращала ни малейшего внимания и на них. Кларк Гейбл сел на бортик фонтана и заговорил со светловолосым молодым человеком со студии "Парамаунт" о лошадиных бегах. Пришел один из пяти сыновей Херста со своей девушкой и попытался познакомить ее с Гретой Гарбо, которая в ответ лишь буркнула что-то нечленораздельное. Наконец сын Херста махнул на нее рукой, и они с подругой пошли купаться в римском бассейне. Чарли и Лоренс, которых Марион знала еще по немому кино, завязали оживленный разговор о древнегреческой мифологии. У обоих был довольно потрепанный вид. Судя по всему, они давно сидели без работы. Я разглядывал огромный дом и прикидывал, где сейчас Херст и что он делает. Покупает за миллион долларов очередную газету? Растолковывает сенаторам и конгрессменам, как они должны голосовать? Выписывает чек на приобретение оптом книг какой-нибудь средневековой библиотеки? В основном Херст занимался именно этим. Потому-то им и заинтересовалась Компания. От этих глубоких мыслей меня отвлекло появление Констанс Толмедж [Толмедж Констанс (1897-1973) - американская киноактриса, снявшаяся в знаменитом немом фильме режиссера Давида Уорка Гриффита "Нетерпимость" (1916).]. Ей уже было под сорок, но она так же звонко смеялась и летала по двору, как и тогда, когда играла юную девушку с Гор в "Нетерпимости". При этом и ее бруклинский акцент сохранился. Она тут же подбежала к Льюису, которого давно знала, и они стали оживленно обсуждать общих знакомых. Вскоре распахнулись высокие двери, и из Главного здания появилась - нет, не процессия священнослужителей с крестами, - а Марион Дэвис в вечернем платье. - Здравствуйте, друзья! - крикнула она поверх струй фонтана. - Извините, что заставила вас ждать, но пришлось обслужить хозяина первым! Собравшиеся неуверенно захихикали, а здание за спиной у Марион, как мне показалось, нервно дернулось. Впрочем, Марион Дэвис, кажется, было все равно. Она подошла к гостям и стала тепло здороваться со всеми… Или почти со всеми. Грета Гарбо вроде бы не удостоила ни слова даже ее… Потом Марион пригласила всех пройти в дом. - Кто у нас здесь впервые? - спросила она, когда мы вошли. - Джо, ты здесь вроде еще не бывал. И твой друг тоже. - Смотрите! - воскликнула она, ткнув пальцем в мозаичный пол вестибюля. - Знаете, откуда это? Из самой Помпеи! На этом полу в ее последний день жарились люди! Если Марион не врала, я лично знал некоторых из них. Веселее мне от этого не стало. После солнечного двора обширный зал показался прохладным и сумрачным. Он был довольно удобен. Повсюду стояли современные диваны, мягкие кресла и маленькие пепельницы на бронзовых треножниках. Этот зал можно было бы даже назвать уютным, если бы он не тянулся почти милю в длину и не был увешан полотнами эпохи Возрождения. Одну из его стен украшал камин такого размера, что в нем поместился бы бык на вертеле. Потолок, терявшийся где-то в высоте, почти недоступной взгляду, кажется, опирался на дубовые балки. Здесь, как и в остальных помещениях, висели картины и стояли статуи, изображавшие Мадонну с Младенцем. Судя по всему, это был любимый сюжет Херста в изобразительном искусстве. Некоторое время гости бесцельно слонялись по залу. Потом появились слуги со спиртными напитками, и перемещения гостей сразу стали гораздо целенаправленнее. Под снисходительным взором Мадонны мы бросились к подносам, как пираньи на оказавшуюся в реке антилопу. Сразу стало веселее. Чарли сел за фортепиано и стал наигрывать популярные мелодии. Кларк Гейбл, Лоренс и молодой человек со студии "Парамаунт" нашли колоду карт и решили сразиться в покер. Остальными же гостями занималась Марион, следившая, чтобы каждому достался стакан с любимым напитком и никто не скучал. Появился сын Херста со своей девушкой. У них были мокрые волосы. Откуда-то возникла пара чрезвычайно пронырливых на вид служащих Херста. Завидев Грету Гарбо, они тут же бросились к ней за автографами. Вошла высокая, худая и очень импозантная дама с двумя тявкающими собачонками на руках. Марион приветствовала ее с распростертыми объятиями. Дама оказалась писательницей. По одному из ее произведений решили снять фильм, и ее пригласили в Голливуд писать сценарий. Я осматривал стены зала, пытаясь отыскать потайную дверь личного лифта Херста. Льюис мужественно отплясывал чарльстон с Конни Толмедж. Марион подвела к ним писательницу. - А это Констанс Толмедж. Вы ее, конечно, видели в кино… А это… Как тебя зовут, красавец? - Льюис Кенсингтон… - В этот момент музыка замолчала. Пианист раскуривал сигарету. - Льюис! Точно! А вблизи ты еще симпатичнее, - сказала Марион, потрепав Льюиса по щеке. - Ты ведь тоже снимаешься в кино, красавчик? - В некотором смысле, - потупился Льюис. - Я каскадер. - Значит, ты по-настоящему работаешь. Не то что разные длинноногие блондинки, - сказала Марион, имея в виду саму себя, и первой захохотала своей шутке. - Конни, Льюис, это - Картиманда Брайс. Вы о ней, конечно, слышали. Она пишет невероятно увлекательные и жутко страшные романы! Импозантная дама шагнула вперед. Две чихуахуа рванулись было, чтобы вцепиться Льюису в горло, но хозяйка крепко держала их. - А эт-т-то ее собачки, - заикаясь промямлила отшатнувшаяся Марион. - Это мои родные и близкие, - скривив губы в мрачной усмешке, заявила Картиманда Брайс. - Их души временно переселились в собачью плоть, дабы способствовать нашему духовному совершенствованию. - Ох, ничего себе! - воскликнула Конни. - Ого! - пискнула Марион. - Это Лернейская Гидра, - заявила миссис Брайс, встряхнув лупоглазого монстра поменьше размером. - А это - Чучхе. - Какое очаровательное имя! - выдавил из себя Льюис и протянул дрожащую руку, чтобы погладить Чучхе по крошечной лапке. Чучхе ощерилась и завизжала. Что поделать! Некоторые животные чувствуют, что мы - не простые смертные, и иногда из-за этого возникают осложнения. Льюис отдернул руку. - Извините! Наверное, ваша собачка не любит чужих. - Дело не в этом! - Миссис Брайс сверлила Льюиса взглядом. - Чучхе вступила со мной в телепатический контакт. Она сочла, что вы - необычный человек, мистер Кенсингтон. "Если шавка расскажет этой карге, что ты - бессмертный, значит, это не собака, а сущий дьявол!" - беззвучно передал я Льюису. "Заткнись!" - беззвучно прошипел Льюис. - Неужели? - сказал он вслух. - Как интересно! Тем временем миссис Брайс закатила глаза и нахмурилась. Она наверняка внимала на телепатическом уровне своей карликовой дворняге. Последовало неловкое молчание. Наконец Марион повернулась к Льюису и сказала: - Значит, ты дублируешь Фредди Марча! Ну и как? - Как обычно. Падаю за него. На меня настраивают прожектора, а потом я болтаюсь за него на люстрах, - ответил Льюис, а Чарли заиграл мелодию "Я - арабский шейх". - Я помню, что он дублировал и Валентино, - сказала Конни. - Ну да? - воскликнула Марион и обернулась к Льюису с живым интересом. - Бедный, бедный Руди! - А мне всегда говорили, что Валентино - педик! - фыркнул молодой человек со студии "Парамаунт". Марион нахмурилась. - К твоему сведению, Джек, - сказала она ему, - Руди Валентино был настоящим мужчиной. И благородным к тому же. Не бегал за каждой юбкой! - Кое-кто мог бы брать с него пример, - поддержала Марион Конни с презрительной усмешкой, которой отшивала на экране своих женихов в фильме "Нетерпимость". - Но так же говорят! - стал оправдываться молодой человек со студии "Парамаунт". - Другие пусть говорят что хотят, - сказал Кларк Гейбл, поднимая голову от карт. - А ты помни, что о покойниках говорят только хорошо или вообще ничего… Ты будешь играть или нет? Тем временем миссис Брайс вроде бы пришла в себя и встревоженно уставилась на Льюиса. - Мистер Кенсингтон, - заявила она низким, утробным голосом. - Чучхе сообщила мне, что вы человек, которому не суждено обрести покоя. - Неужели? - Льюис начал нервно озираться по сторонам. - Чучхе чувствует, как с вами пытается поговорить астральный дух чьей-то души, но вы плохо воспринимаете тонкие космические вибрации и не слышите его. "Пусть позвонит тебе по телефону!" - беззвучно поддразнил я Льюиса. - Вот так всегда, - развел руками Льюис. - Все тонкое мне не по зубам. Я слишком груб и не способен воспринимать даже толстые космические вибрации. Какие еще космические вибрации! Я прекрасно понимал, что вытворяет эта стерва. Она была типичной шарлатанкой. Стоило ей узнать хоть что-то о человеке, как она тут же придумывала о нем какую-нибудь страшную историю и начинала ее излагать, внимательно следя за реакцией своей жертвы, чтобы по ходу дела корректировать повествование. Сейчас ей было достаточно узнать о том, что стоявший перед ней с разинутым ртом Льюис работал когда-то с Рудольфом Валентино. Впрочем, я не сомневался, что она скоро потеряет интерес к такой на первый взгляд мелкой сошке, как мой дорогой Льюис. - Чучхе видит мужчину. Стройного смуглого мужчину, - продолжала миссис Брайс, со зловещим видом сверкая глазами. - На нем восточные одеяния… Марион залпом осушила свой коктейль. - Миссис Брайс, вон Грета Гарбо, - сказала она. - Грете наверняка очень нравятся ваши книжки. Миссис Брайс тут же перестала вращать глазами и начала оглядываться по сторонам. - Грета Гарбо?! - воскликнула она и тут же двинулась прямо к актрисе, прозванной Застывшим Пламенем, повернувшись к Льюису спиной и не обращая внимания на Чучхе, рвавшуюся к нему изо всех сил с оскаленными клыками. Узрев миссис Брайс с собачками, Грета Гарбо сжалась в кресле. - Да, "ясновидящей" явно был нужен кто-то поважнее Льюиса! Я так и не узнал, как протекал телепатический контакт Чучхе с Гретой Гарбо, потому что в этот момент услышал где-то наверху лязг бронзовых дверей и скрежет шестерен. К нам - с некоторым опозданием - спускался самый важный человек в этом доме. Подобравшись бочком к потайной двери в стене, я почувствовал, как у меня пересохло во рту и вспотели ладони. Неужели и Мефистофель так же нервничает, предвкушая очередную сделку?! Лифт с негромким стуком остановился. Потайная дверь беззвучно скользнула в сторону. Ни одна живая душа не заметила, как в зале появился Уильям Рэндольф Херст собственной персоной. Льюис его тоже не заметил, потому что снова отплясывал чарльстон с Конни Толмедж. Вот так и вышло, что только я обратил внимание очень высокого пожилого человека, скромно севшего в углу. Клянусь, у меня от чего-то побежали мурашки по коже. Пару недель назад Уильям Рэндольф Херст отпраздновал свое семидесятилетие. У него были седые волосы и грузное старческое тело, но в его осанке по-прежнему чувствовались сила и уверенность в себе. Он тихо сидел в углу и наблюдал за гостями, резвившимися в его огромном зале, а я незаметно следил за этим человеком, создавшим современную журналистику и построившим благодаря своей решительности и неистощимой энергии финансовую империю, включавшую газеты, журналы, кинематограф, радио, шахты и бесчисленные ранчо. Херст назначал удобных ему президентов страны так, словно они состояли у него на службе. Он безжалостно принуждал окружающих вести игру по его правилам. Он устанавливал собственные нормы морали. И все же сидевший в углу человек казался мне подавленным, его странные бездонные глаза потухли. Знаете, кого он мне напомнил? Громилу из какого-то нестрашного комикса. Огромного, как гора, грозного на вид и при этом печального. Херст напомнил мне еще кое-кого, но об этом мне совсем не хотелось думать… - Ты опять нас напугал! - воскликнула Марион, притворившись, что только что заметила Херста. - Смотрите! Вот он! Он обожает внезапно возникать в зале, как какой-нибудь Гудини [Гудини Гарри (1874-1926) - известный американский иллюзионист.]!.. Ну давай, Уильям! Поздоровайся с нашими дорогими гостями! Марион взяла Херста за руку. Повинуясь, он встал и улыбнулся во весь рот. Его улыбка способна была напугать. Это была улыбка молодого и ненасытного человека. - Здравствуйте, друзья! - произнес Херст своим неземным голосом. Амброуз Бирс [Бирс Амброз (1842-1911(?)) - американский журналист, сатирик и писатель.] как-то сравнил его голос со звуками, которые мог бы издавать аромат фиалок. Я никогда не слышал такой мелодичной человеческой речи. Казалось, бессмертен он, а не я. Впрочем, выглядеть заурядно - входит в мои обязанности. Нужно было видеть последовавшую за этим сцену! Все собравшиеся замерли на месте, повернулись к Херсту, заулыбались и склонились перед ним. Совсем чуть-чуть. Наверняка они и сами не отдавали себе отчета в том, что кланяются, но я-то долго вращался при дворах могущественнейших владык и хорошо знаком с внешними проявлениями подобострастия. Из всех смертных, собравшихся в этом огромном зале, Херста не боялась только Марион. Даже Грета Гарбо поднялась из кресла. Марион по очереди подводила к Херсту гостей - знаменитостей и никому не известных субъектов, - представляя тех, с кем он не был знаком. Херст со смущенным видом здоровался с каждым за руку. Да он же стеснялся! Он неловко чувствовал себя с другими людьми, а Марион не только ублажала его в постели, но и помогала ему найти с ними общий язык!.. Так, этим можно было воспользоваться!.. Я незаметно стоял в стороне, пока Марион представляла Херсту остальных гостей, и вышел из тени только в тот момент, когда она стала оглядываться по сторонам, разыскивая мою персону. - А это… Иди сюда, Джо! Я чуть про тебя не забыла! Это Джо Дэнхем. Он работает на студии мистера Мейера [Мейер Луис В. (1885-1957) - влиятельнейший голливудский кинопродюсер, руководитель крупнейшей киностудии "Метро-Голдвин-Мейер" ("МГМ").]. Он был так любезен, что помог мне… В этот момент у нас за спиной разверзлись врата ада. Один из проклятых мопсов вырвался на свободу и ринулся на свою жертву. Судя по воплям, жертвой был Льюис. Марион бросилась его спасать. Я шагнул вперед, чтобы пожать руку Херсту, который нахмурившись смотрел поверх моей головы вслед Марион. - Очень приятно, мистер Херст, - негромко сказал я. - Бернард Шоу просил меня нанести вам визит. Поговорим об этом, когда у вас найдется свободная минута. Естественно, Херст тут же перестал пялиться в глубь зала и впился в меня глазами. Меня словно обдало раскаленной лавой. Я с трудом перевел дух, но попытался не выйти из роли, загадочно улыбнулся, высвободил руку, которую все еще сжимал Херст, и отступил в тень. Херст ничего не успел мне сказать, потому что к нему стремительно приближался Льюис, преследуемый по пятам Чучхе. Льюис взвизгивал, нечленораздельно извинялся и перепрыгивал через стулья и прочие предметы мебели. Марион с истерическим смехом пыталась поймать мерзкую собачонку. Миссис Брайс ничего не предпринимала, с понимающим видом и демонической улыбкой на устах созерцая происходящее. При виде этой сцены Херст еще больше нахмурился. Впрочем, он тут же вспомнил о главном, нашел меня взглядом и неторопливо кивнул. В дверях появился дворецкий, объявивший, что кушать подано. Херст первым прошествовал в столовую, гости послушно толпились у него за спиной. Столовая выглядела торжественнее зала, в котором мы пили коктейли. Несмотря на пламя, ревевшее в трубе готического камина, в ней было холодно. Атмосферу немного оживляли висевшие под потолком огромные шелковые флаги со скачек эпохи Возрождения и многочисленные серебряные подсвечники. Вдоль стен стояли скамьи из средневековых монастырей. Возможно, я сиживал на них, когда монашествовал в XV веке. Скамьи казались мне подозрительно знакомыми… Гости уселись за длинный трапезный стол. Херст с Марион расположились посередине друг против друга. Остальных гостей рассадили в зависимости от их положения в обществе. Рядом с Херстом и Марион находились самые выдающиеся личности или те, кто оказал хозяевам особо ценные услуги. Зануд и назойливых субъектов мистер Херст посадил подальше от себя. "Мы на самой нижней ступеньке!" - беззвучно сообщил мне Льюис, обнаружив карточки с нашими именами в самом конце стола. Я заметил, что мистер Херст наблюдает за тем, как мы берем наши тарелки (из непритязательного в свое время фарфора марки "Голубая ива", которые мама Херста наверняка, не жалея, брала с собой на пикник) и идем за едой к буфету. "Очень скоро мы поднимемся на самый верх!" - беззвучно ответил я. "Значит, ты уже поговорил с Херстом?" - Льюис потянулся через плечо Кларка Гейбла к аппетитной на вид холодной оленине. "Пока только намекнул", - беззвучно ответил я, избегая смотреть на Херста, шагавшего к столу с тарелкой утятины. "К чему такая осторожность? - Льюис проскользнул мимо Греты Гарбо, направлявшейся к суфле из спаржи. - Ведь от Херста только и надо, чтобы он спрятал сценарий с автографом в шкафчике, на который мы ему укажем, и все!" "Да нет, не все. От Херста еще кое-что потребуется!" - Осмотрев бесчисленные кушанья, я решил не трогать острое и потянулся за картошкой. "Что-то секретное?" "Вот именно!" - Я наложил себе на тарелку достаточно еды, чтобы никто не подумал, что я брезгую угощением, и пошел к столу. Херст смотрел на меня. Его взгляд следил за мной, как прожектор противовоздушной обороны. Я учтиво улыбнулся Херсту, кивнул и уселся за стол напротив Льюиса. "Выходит, Компания не сочла нужным посвящать меня во все подробности операции!" - беззвучно посетовал Льюис, развернул бумажную салфетку и многозначительно поднял свой бокал. Проходивший мимо официант наполнил его вином и двинулся дальше. "Ну и что! - беззвучно ответил я Льюису. - Ты же знаешь Компанию. Наверняка она и меня посвятила не во все подробности". Я говорил это, чтобы успокоить Льюиса, не подозревая, насколько я близок к истине… Итак, мы вкушали ужин вместе со смертными за роскошным княжеским столом. Кларк Гейбл с авторитетным видом рассуждал с мистером Херстом о животноводстве. Марион и Конни хихикали и перебрасывались шуточками с гостями мужского пола, сидевшими напротив них. Сын Херста о чем-то перешептывался со своей девушкой, а Лернейскую Гидру и Чучхе, непрерывно рычавших на кроткую таксу, устроившуюся под стулом у Херста, выдворили слуги. Миссис Брайс не возражала. Она деловито вещала Грете Гарбо что-то о прошлой жизни - непонятно только чьей. Мы с Льюисом молча поглощали пищу в нашем конце стола. Впрочем, и нас не оставляли вниманием. Марион время от времени отпускала нам какую-нибудь шуточку, а Херст постоянно сверлил меня загадочным взглядом голубых глаз. В конце ужина мистер Херст встал, подобрал с пола таксу и повел гостей в глубь дома, в свой личный кинотеатр. Наверное, вы и сами догадываетесь о том, что зрительный зал не уступал своими масштабами всему остальному. Стены были обиты парчой, расписной потолок поддерживали позолоченные кариатиды в два человеческих роста. Гости расселись по местам, инстинктивно придерживаясь порядка, в котором сидели за столом. Мы с Льюисом опять оказались с самого края. Усевшись в необъятное кожаное кресло, Херст приказал в телефонную трубку начинать сеанс. Погас свет, некоторое время царила тьма, и, наконец, загорелся экран. Показывали "Путь в Голливуд", самый последний фильм Марион, в котором она снялась с Кросби Бингом [Кросби Бинг (1903-1977) - американский певец и актер.]. Увидев свое имя среди титров, Марион пронзительно свистнула. Все рассмеялись. Все, кроме меня. Мне было не до смеха. Мистер Херст поднялся с кресла и шел ко мне в темноте с таксой на руках. Если бы мы, бессмертные, не обладали способностью видеть во мраке, я, наверное, вскрикнул бы от неожиданности и обмер на своем стуле, когда Херст положил в темноте мне на плечо свою огромную лапу и наклонился к моему уху. - Я хотел бы поговорить с вами наедине, мистер Дэнхем, - сказал он. - Как прикажете, - с трудом проговорил я и поднялся со стула. Сидевший рядом Льюис смотрел на меня широко открытыми глазами. "Ни пуха!" - беззвучно шепнул он и отвернулся к экрану. Я боком выбрался из ряда и пошел за Херстом, который шагал, не оборачиваясь и не сомневаясь в том, что я следую за ним. Покинув зрительный зал, он пробормотал: - Пойдемте сюда. Так будет быстрее… - Хорошо, - согласился я, хотя и не имел ни малейшего представления о том, куда мы направляемся. Мы шли по какому-то коридору. В доме было тихо. Ни звука, кроме эха наших шагов. Наконец мы добрались до Парадного зала, освещенного неверным светом, и Херст подвел меня к потайной двери в стене, за которой был лифт. Дверь открылась, мы с Херстом и таксой вошли в лифт и через секунду уже ехали куда-то вверх. У меня пересохло во рту, ладони вспотели, а в животе бурчало… Нет, конечно, у меня ничего не бурчало в животе. Мы, бессмертные, не страдаем несварением желудка. Тем не менее я чувствовал себя почти как простой смертный, у которого скрутило от страха желудок. В тот момент я отдал бы половину шедевров мирового искусства из этого дома за пригоршню мятных таблеток. Такса смотрела на меня с нескрываемым сочувствием. Мы вышли на третьем этаже и прошли в кабинет Херста. Из этого помещения он управлял своей империей когда отдыхал на Зачарованном Утесе. Отсюда шли прямые телефонные линии в редакции крупнейших газет страны. Здесь он знакомился с новостями на телетайпной ленте. Отсюда он раздавал приказы. Как только мы шагнули на ковер, заработала скрытая под потолком миниатюрная кинокамера. Раздался еле слышный щелчок. Это включился, спрятанный в каком-то ящике диктофон. Строжайшие меры безопасности образца 1933 года. Это помещение понравилось мне больше остальных в этом доме. Конечно, кабинет был огромен - с расписанными на старинный испанский манер потолком и позолоченными канделябрами, - но деревянные панели, книги и ковры на стенах делали его даже уютным. На окне позади поблескивающего в свете канделябров необъятного письменного стола из красного дерева я увидел портрет Херста в полный рост. Хороший портрет, написанный, когда Херсту было лет тридцать пять. На нем Херст напоминал молодого императора, взирающего с непроницаемым видом на своих подданных. Сначала казалось, что изображенный на портрете человек и мухи не обидит, но потом под его взглядом становилось как-то не по себе. - Очень похож, - сказал я. - Его писал очень хороший художник, - ответил Херст. - Мой друг. Он безвременно скончался. Почему такое происходит? - Почему люди умирают молодыми? - слегка заикаясь, переспросил я, мысленно выругав себя и приказав себе успокоиться: "Не дергайся! Перед тобой простой смертный! К тому же он уже сам завязал разговор на нужную тему!.." Загадочно улыбнувшись, я покачал головой: - Такова участь всех смертных, мистер Херст. Даже самых талантливых. Жаль, правда? - Конечно, жаль, - ответил Херст, не сводя с меня глаз. - Об этом мы сейчас и поговорим. Не так ли, мистер Дэнхем? Прошу вас, садитесь… Херст жестом указал мне не на стул у стола, а на удобное кресло и устроился напротив меня так, словно мы старые друзья и присели поболтать о пустяках. Собачка свернулась калачиком на коленях у Херста и вздохнула. В кабинете царил покой. - Значит, вас послал Джордж Бернард Шоу, - сказал Херст. - Не то чтобы послал, - ответил я, скрестив руки на груди. - Он просто упомянул, что вас может заинтересовать предложение моих хозяев. Херст молча сверлил меня взглядом. Я откашлялся и продолжал: - Он благоприятно о вас отзывался. То есть настолько, насколько мистер Шоу может благоприятно отзываться о людях. Кроме того, судя по тому, что я здесь, у вас и у основателей моей Компании, как мне кажется, много общего. Вы цените прекрасные произведения искусства. Вам невыносимо больно смотреть, как они гибнут по воле слепой случайности. Вы посвятили немало времени их спасению. Это говорит о вашей прозорливости. Современная наука не пугает вас своими возможностями. Вы лишены предрассудков. Будучи смертным, вы не пляшете под дудку ограниченных моралистов. Значит, вы весьма мужественны. Мои слова, кажется, не польстили Херсту и не обрадовали его. Он слушал меня с непроницаемым лицом. О чем же он думает? Я продолжал, подражая героям Клода Рейнса [Рейнс Клод (1889-1967) - англо-американский актер, прославившийся ролями злодеев-интеллектуалов.]: - Мы долго и пристально за вами наблюдали. Мы не делаем наших предложений кому попало… И все же я и теперь вынужден задать вам несколько вопросов. Херст молча кивнул. Он что, язык проглотил?! - То, что мы предлагаем, - продолжал я, - по зубам не каждому. Подумайте как следует, не устали ли вы от жизни? Может, вам иногда хочется уснуть навсегда? - Не хочется, - ответил Херст. - Если бы я устал от жизни, я бы махнул на все рукой и умер. Мне не нужны сон и вечный покой, мистер Дэнхем. Наоборот, я хочу еще пожить. У меня уйма дел. Я не выношу праздности. Без дела я умираю от скуки. - Допустим, - кивнул я. - Но надо подумать еще кое о чем. Не слишком ли изменился мир со времен вашей молодости? Взгляните на этот портрет. Когда его писали, вы были в расцвете лет. Ваше поколение было молодо. Мир принадлежал вам. Вы знали, по каким правилам играть, и ничто вас не пугало… Но ведь вы родились еще до того, как Линкольн выступил со своей речью в Геттисберге [Президент США Авраам Линкольн выступил со своей знаменитой краткой речью 19 ноября 1863 года в разгар Гражданской войны в США на открытии Национального кладбища в городе Геттисберге, штат Пенсильвания]. С тех пор мир очень изменился. Теперь игра идет по другим правилам, в моде иная музыка, а танцы больше напоминают физзарядку. Короли быстро вымирают, и власть переходит в руки беспринципных тиранов. Вас не пугает скорость, с которой стали разворачиваться события? Вам лишь семьдесят лет, но не чувствуете ли вы себя иногда динозавром? Живым ископаемым из предыдущей геологической эпохи? - Нет! - решительно заявил Херст. - Мне нравится жить здесь и сейчас. Я люблю скорость и все новое. А в будущем мне, наверное, понравится еще больше. Кроме того, что бы там ни говорили циники, история показывает, что человечество меняется к лучшему. Грядущие поколения будут лучше нас, как бы нас ни пугали разные новомодные увлечения. Да и что такое мода? Что мне до музыки, которую слушает теперь молодежь?! Повзрослев, наши дети будут сильнее и умнее нас. Они смогут учиться на наших ошибках. Я бы хотел увидеть, как они прочно встанут на ноги. Я кивнул, и некоторое время царило молчание. Наконец я снова заговорил: - Не забывайте и о сердечных делах, - предупредил я Херста. - Если у человека есть люди, к которым он привязан, то чем дольше он живет, тем больше вероятность, что с ними может случиться нечто такое, от чего ему будет очень и очень больно. Подумайте об этом как следует, мистер Херст! Медленно кивнув, Херст наконец опустил глаза. - Это было бы особенно тяжело для человека с прочными семейными связями, - сказал он. - У каждого человека должны быть такие связи. Но многое в мире происходит не так, как надо бы, мистер Дэнхем, - хоть я и не знаю почему… Что он имеет в виду? Может быть, ему хочется более близких отношений с сыновьями?.. Задавая себе эти вопросы, я напустил на себя понимающий вид. - А что до любви, - немного помолчав, продолжал Херст. - То есть вещи, с которыми приходится смириться. Это неизбежно. Любовь и боль шагают рука об руку. Может, Херст сожалеет о том, почему Марион не желает ради него бросить пить? - Любовь невечна, и от этого тоже бывает больно, - заметил я, и Херст снова поднял на меня глаза. - Слишком долгая любовь тоже причиняет боль, - сообщил он мне. - Но, уверяю вас, я умею терпеть. Что ж, Херст правильно ответил на все вопросы, и я поймал себя на том, что поднял руку, чтобы погладить себя по бороде, которой раньше щеголял. - Трезвый взгляд на вещи, мистер Херст, - сказал я. - Теперь давайте обсудим условия. - Сколько вы мне еще дадите? - тут же взял быка за рога Херст. - Двадцать лет, - ответил я. - Плюс-минус год или два. Какой огонь вспыхнул в глазах Уильяма Рэндольфа Херста! А я-то чуть не забыл, с кем имею дело. - Двадцать лет?! - презрительно фыркнул он. - Мне же только семьдесят. У меня был дед, который прожил до девяносто семи! Да я и без вас проживу еще двадцать лет! - С таким сердцем, как у вас, не проживете. И вы это прекрасно знаете, - парировал я. Херст поморщился и нехотя кивнул: - Ну ладно. Двадцать так двадцать… Если вы на большее не способны! Что вы хотите взамен, мистер Дэнхем? - Две вещи, - ответил я, подняв два пальца. - Компания хочет, чтобы вы предоставили ей право время от времени хранить кое-что в вашем замке. Ему ничего не будет угрожать. Речь идет не о контрабанде, а о книгах, картинах и других произведениях искусства, которые могут погибнуть, если будут храниться в менее защищенном месте. В известном смысле мы просто будем пополнять ваше собрание. - Значит, моему дому не суждено погибнуть? - с мрачным удовлетворением на лице спросил Херст. - Да, - ответил я. - Это творение ваших рук значительно вас переживет. Услышав это, Херст осторожно опустил собачку на пол, встал и ушел в другой конец кабинета. Когда он наконец вернулся, на его губах играла едва заметная улыбка. - Ну хорошо, мистер Дэнхем, - сказал он. - А что вы еще хотите? Что-нибудь невыполнимое? - Вы должны внести в ваше завещание кое-какие новые пункты, - сказал я. - Тайно предоставить моей Компании право распоряжаться некоторыми из ваших активов. Немногими, но совершенно определенными. Услышав это, Херст так свирепо усмехнулся, что я невольно задрожал. У меня покрылся испариной лоб, взмокла рубашка под мышками. - Эта ваша Компания, кажется, считает меня полным дураком? - по-прежнему улыбаясь, спросил Херст. - Вы повели бы себя, как дурак, если бы согласились на ее предложение, не задавая никаких вопросов, - улыбнулся я в ответ, с трудом подавив желание броситься наутек. - Компании не нужны ваши деньги, мистер Херст. Вы можете оставить все вашей жене и детям. Завещайте Марион сколько хотите. Пусть она ни в чем не нуждается. Условия Компании никоим образом не ущемят интересы ваших наследников. Вы должны понимать, что речь идет о том, что принесет реальную выгоду лишь через пару сотен лет. Сейчас, в 1933 году, это может казаться сущим пустяком, но в далеком будущем это станет бесценным. Вы понимаете, что я имею в виду? - Скорее всего, да, - сказал Херст и, поддернув брюки, уселся в кресло. Такса прыгнула ему на колени. Радуясь тому, что Херст перестал сверлить меня взглядом, я поспешно продолжал: - Мы покажем вам проект изменений в вашем завещании, но вам не следует знакомить с ним юристов… - Это я понимаю, - сказал Херст, махнув здоровенной рукой. - Я пока сам в состоянии разобраться, грамотно ли составлен контракт, и ничего никому не стану показывать. Но давайте уточним одну вещь, мистер Дэнхем! Вы только что дали мне понять, что среди моих активов есть кое-что такое, что в один прекрасный день очень понадобится вашей компании. Вам не кажется, что было бы логично, если бы я теперь поднял цену? А еще мне хотелось бы побольше узнать о ваших хозяевах. Мне нужны доказательства того, что вы, да и мистер Шоу, если уж на то пошло, говорите правду. Я и не сомневался в том, что мы очень скоро придем к этому. - Разумеется, мистер Херст! - воскликнул я. - Все необходимые доказательства у меня с собой. - Ну вот и отлично, - сказал Херст, взял телефонную трубку и распорядился: - Анна! Прикажите прислать в кабинет два кофе. Что?.. Вам со сливками или с сахаром? - спросил он меня. - И со сливками, и с сахаром. - Со сливками и с сахаром, - сказал Херст в телефонную трубку. - И соедините меня с Джеромом. - Джером? - произнес он после короткой паузы. - Принесите черный чемодан, который лежит под кроватью у мистера Дэнхема. Я вытаращил глаза на Херста. - Но ведь ваши доказательства в этом чемодане? - спросил он. - Я не ошибся? - Нет. - Вот и отлично! - Херст откинулся на спинку кресла. Собачка подставила ему голову, чтобы он ее погладил. Херст с любовью посмотрел на таксу и стал чесать ей между ушей. Я тоже откинулся в кресле, почувствовав, что рубашка насквозь промокла у меня на спине. Слава Богу, пот хоть не течет ручьями у меня по лицу! - А вы простой смертный, мистер Дэнхем? - негромко спросил меня Херст. Теперь пот потек у меня по лицу. - Никак нет, - ответил я. - Я был смертным лишь в раннем детстве. - Вот как? А когда же вы родились? - Около двадцати тысяч лет назад, - ответил я, и Херст вновь вперил в меня свой убийственный взгляд. - Ну да? Такой коротышка, и двадцать тысяч лет? Неужели метр шестьдесят пять действительно "коротышка"?! - В мое время все люди были такого роста, - стал объяснять я. - Наверное, плохое питание. Херст кивнул, помолчал и сказал: - Значит, перед вашими глазами прошла вся история человечества? - Так точно. - Вы видели, как строят египетские пирамиды? - Да, видел… - отвечая, я молил Бога, чтобы Херст не спросил, как именно их строили, потому что он все равно не поверил бы мне. - Вы видели Троянскую войну? - Да, хотя все было и не совсем так, как писал Гомер. - А библейские предания? Это правда? Вы видели Иисуса Христа? - сверкая глазами, спросил меня Херст. - Видите ли, - разведя руками, сказал я. - Я не встречался лично с Иисусом Христом, потому что в то время работал в Риме. В Иудее я впервые оказался намного позже, во время Крестовых походов. Что же до библейских преданий, некоторые из них - правда, другие - нет. И к тому же все зависит от того, что именно считать правдой. Не выдержав, я вытащил носовой платок и промокнул им вспотевший лоб. - А как вообще насчет религиозных догм? - подавшись вперед, спросил Херст. - Наши души бессмертны? Есть ад? А рай? - К сожалению, мне там не привелось побывать, - покачал головой я. - Разрешите напомнить вам о том, что я бессмертен. - А ваши хозяева что, ничего об этом не знают? - Если даже и знают, - с извиняющимся видом начал объяснять я, - они ничего не говорили мне об этом. Они вообще далеко не все рассказывают своим служащим. Херст поджал губы, но у меня сложилось впечатление, что - в общем и целом - он удовлетворен. Я обмяк в кресле, как выжатая губка. А я-то мнил себя коварным Мефистофелем!.. С другой стороны, Херст любит быть хозяином положения. Может, быть, в этой роли он будет сговорчивее. Нам принесли кофе. Херст налил себе полчашки и долил доверху сливок. Я добавил в кофе сливок и положил в чашку четыре кусочка сахара. - Вы любите сладкое, - заметил Херст, пригубив свой кофе. - Но чему тут удивляться! Наверное, первые пять тысяч лет жизни вы вообще не пробовали сахара. - Не пробовал, - подтвердил я, сделал глоток и отставил чашку остывать. - Нас, детей неолита, не угощали конфетами. В дверь негромко постучали. Вошел Джером с моим чемоданом. - Спасибо, - сказал я, когда он поставил чемодан между нами. - Всегда к вашим услугам, - торжественным тоном ответил Джером и удалился, оставив меня в обществе Херста и таксы, смотревших на меня с вопросительным видом. Я перевел дух, набрал код и открыл чемодан. При этом я чувствовал себя, как коммивояжер, каковым я, в известном смысле, сейчас и являлся. - Вот! - сказал я, извлекая из чемодана флакончик из серебристого металла. - Это бесплатный образец. - Отведайте, и снова почувствуете себя сорокалетним мужчиной. Действие продлится сутки, но этого будет достаточно. Вы убедитесь в том, что мы легко можем продлить вам жизнь на двадцать лет. - Значит, вы дадите мне эликсир? - спросил Херст, отпив немного кофе. - Не совсем, - не слишком кривя душой, ответил я; помимо всего прочего мне предстояло осуществить криптохирургическую операцию на сердце Херста, чтобы временно привести его в порядок, но мы обычно не рассказываем клиентам о таких вещах. - А вот это вам, наверное, покажется более убедительным. Я извлек портативный компьютер и поставил его на стол. - Тысячу лет назад я сказал бы сидящему на вашем месте императору, что это - волшебное зеркало, а теперь… Вы знаете, что сейчас в Англии работают над созданием так называемого телевидения? - Знаю, - ответил Херст. - Это приспособление - результат двухсотлетнего развития телевидения, - начал объяснять я. - Я не могу принять у вас никаких телепередач, потому что их пока просто нет в эфире. Но я могу воспроизвести для вас несколько программ в записи. С этими словами я достал из черного конвертика маленький золотой диск, вставил его в отверстие на передней панели и включил воспроизведение. На столе у Херста тут же загорелся голубой экран. Из крошечных репродукторов послышалась музыка - фанфары, предваряющие вечерние новости 18 апреля 2106 года. Ошеломленный Херст подался вперед и впился глазами в экран, на котором о чем-то оживленно повествовали привлекательного вида люди. Мелькали события: новые поселки шахтеров на Луне, бомбардировка Лондона террористами Лиги ольстерских мстителей, международные соглашения о новых ограничениях на использование искусственных комбинаций ДНК, протесты мексиканских рабочих против японских владельцев их автомобилестроительных заводов… - Постойте-ка! - воскликнул Херст, подняв свою огромную руку. - Как остановить эту штуку? Я остановил воспроизведение. На экране застыли мексиканские профсоюзные активисты, поджигавшие суши-бар. - Значит, это и есть журналистика будущего? - спросил Херст, не отрывая глаз от экрана. - Да. Никаких газет. Только передачи по каналам так называемой компьютерной сети, - стал объяснять я, опасаясь, что все это будет шоком для старика, посвятившего всю жизнь журналистике. - Но ведь это крайне поверхностно! - воскликнул Херст, вперив в меня испытующий взгляд. - Что мы, собственно, узнали? Два-три слова о каждом сюжете и одна картинка! Да из любого нашего киножурнала вы узнаете сегодня в сто раз больше! Выходит, шахтерские поселения на Луне совершенно его не поразили!.. - Конечно, это немного, - согласился я. - Но видите ли, мистер Херст, в двадцать втором веке среднему зрителю больше и не надо будет. Краткие, простые и понятные новости, - и все. У большинства населения не будет ни времени, ни желания вникать в суть происходящего. - Можно мне еще раз посмотреть? Я включил запись с начала. Херст впился глазами в экран. Мне стало его немного жаль. Что он может понять в этом хаосе звуков и стремительно меняющихся изображений?.. Херст, нахмурившись, досмотрел примерно до того же места, что и в первый раз, и жестом приказал мне остановить запись. Я повиновался. - Точно! - воскликнул Херст. - Вот именно! Новости для самого заурядного человека. Их может понять даже неграмотный грузчик! Все как в детском саду! - Мне кажется, - сказал он, покосившись на меня, - что тупыми передачами такого рода очень легко направлять общественное мнение в нужное русло. Я всегда говорил, что выразительной картинке нет цены. А ведь это все - картинки! Если показывать публике только подходящие картинки, у нее можно сформировать нужное мнение о том, что происходит, правда? Я смотрел на Херста, разинув рот. - Конечно, но разве это честно? - Нет, если это будут делать нечестные люди, - согласился Херст. - Но если у вас будут благие побуждения, почему бы не прибегнуть и к этому средству?.. Но давайте досмотрим! Вы, кажется, манипулируете этой штуковиной, глядя на разные кнопки. Что на них нарисовано? Иероглифы? - Это универсальные условные обозначения, - объяснил я. - Их активизируют взглядом. Чтобы включить воспроизведение, надо взглянуть вот сюда… Херст все понял на лету, и новости уже продолжались. В принципе, на диске оставалось уже совсем мало. Сообщение о пуске новой атомной электростанции, прогноз погоды, спорт и два маленьких репортажа о местных новостях. Сначала мы десять секунд слушали и смотрели, как в Сан-Франциско отмечают двести лет со дня страшного землетрясения 1906 года. А потом нам показали то, из-за чего Компания и решила записать для Херста именно эти новости. Мы увидели группу манифестантов, протестующих против использования земель Ранчо Херста для строительства нового населенного пункта с жилыми домами, асфальтированными улицами и крытыми галереями магазинов. У Херста явно екнуло сердце. Его лицо пугало меня и раньше, а теперь на нем появилось такое выражение, что у меня все похолодело внутри. Он снова и снова сверлил взглядом нужную кнопку. Просмотрев этот короткий репортаж раз шесть, Херст выключил прибор и обернулся ко мне. - Это невозможно, - сказал он. - Вы слышали, что они задумали? Погибнет побережье! Спилят все деревья! Автомобили, шум, выхлопные газы! А что будет с животными? Они ведь тоже имеют право на жизнь! - К сожалению, к этому времени диких животных здесь уже практически не останется, - с извиняющимся видом объяснил я и убрал компьютер в чемодан. - Но теперь-то вы понимаете, зачем Компании нужна возможность распоряжаться вашими активами? Херст молчал и тяжело дышал. Такса подняла морду и смотрела на хозяина с озабоченным видом. - Ну хорошо, мистер, Дэнхем, - сказал наконец Херст. - Диккенс на моем месте спросил бы: "Что это? То, что будет? Или лишь то, что может быть?" - О будущем мне известны лишь факты самого общего характера, мистер Херст, - пожав плечами, ответил я. - Крупнейшие войны, важнейшие изобретения. Об остальном мне не сообщают. Я очень надеюсь, что ваше поместье не пострадает. Как вы заметили, в репортаже говорится всего лишь о планах строительства города на его месте. Другое дело - если событие уже произошло. Историю невозможно отменить. - Тут важно отличать события, имевшие место на самом деле, от их описания в летописи человеческой истории, - возразил Херст. - Поверьте, зачастую это разные вещи. - Я готов вам поверить, - сказал я, вновь утирая пот со лба. - Я и сам знаю, как много неточностей вкралось в эту летопись. Именно ими и пользуется моя Компания. Она не отменяет историю, а, так сказать, лавирует среди истинных и вымышленных фактов. Я понятно выражаюсь? - Разумеется, - ответил Херст, откинувшись на спинку кресла. - Теперь я не сомневаюсь в том, что ваши хозяева знают, что делают, - сказал он; в его голосе больше не струился аромат фиалок, в нем звенела сталь. - Передайте им, что от ваших двадцати лет жизни мне ни горячо, ни холодно. Такой пустяк меня не устраивает. Я согласен только на бессмертие. Сделайте меня таким же, как вы. Вот это мне подойдет. Я всегда думал о том, что одной жизни мне не хватит, а теперь, увидев будущее, понимаю, как много там для меня работы. Кроме того, я хочу приобрести акции вашей Компании. Роль статиста в этой игре меня не устраивает! - Мистер Херст! - воскликнул я, подпрыгнув в кресле. - Акции я наверняка смогу для вас раздобыть, но о бессмертии не может быть и речи! Вы же не знаете, каким образом оно достигается. Пожилых людей не сделать бессмертными. Компания подбирает себе сотрудников в самом нежном возрасте. Например, меня обессмертили, когда я был почти младенцем. Ваше тело уже состарилось и износилось. Оно не сможет существовать вечно. - А я что, говорил, что хочу вечно жить в этом теле? - сказал Херст. - Может, прикажете мне ездить в старом ржавом "форде-Т" вместо новых блестящих автомобилей?! Судя по всему, возможности ваших хозяев практически безграничны. Я не сомневаюсь в том, что они могут обеспечить мне вечную жизнь в молодом теле. А не могут - пусть придумают, как это сделать. Им придется это изобрести, если они хотят, чтобы я им помогал. Так им и скажите. Я было запротестовал, но тут же захлопнул рот. К чему спорить, если можно наобещать с три короба?! - Ладно, - согласился я. - Вот и отлично, - сказал Херст, допивая кофе. - Вы будете им звонить? Моя телефонная станция за несколько минут соединит вас с любой точкой земного шара. - Благодарю вас, но мы пользуемся иными средствами связи, - объяснил я Херсту. - Все необходимое имеется у меня в комнате, но вряд ли Джером сможет это найти. Я свяжусь с моими хозяевами и, скорее всего, получу от них ответ уже к завтрашнему утру. Кивнув, Херст взял в руки флакончик из серебристого металла и стал его разглядывать. - Вы бессмертны благодаря этому эликсиру? - спросил он, подняв на меня глаза. - В известном смысле - да. В мой организм внесены определенные изменения, и он сам вырабатывает это вещество, постоянно циркулирующее в моих венах, - ответил я. - Мне не приходится его пить. - Но вы ведь не откажетесь сделать глоток из этого флакона вместе со мной? - Конечно нет, - сказал я и протянул ему кофейную чашку. Херст немного повозился с крышкой и налил мне глоток элифизного трибрантина №3. Я осушил чашку, стараясь не морщиться. В бутыли был не чистый трибрантин №3. Его смешали с чем-то вроде клюквенного сока, добавив в него гормонов и эйфориантов, чтобы Херст стал не только здоровым, но и веселым. Еще там, кажется, было какое-то вещество, заставляющее организм активно вырабатывать теломеразу. От такой ядерной смеси кто угодно почувствует себя на седьмом небе, но бессмертным не станешь, даже выпив целую цистерну этого зелья. Чтобы сделать Херста бессмертным, нужно было начинать в трехлетнем возрасте. Сначала ему имплантировали бы специально сконструированные для него биомеханические органы и протезы, а потом он еще несколько лет приспосабливался бы к их существованию в его теле. Но зачем ему об этом говорить? А Херст помолодел, просто глядя на меня. Я читал в его глазах удивление, страх и нетерпение. Убедившись в том, что я не умер в страшных мучениях, Херст вылил остальной эликсир себе в чашку и выпил его, покосившись на еле слышно жужжавшую в углу кинокамеру. - Брр, - скривился он. - Какая гадость! Я с извиняющимся видом пожал плечами. Разумеется, Херст тоже не умер. Мы еще долго сидели в его роскошном кабинете. Он расспрашивал меня о моей жизни, о том, каково мне было в древние времена, о знаменитых людях, с которыми мне приходилось встречаться. Я рассказывал ему о финикийских купцах, египетских жрецах и римских сенаторах. Через некоторое время я заметил по выражению лица Херста, что его самочувствие существенно улучшилось. Он опустил таксу на пол, встал и начал расхаживать по кабинету, не осторожными шагами пожилого человека, а легкой, почти приплясывающей походкой. - Тогда я возразил Апулею: "Но так останется только три рыбы! И что ты будешь делать с флейтистом?!" - говорил я, когда дверь в дальнем конце кабинета распахнулась и в помещение влетела Марион. - К-куда т-ты пропал?! - закричала она. Устав или расстроившись, Марион всегда заикалась, а сейчас она была и утомленной, и раздосадованной. - С-спасибо большое з-за то, ч-что смылся, не г-говоря ни слова, и оставил меня р-развлекать твоих г-гостей!!! Херст с разинутым ртом повернулся к Марион. Я был готов побиться об заклад, что он забыл и о ней самой, и о гостях, и стал поспешно извиняться: - Слушай, Марион, это я виноват! Я отвлек мистера Херста. Мне нужно было с ним кое о чем посоветоваться! Марион с нескрываемым удивлением заметила мое присутствие в кабинете. - Это ты, Джо? - Извини, дорогая! - сказал Херст, подошел к Марион и обнял ее за талию. - У тебя очень интересный друг! Гостям понравилось кино? - спросил он, пожирая глазами молодую женщину. - Н-нет! Половина очень скоро ушла. А я-то д-думала, что они д-досмотрят хотя бы из-за Б-бинга Кросби! За много тысяч лет жизни я научился вовремя исчезать. - Спасибо вам за то, что уделили мне время, мистер Херст, - сказал я, хватая черный чемодан и направляясь к лифту. - Я попробую найти этот проспект. Если найду, покажу вам его завтра. - Ладно, ладно… - пробормотал Херст и впился поцелуем в шею Марион. Я был готов спуститься вниз, как обезьяна, по тросу лифта, лишь бы поскорее убраться подальше от кабинета, но к счастью, кабина лифта меня ждала. Я кинулся в нее и поехал вниз на лифте с видом Мефистофеля, улетучивающегося через печную трубу. В Парадном зале было темно, но, как только за мной закрылась потайная дверь, на потолке зажглись люстры. Я заморгал, стал оглядываться по сторонам и наконец обнаружил под потолком кинокамеру, которую не заметил раньше. Отдав ей римский салют, я поспешил к выходу, попирая ногами помпейскую мозаику. Стоило мне покинуть зал, как люстры на потолке потухли. Слежка! Тотальная слежка! Сколько же у Херста верных Джеромов, терпеливо озирающих все помещения в его поместье через маленькие дырочки в стенах?! На улице было темно и прохладно. В воздухе витали ароматы цветущих апельсиновых и лимонных деревьев. На небе сверкали низкие крупные звезды. Я некоторое время бродил среди статуй, прикидывая, как убедить Херста в том, что Компания согласилась принять его условия. А как мне сообщить руководству Компании о том, что оно недооценило Уильяма Рэндольфа Херста?! Что ж, мне не впервой приносить доктору Зевсу не самые приятные известия… Наконец я отбросил эти мысли и направился в сторону отведенных нам помещений. В нашей сверкавшей позолотой гостиной горел свет. Льюис примостился на краешке стула работы XVI века. У него был очень смущенный вид. Стоило мне войти, как он вскочил на ноги и заявил: - Джозеф, у нас большие неприятности! - Что такое? - устало пробормотал я, не в силах думать ни о чем, кроме горячего душа и чистой постели. - Пропал сценарий с автографом Валентино! Позабыв о горячем душе, я ринулся к телефону, поднял трубку и, дождавшись, когда мне ответит заспанный мужской голос, сказал: - Джером? Привет, старина! Слушай, нам кое-что от тебя нужно. Принеси-ка мне в комнату сливочное мороженое с фруктовым сиропом. И скажи, чтобы положили побольше сиропа! - Мне тоже! - пискнул Льюис. Я пригвоздил его взглядом к полу и крикнул в трубку: - Два мороженых, Джером! Что?.. Нет! Орехов не надо! Лучше поищи там шоколадный пудинг, или шоколадные пирожные, или хотя бы батончики. Понял? Давай шевелись, не пожалеешь! - …Вот я и решил взглянуть на него перед сном, но в чемодане его не оказалось, - объяснил Льюис, облизывая ложку. - Ты проверил все на отпечатки пальцев и термолюминесценцию? - сказал я, отодвигая вазочку из-под мороженого и берясь за тарелку с шоколадным пудингом. - Конечно! Отпечатков нет. А термолюминесценция очень слабая. Работали явно в перчатках, - ответил Льюис. - Сейчас я могу сказать только одно. За полтора часа до моего прихода у меня в комнате побывал какой-то смертный. Может, кто-нибудь из слуг? - Не думаю. Херст посылал в мою комнату Джерома, но вряд ли тот решил заодно покопаться у тебя в чемодане. При условии, конечно, что он хочет и дальше здесь работать. Если бы у гостей Херста пропадали вещи, об этом уже давно знал бы весь Голливуд. Сплетни здесь распространяются с быстротой молнии. - Может, это в первый раз? - с унылым видом пробормотал Льюис. - Вряд ли. У Джерома на лице написано, что он предан хозяину, как собака, - сказал я, за две секунды приговорив весь шоколадный пудинг. - Так кто же это сделал? - спросил Льюис, принимаясь за пирожное. - Тебе виднее. Это ты специалист по психологии смертных. Тебе что, не давали читать романы Агаты Кристи?! - Я отодвинул тарелку из-под пудинга и впился зубами в шоколадный батончик. - Не мне тебя учить. Начинай отсеивать потенциальных подозреваемых. Определи, кто, где и когда мог находиться. Скажу тебе сразу, это сделал не я. Папаша Херст тут тоже ни при чем. Он все время был со мной с того момента, как мы покинули кинозал, и до того момента, как в кабинет влетела Марион, а я смылся. Я закрыл глаза и стал наслаждаться долгожданным действием теоброма. - Ну да, - рассеянно сказал озиравшийся по сторонам Льюис. - Значит, это был кто-то из тех, кто смотрел кино вместе со мной. - Да. Марион сказала, что половина гостей ушла из зала до конца фильма. А ты его досмотрел? - Конечно! Я очень удивился тому, что кто-то уходит! - с неподдельным возмущением воскликнул Льюис. - Видел бы ты Бинга Кросби! - У тебя весь подбородок в шоколаде… Итак, ты досмотрел фильм до конца… - Я отдавал себе отчет в том, что с трудом шевелю мозгами, но решил во что бы то ни стало докопаться до истины. - Марион тоже. А кто еще был в зале, когда загорелся свет? Льюис облизывал нижнюю губу, стараясь заставить работать свой плывущий по волнам теобромной эйфории мозг. - Я просматриваю виртуальную видеозапись событий, - сообщил мне он. - Вот Кларк Гейбл. Вот сын Херста с подругой. Вот чертовы редакторы в строгих костюмах. Вот Конни. - А Грета Гарбо? - Ее нет. - А молчаливые парни Чарли и Лоренс? - Нет. - А этот самый с "Парамаунта"? Как его? Джек? - Его тоже нет. - А безумная баба с собачками? - Нет!.. Боже мой! - воскликнул Льюис, подняв на меня испуганные глаза. - Да ведь сценарий мог украсть любой из них. Собравшись с мыслями, он вытер платком шоколад с подбородка. - Кроме того, вор мог незаметно выскользнуть из зала и вернуться до конца фильма. - Какой ужас! - застонал Льюис. - Что же нам делать?! - Пока не знаю, - с трудом поднимаясь на ноги, ответил я. - Но завтра ты найдешь вора и вернешь сценарий. У меня полно других дел. - Каких это дел? - Херст начал капризничать. Мне надо передать его ультиматум доктору Зевсу. - Ха! - возмутился Льюис. - Этот Херст думает, что может диктовать условия Компании?! - Не только думает, но и диктует, - сообщил я Льюису и направился к себе в спальню. - А все шишки посыплются на меня! Теперь ты понимаешь, почему я так нервничал? Я с самого начала знал, что все именно так и обернется. - Ладно, не дрейфь! - крикнул мне вслед Льюис. - Ничего страшнее того, что уже произошло, теперь не случится! Я включил свет в спальне и сразу понял, что Льюис, как всегда, ошибался. С постели ко мне с оглушительным визгом ринулось исчадие ада, примериваясь, как бы впиться мне в горло своими острыми, как иглы, зубами. Оно застало меня врасплох. Я устал, ничего не соображал и изо всех сил отшвырнул это существо в сторону. Некоторые особенности моего бессмертного организма сообщают ему нечеловеческую силу, и бездумное создание с хрустом впечаталось в противоположную стенку спальни, рухнуло на пол, конвульсивно подергало лапками и затихло. На звук в комнату влетел Льюис, огляделся по сторонам и отвернулся, зажав рот носовым платком. - Ну вот! - пробормотал он. - Ты прикончил Чучхе! - Может, я ее только оглушил? Проковыляв через спальню, я наклонился над собачьей тушкой. Ко мне подошел Льюис. Вместе мы долго смотрели на Чучхе. - Нет, не оглушил, - пробормотал наконец Льюис. - Черт бы вас всех побрал!!! - взорвался я и рухнул на первый попавшийся стул. - Что же теперь делать?! Отвернувшись от гадкого трупика, я внезапно заметил свою разгрызенную на куски теннисную туфлю. - Ты смотри, что сделала с моей обувью эта падаль! - Как сюда попала эта собака?! - заломив руки, воскликнул Льюис. - И в чем же мне завтра играть в теннис?! - прорычал я. - Но если она просидела здесь столько времени, что успела сгрызть твою туфлю… - Глаза у Льюиса остекленели, он замолчал, судорожно пытаясь собраться с мыслями. - И зачем я только принимал теобром?! Вот так всегда! Стоит почувствовать себя в безопасности, расслабиться, получить немного удовольствия - и тут!.. - Выходит, твой сценарий стырила Картиманда Брайс! - воскликнул я, вскочил на ноги и тут же вцепился в спинку стула, чтобы не упасть. - Она забралась к нам и не заметила, что за ней увязалась поганая собачонка! - Да, наверное! - У Льюиса вспыхнули и тут же снова погасли глаза. - Нет, совершенно не обязательно. В кинозале у этой бабы не было собак. Ты что, не помнишь, что их увели еще во время обеда?! - Да, ты прав! - Я снова рухнул на стул. - Собака могла смыться из комнаты Картиманды и забраться к нам сама по себе… - Значит… Значит… Не знаю! Ничего не соображаю! - уныло покачал головой Льюис. - А что нам делать с несчастной зверушкой? Наверное, придется признаться ее хозяйке! - Ни в коем случае! - отрезал я. - Я еще ни о чем не договорился с Херстом, а он просто помешан на правах животных и добром обращении с ними! Что мне ему сказать? "Извините, дорогой мистер Херст, но я был вынужден размазать по стенке вашего дома маленькую собачку!" Скажи спасибо, что хоть здесь за нами не следят кинокамеры. - Но ведь надо же что-то делать! - запротестовал Льюис - Не можем же мы оставить дохлую собаку у тебя на полу. Может, нам ее закопать? - Нет! Когда Картиманда спохватится, собаку станут искать, - сказал я. - Могилу найдут, собаку выкопают, убедятся в том, что кто-то ее прикончил, а потом воровато спрятал. Этого только не хватало! - Надо спрятать там, где ее не найдут! - заявил Льюис. - Давай бросим ее за забор. Пусть ее сожрут дикие животные! - Думаю, зебры не соблазнятся этой падалью, - сказал я устало потирая виски. - И вообще, не знаю, как ты, а я так устал, что не смогу перебросить ее за забор с первого раза, а потом одна из кинокамер Херста снимет, как я бегаю и кидаю через забор дохлую собаку… - Слушай! - воскликнул я, озаренный внезапной идеей. - У Херста тут ведь зверинец. Пошли подбросим Чучхе в клетку со львами! - А если мы промажем мимо клетки?! - с содроганием возразил Льюис. - Ну и черт с ним! - Я встал на ноги. - Пошли! Чего тут ломать голову?! Собаки каждый день дохнут по самым разным причинам! Собравшись с нашими нечеловеческими силами, мы ринулись на улицу и помчались так быстро, что кинокамеры Херста зафиксировали в неверном свете звезд разве что две размытые еле заметные тени. На ступенях парадной лестницы Главного здания остался лежать трупик собаки в более или менее естественной позе. Если нам повезет и к утру Чучхе как следует окоченеет, никто не докопается до причин ее смерти. Приняв душ и немного придя в себя, я открыл полевое коммуникационное устройство в чемодане и, присев перед ним на корточки, стал печатать донесение, с трудом попадая по крошечным клавишам. " У.Р. Херст согласен. Принял эликсир, но выдвигает свои условия. Требует акции Компании и бессмертие. Объяснил ему, что это невозможно. Не верит. Предлагаю ввести его в заблуждение. Продлить ему жизнь на восемнадцать лет, пообещав бессмертие в дальнейшем. Затем - начать переговоры с наследниками. Жду указаний ". Я не стал сообщать о пропаже сценария с автографом Валентино. Зачем тревожить Компанию? Ведь мы наверняка найдем его! Известно, что 20 декабря 2326 года - в разгар вспыхнувшего интереса к прошлому Голливуда - реставратор старинной мебели обнаружит этот сценарий в потайном отделении шкафчика испанской работы, принадлежавшего ранее У.Р. Херсту, но купленному впоследствии компанией "Доктор Зевс Инкорпорейтед". Подлинность сценария докажут, и он будет продан на аукционе за сногсшибательную - даже на фоне инфляции XXIV века - сумму. А ведь историю не изменить, правда? Я зевнул, блаженно потянулся и хотел было выключить коммуникационное устройство и пойти спать, как вдруг негромкий звуковой сигнал оповестил меня о том, что пришло ответное сообщение. Поморщившись, я присел перед устройством и прочел: " Условия приняты. Сообщите Херсту и при первой возможности откорректируйте и модернизируйте его сердце. О цене акций вам сообщит Квинт ". Я дважды перечитал текст. Понятно! Компания согласилась с моим предложением. Я пообещаю Херсту бессмертие, но дам только восемнадцать лет, отведенных ему историей. Он не проживет и трети этого срока, если я не приведу в порядок его сердце. Но о какой "модернизации" идет речь?! Странно… Меня не терзали угрызения совести из-за того, что мне придется врать старику. Не каждый смертный доживет до 88 лет! А когда его сердце, несмотря на мое вмешательство, все-таки сдаст, Херст закроет глаза и тихо умрет в предвкушении вечной жизни. Не на нее ли надеется перед кончиной большинство смертных?! Конечно, он попадет в рай (если он вообще существует), а не в молодое тело, но разве он сможет подать на меня в суд за нарушение условий контракта?! Я оповестил хозяев о том, что ответное сообщение принято, и наконец-то выключил коммуникационное устройство. Зевая во весь рот, я залез на бесценную позолоченную кровать с резьбой, выполненной мастерами эпохи Возрождения. Меня немного утешало лишь то, что проклятый мопс не успел на нее помочиться. На следующее утро я долго спал, хотя и знал, что Херст предпочитает, чтобы его гости вставали вместе с восходом солнца и предавались на утренней заре атлетическим упражнениями или верховой езде. Впрочем, я не сомневался в том, что он закроет глаза на мое поведение. Кроме того, если эликсир возымел свое обычное действие, Херст наверняка и сам проведет все утро в постели и не выпустит из нее Марион. Когда я наконец выбрался на солнышко, передо мной выросла левая башня Главного здания. Дохлой собаки нигде не было, и я потянул за створку высокой входной двери. Судя по всему, труп Чучхе убрали без особого шума. Вот и отлично! Пройдя по прохладным и сумрачным коридорам, я добрался до зала, в котором завтракали гости. Он находился на противоположном конце дома. Солнечный свет лился сквозь высокие стеклянные двери на столы, ломившиеся от яств. Льюис добрался сюда раньше меня и уже уписывал за обе щеки аппетитного вида оладьи. Наложив себе в тарелку мясного салата, я воскликнул так, чтобы меня услышали смертные в разных концах помещения: - Ну что, Льюис? Как тебе спальня? Шикарно! Правда? Спалось хорошо? - Отлично! - ответил Льюис. И тут же беззвучно пожаловался мне на тяжелое похмелье от теоброма. - Представляешь, какой ужас! - вслух продолжал он. - Одна из собачек миссис Брайс вышла ночью на улицу и замерзла насмерть. Слуги нашли сегодня утром ее окоченевший трупик. - Какое горе!.. "Никто ничего не подозревает?" "Нет!.." - Бедная миссис Брайс! "Фу, как мне плохо…" "Отстань! У меня сегодня и без тебя хлопот полон рот!" Налив себе кофе, я проследовал к длинному столу. Льюис тащился за мной. "А сценарий? Ты придумал, как его найти?" "Нет! - беззвучно ответил я, уплетая салат. - А может, у кого-нибудь еще что-нибудь пропало?" "Никто ничего не говорил…" "Слушай, а кто-нибудь мог знать о существовании этого сценария? Ты никому не говорил о том, что у тебя с собой сценарий "Сына шейха" с автографом Рудольфа Валентино?" "Конечно же нет! - беззвучно завопил Льюис, возмущенно вскинув на меня глаза. - Я что, совсем безмозглый сопляк? Мне все-таки почти две тысячи лет!" "Может, кто-нибудь из гостей охотился за Гретой Гарбо или Кларком Гейблом, и зашел к тебе в комнату по ошибке?" - Я незаметно поискал глазами Гейбла. Он целиком погрузился в чтение спортивной страницы одной из газет Херста. "Если это был маниакальный поклонник Гарбо, он сразу бы понял, что попал в комнату мужчины, а не женщины! - решительно упершись локтями в стол, передал мне Льюис. - Конечно, это могла быть какая-нибудь дамочка, влюбленная в Гейбла… Но зачем ей сценарий?" Я взглянул на Конни. Она сидела в шезлонге с тарелкой омлета на коленях и ела. "Конни не стала бы это делать. Марион - тоже. Вряд ли это девушка сынка Херста. Остаются только Гарбо и миссис Брайс. Обе ушли из зала до конца фильма". "Зачем Грете Гарбо этот сценарий?" - удивленно поднял брови Льюис. "А какими мотивами она вообще руководствуется в своих поступках?" - беззвучно ответил я вопросом на вопрос и пожал плечами. Льюис стал озабоченно озираться. "Не могу представить себе, как Грета Гарбо роется в моем белье… Значит, это все-таки миссис Брайс…" "Наверное. Ведь залезла же как-то ко мне ее собачонка!" Я встал и пошел к столам с едой с таким видом, словно хочу налить себе еще кофе. Миссис Брайс в черной пижаме в гордом одиночестве восседала на стуле с высокой спинкой. У одной из его ножек стояла тарелка с яйцами, фаршированными красной икрой, которые с жадностью пожирала Лернейская Гидра. Миссис Брайс не вкушала пищи. Она сидела с закрытыми глазами, подняв лицо к потолку и приняв нечто вроде позы лотоса. Скорее всего, она медитировала. Увидев меня, Лернейская Гидра оторвалась от икры и зарычала. - Не сердитесь на нее, мистер Дэнхем, - сказала миссис Брайс, не открывая глаз. - Она соболезнует мне и защищает меня. - А я и не сержусь, а переживаю по поводу вашей утраты, - сказал я, стараясь держаться подальше от Лернейской Гидры. - Чучхе не утрачена. Она по-прежнему с нами, - торжественно произнесла миссис Брайс. - Она просто поднялась на следующий астральный уровень. Я как раз получила от нее весточку… Она покинула свое бренное тело, чтобы приняться за иной, более важный и ответственный труд… - Это потрясающе! - воскликнул я. Кларк Гейбл оторвался от газеты, взглянул на меня и закатил глаза. Я пожал плечами и налил себе кофе. Не сомневаясь в том, что миссис Брайс прикидывается ясновидящей, я в то же время не имел ни малейших оснований возражать против ее теории, что Чучхе добровольно оставила этот мир. Не рассказывать же мне, что я самолично размазал ее по стенке! "Думаешь, это все-таки миссис Брайс украла сценарий? - беззвучно спросил меня Льюис, когда я вернулся за стол. - Помнишь, как она ко мне приставала, пока Марион не показала ей Гарбо?" "Возможно… Но мне кажется, что она витает слишком высоко в облаках, чтобы шнырять по чужим спальням. А почему она стащила сценарий и больше ничего не взяла?" "Понятия не имею!.. Что же нам делать?! - Льюис нервно комкал в руках бумажную салфетку. - Сообщим о краже Херсту? " "Ни в коем случае. У меня же все пойдет насмарку! Что это за представители могущественной Компании, которые позволяют жалким смертным воровать у них вещи! Мы сделаем вот что! Попробуй поговорить наедине со всеми, кто ушел с фильма. Спроси их как бы невзначай, где они все были, и сопоставь их рассказы". "Но я же простой эксперт по спасению литературных сокровищ! - беззвучно воскликнул Льюис, в ужасе закатив глаза. По-моему, у тебя лучше получится их допрашивать. Ты же оператор!" "Может, ты и прав, но сейчас мне некогда!" Не успел я ответить Льюису, как в комнату широкими шагами вошел хозяин. На Херсте были сапоги и галифе. Его лицо раскраснелось от свежего воздуха. Значит, он не нежился в постели, а встал спозаранку и объезжал свои владения. Увидев меня, он засверкал глазами, но ничего не сказал, прошел прямо к миссис Брайс, снял шляпу и заговорил с ней. Лернейская Гидра поджала хвост и спряталась под стул. - Выражаю вам мои глубокие соболезнования в связи с гибелью вашего маленького друга. Надеюсь, вы окажете мне честь и выберете себе щенка у меня на псарне. Вряд ли там есть сейчас чихуахуа, но любой щенок - большое утешение тому, кто только что потерял любимую собаку, - сказал Херст гораздо более звучным голосом, чем вчера. Эликсир явно действовал. Медитировавшая миссис Брайс вздрогнула, открыла глаза и поднялась на ноги, одарив Херста ослепительной улыбкой. - Вы невероятно добры ко мне, мистер Херст! - сказала она, явно решив, что с Херстом ее бред о следующем астральном уровне не пройдет. Херст предложил ей руку, и они удалились в одну из стеклянных дверей, преследуемые с трудом поспевавшей за ними Лернейской Гидрой. "А что будет, когда круг подозреваемых сузится?" - без звучно спросил меня Льюис. "Мы выкрадем у вора наш сценарий". "Как?!" - Льюис изорвал в клочки салфетку. "Там видно будет!" - беззвучно ответил я и повернулся к вошедшей в комнату Марион. Она буквально вплыла в помещение, и совсем не потому, что не держалась на ногах от виски. Сегодня утром Марион Дэвис явно была счастливейшей из смертных. Увидев Конни, Марион направилась прямо к ней. Конни подняла глаза и сразу протянула Марион стакан. - На! Выпей апельсинового сока, - многозначительно сказала Конни. Я не сомневался в том, что это джин, подкрашенный апельсиновым соком. Конни и Марион часто напивались вместе… - Да подожди ты! Иди сюда! - воскликнула Марион и утащила Конни в угол, где они долго перешептывались и хихикали. Конни смотрела на Марион широко открытыми от удивления глазами. "Ты уверен, что слуги тут ни при чем?" - беззвучно продолжал допытываться Льюис. "Скорее всего!" - ответил я и отмахнулся от него, потому что в этот момент меня заметила Марион, которая что-то быстро сказала Конни, нахмурилась и со смиренным видом направилась ко мне. - Д-Джо! Я хочу спросить у тебя одну вещь. - Садитесь, пожалуйста, мисс Дэвис, - поднимаясь со своего стула, сказал Льюис. - Я как раз собирался прогуляться. - О, так он еще и джентльмен! - воскликнула Марион, как-то неуверенно захихикав. Она села напротив меня и заговорила лишь после того, как Льюис с пустой тарелкой отошел достаточно далеко. - Слушай! Т-ты приехал п-просить у Херста д-денег? - Ты что?! Мне бы и в голову такое не пришло! - воскликнул я, напустив на себя вид оскорбленной добродетели. - Я тоже так думала, - сказала Марион, нервно катая по скатерти крупинки просыпавшейся соли. - И вообще Херста бесполезно шантажировать. Но т-ты же знаешь все секреты и тайны. Так говорят все. Вот я и подумала… Некрасиво было бы использовать меня, чтобы подъезжать к Херсту насчет денег! - прищурившись, добавила она. - Конечно, некрасиво, - согласился я. - А никто тебя и не использует. Честное слово! - А еще я подумала, - кивнув, продолжала Марион, - что ты продал ему какое-то лекарство. Все знают, что Херст интересуется долголетием, а он, кажется, пил что-то красное из своей кофейной чашки. Хоть он миллионер и знает, как делать деньги, но шарлатанам ничего не стоит его обдурить, - поджав губы, сказала она. - Никого я не хочу обдурить! - воскликнул я, осмотрелся с таким видом, словно боялся, что нас подслушивают, и перегнулся через стол к Марион. - Дело в том, что мне действительно нужно было посоветоваться с Херстом, и он любезно согласился меня выслушать. А шантажируют-то совсем не его. Понимаешь? - Ах вот оно что! - с понимающим видом воскликнула Марион. - Значит, шантажируют мистера Мейера! - Я этого не говорил! - заявил я таким тоном, что у Марион больше не осталось вопросов и она явно успокоилась - Бедный мистер Мейер! - пробормотала она. - Но ты точно ничего не давал пить Херсту? - А что я мог дать ему?! - воскликнул я, прикинувшись простым парнем, озабоченным проблемами своего хозяина и никогда не слышавшим ни о каких чудодейственных эликсирах - Ну да… - Марион наклонилась на стуле и потрепала меня по плечу. - Прости! Мне в голову лезли всякие мысли… - Я тебя понимаю, - сказал я, поднявшись на ноги. - Но ты зря беспокоилась. Да и о чем ей было беспокоиться?! Это мне предстоял серьезный разговор с мистером Херстом. Я пошел по дорожкам поместья, высматривая хозяина, но он сам нашел меня и, как из-под земли, вырос передо мной на аллее. - Мистер Дэнхем, - улыбаясь до ушей, заявил он, - ваш эликсир - превосходен… А вы связались с вашими хозяевами? - Так точно! - ответил я, поборов дрожь в голосе. - Отлично! Давайте прогуляемся… Расскажите мне, что они ответили. - С этими словами Херст зашагал по аллее, и мне пришлось припустить бегом, чтобы от него не отстать. - К моему удивлению, - смущенно улыбнувшись, сказал я, - они согласились на ваши условия. Я и не подозревал, что такие требования смертного могут быть удовлетворены. Но ведь я простой служащий Компании, и мои хозяева рассказывают мне далеко не все. - Я так и думал, - с невозмутимым видом сказал Херст. К нему, весело виляя хвостом, подбежала его такса. Он взял ее на руки, и она стала восторженно лизать ему щеки. - Ну и что теперь? - Насчет акций с вами свяжется другое лицо. Он сошлется на меня, как я сослался на мистера Шоу. - Хорошо. А остальное? Ну вот! Началось! - Я сообщу вам состав эликсира, который вы будете ежедневно принимать. Ничего особенно сложного. Его запросто приготовят у вас на кухне. - И все? - Херст с подозрением покосился на меня; такса последовала его примеру. - Я буду пить эликсир, который вы дали мне вчера? - Нет, - на этот раз не кривя душой, заявил я. - Это средство лишь продлит вашу жизнь до того дня, когда вы как бы умрете. Но вы не умрете. Мы пришлем одного из наших врачей. Он выпишет свидетельство о смерти и повезет ваше тело в морг. Но вместо морга вас отвезут в одну из наших больниц, где и оживят в новом теле. После этого вы будете жить вечно. Я, конечно, врал без зазрения совести. У меня на лбу опять выступил пот. Мы шли по парку. Херст некоторое время молчал. - Звучит довольно правдоподобно, - наконец сказал он. - И мне, конечно, сейчас никак не убедиться в том, что ваши хозяева сдержат свое слово. - Вам придется поверить нам на слово, - согласился я. - Но смотрите, как замечательно вы себя сейчас чувствуете. Разве это не доказательство? - Это довольно убедительно… - сказал Херст, но не договорил, и мы пошли дальше молча. Выходит, нужны еще доказательства! - Видите вон ту розу? - спросил я, показывая на розовый куст в ста метрах перед нами, на котором только что распустился большой розовый бутон. - Вижу. - Сосчитайте до трех. - Раз… - начал считать Херст, а я уже стоял перед ним с розой в руках. Херст побледнел, а потом - расплылся в улыбке. Такса боязливо заурчала. - Замечательно! - сказал Херст. - А можете ли вы обогнуть земной шар за полчаса? - В принципе, могу, - ответил я. - Но для этого мне понадобились бы крылья, а у меня их нет. Вы их тоже не получите. Надеюсь, это вас не очень расстраивает. - Пока нет, - рассмеялся Херст. - Ну ладно. Пойду переоденусь и поиграю в теннис. А вы играете? - Конечно, - ответил я. - Но оказывается, я взял с собой только одну теннисную туфлю. - Я прикажу, чтобы вам принесли новую пару. Какой размер вы носите? - спросил Херст, глядя мне на ноги. - Тридцать девятый, что ли? Я уныло кивнул. - Кроссовки будут ждать вас на корте. И когда будете со мной играть, пожалуйста, не забывайте, что я пока еще простой смертный! - С этими словами Херст ослепительно улыбнулся и удалился вприпрыжку. Я шел обратно в сторону столовой, лелея слабую надежду найти там что-нибудь сладкое, когда внезапно натолкнулся на Льюиса. Он крался по садовой дорожке вдоль розовых кустов. - Что ты делаешь, Льюис? - А как ты думаешь? - громким шепотом ответил мне он - Естественно, выслеживаю Грету Гарбо! У меня, наверное, был такой скептический вид, что Льюис возмущенно выпрямился во весь рост. - Может, предложишь какой-нибудь другой способ завязать с ней разговор?! - спросил он. - А я, между прочим, придумал… Оглядевшись по сторонам, Льюис продолжил беззвучно: "Я придумал, как найти вора!" "Ну и как же?" "Я начну разговор с Гарбо и, как бы невзначай, скажу, что не видел, чем кончился вчерашний фильм, потому что у меня страшно разболелась голова и я ушел к себе. Потом я попрошу ее рассказать мне конец фильма. Если она не воровала сценарий, она просто скажет, что не знает, потому что тоже не досмотрела фильм. Если же это она его украла, ей сразу станет ясно, что я вру, потому что она была в указанное время у меня в комнате и видела, что меня там не было. Она станет нервничать, у нее возрастет кровяное давление, участится пульс, а зрачки расширятся. Я сразу засеку реакцию ее организма, и пойму, что воровка именно она". "Ловко придумано, - признал я. - Я и сам прибегал к такому методу, когда работал инквизитором". "Ну вот и отлично!" - просиял Льюис. "Но вот станет ли Грета Гарбо с тобой разговаривать?" Льюис немного смутился, но продолжал с решительным видом подкрадываться к сидевшей на мраморной скамье актрисе, прозванной Пылающей Сосулькой. Я пожал плечами и пошел переодеваться. Играя в теннис с Херстом, я выложился до конца, продемонстрировав чудеса изобретательности и физической подготовки, благодаря которым я в свое время прославился в баскетбольной команде звезд. Мне приходилось выкидывать невероятные кренделя, недоступные смертным. Я одновременно возникал с обеих сторон сетки, чтобы произвести на Херста впечатление, вертелся как белка в колесе, стараясь не убить Херста мячиком и при этом каким-то непостижимым образом дать ему выиграть. Хотел бы я видеть, как сыграл бы на моем месте Билл Тильден [Тильден Билл (1893-1953) - знаменитый американский теннисист.]! Для меня матч был сущим адом, а Херсту, кажется, нравилось. Он улыбался, глядя, как я ношусь туда и сюда по корту, а сам возвышался в центре своей половины, как вековой дуб, с чудовищной силой отбивая все мои мячи. Такса стояла на задних лапах за металлической сеткой и время от времени неуверенно тявкала. Теперь она явно не сомневалась в том, что я - не такой, как все. К счастью, примерно через час появился Кларк Гейбл. С трудом переводя дух, я сел на скамейку, утер пот со лба и подумал, что только что выдержал одно из самых суровых испытаний в моей жизни. Перед матчем с Гейблом Херст куда-то позвонил по находившемуся рядом с кортом телефону. Через две минуты появился улыбающийся слуга и поднес мне стакан ледяного имбирного эля. Кларк Гейбл тоже проиграл. А он, кажется, изо всех сил старался выиграть. Не в характере Гейбла - поддаваться! После невероятных трюков на теннисном корте мне пришлось как следует помыться под душем и переодеться. Потом я потихонечку вышел на улицу, чтобы осмотреться. Ночью я намеревался произвести хирургическую операцию, чтобы Херст прожил еще восемнадцать лет, обещанных ему Компанией. Мне предстояло незаметно оперировать спящего Херста. Для этого нужно было найти какой-нибудь путь в его покои помимо лифта. Однако ни в одном из помещений, где я до сих пор бывал, не было никаких признаков лестницы. Как же к Херсту поднимались слуги?! Я обошел весь дом и ощупал его стены локатором, обнаружившим два пути наверх. Больше всего мне подходила узенькая винтовая лестница, начинавшаяся на восточной террасе. Я мог незаметно пробраться к ней через сад, подняться наверх, откорректировать сердце Херста и так же незаметно убраться восвояси. Для этого мне очень пригодятся теннисные туфли, так предусмотрительно предоставленные мне моим же "пациентом". Я брел в сторону Купальни Нептуна, когда кусты передо мной зашуршали, и на дорожку вылетела заливавшаяся лаем Лернейская Гидра. Я взял себя в руки и не зашвырнул собачонку пинком в Тихий океан. Вместо этого я присел и оскалил зубы. Гидра заскулила и поджала хвост. - Привет, Гидрочка! - сказал я. - А где твоя хозяйка? Закутанная в темную вуаль фигура, неподвижно стоявшая до этого за кустами, пришла в движение. - Гидра! Гидрочка! - позвала она. - Не приставай к мистеру Дэнхему. Возникнув из-за угла, Картиманда Брайс остановилась и стала молча ждать, когда я спрошу, откуда она знает, что Лернейская Гидра атаковала именно меня. Вместо этого я спросил: - А где ваша новая собачка? - Все еще на псарне мистера Херста, - ответила Картиманда Брайс, гордо задрав подбородок. - Он любезно приказал изготовить для нее специальную корзинку. Его доброта не знает границ! - Он мужчина что надо! - согласился я. - В этой жизни он так же щедр к окружающим, как и в предыдущих, - продолжала Картиманда Брайс. - Он научился щедрости еще в бытность цезарем. Видите ли, когда правишь целой империей, становишься или отпетым мерзавцем, или человеком неземного благородства. На нашего гостеприимного хозяина лавровый венец подействовал исключительно благотворно. У него, безусловно, очень древняя душа… - Ну да?! - Да, да! Он много раз появлялся на этот свет в разных обличиях. Он был и фараоном, и цезарем, и царем царей, - сообщила мне миссис Брайс таким обыденным тоном, словно перечисляла хорошие оценки Херста в школьном табеле. - При этом ему предстоит еще очень много потрудиться на нашем уровне бытия… Вам, наверное, интересно, откуда я все это знаю? - Да! Действительно! Как вы все это узнали? - вежливо спросил я. - Благодаря моему дару, - печально улыбнувшись, заявила миссис Брайс и вздохнула. - Этот дар - мое благословение и проклятье одновременно. Духи постоянно нашептывают мне свои тайны. Я описала эту страшную и сладкую муку в романе "Ковенант", основанном, разумеется, на опыте моих прошлых жизней. - А я его еще не читал. - Он так же печален, как и многие жизни, которые мне пришлось прожить, - с новым вздохом поведала мне миссис Брайс. - Его действие разворачивается в тринадцатом веке среди дивных шотландских нагорий. Одна прелестная юная девушка внезапно понимает, что загадочным образом читает прошлые и будущие жизни всех, кого видит. Разумеется, этот талант становится ее роком. Она обретает своего давно потерянного возлюбленного, бывшего солдата в войске Марка Антония, которого она встретила, когда прислуживала Клеопатре. Теперь он - ее возлюбленный - благородный разбойник, и, зная, что его ждет виселица, девушка решает умереть вместе с ним… - Мрак! - сказал я. - Ну как? Роман покупают? - Публика, - ответила миссис Брайс, - как всегда, приняла его весьма благосклонно. - Его будут экранизировать? - спросил я. - Нет, - смерив меня оценивающим взглядом, ответила миссис Брайс - Экранизировать будут "Страстную женщину". Это роман о шотландской королеве Марии Стюарт. Он написан парадоксально. С точки зрения ее верной собачки. Может быть, я еще смогу убедить мисс Гарбо сняться в главной роли, но сейчас речь не об этом! Мистер Дэнхем, вы производите на меня необычное впечатление. Скажите, вы ведь работаете в кинематографе? - Я работаю у Луиса Б. Мейера. - Да, да, - пробормотала миссис Брайс, отступила на шаг и взглянула на меня, прикрыв ладонью глаза. - Но это еще не все… Какая у вас длинная тень, мистер Дэнхем… Ну да! Конечно! У вас тоже древняя душа! - Да? - спросил я и попытался определить, не исходит ли от Картиманды Брайс какое-нибудь особенное излучение. Может, она из тех необычных смертных, которые обладают сверхчувствительным магнитным полем, совпадающим с вневременными волнами? Такие люди могут почувствовать то, что не дано знать остальным. На манер тех, кто принимает радио передачи пломбами в зубах. Не обнаружив ничего особенного в персоне миссис Брайс, я решил, что она, наверное, заигрывает со мной, думая, что я помогу ей уговорить Грету Гарбо сняться в фильме по ее роману на студии "Метро-Голден-Мейер". Впрочем, знай миссис Брайс о наших с Гретой отношениях, она не питала бы таких иллюзий. - Да, да! Я вижу вас на берегах Средиземного моря! Вот вы деретесь с грабителями на какой-то узкой улочке… Это же Венеция! Во времена дожей!.. А вот вы в Египте, мистер Дэнхем. Во времена пленения народа Израилева фараоном. Вы любили одну девушку, и если бы не жестокий надсмотрщик… Возможно, Лернейская Гидра и чувствовала, что я - не простой человек, но ее хозяйка несла полную чепуху. - Не может быть! - Может, - заявила миссис Брайс, оторвав взор от кроны огромного дуба, в которой, она, судя по всему, и почерпнула эту бесценную информацию. - У вас бывают странные видения, мистер Дэнхем? Вы видите во сне чужие города, древние времена? - Да! - не удержался я от того, чтобы сказать правду. - Что ж. Если вы пожелаете узнать больше о своем прошлом, я, пожалуй, смогу вам помочь. - С этими словами миссис Брайс приблизилась ко мне и взяла меня за руку под визг непрерывно вившейся у нее под ногами Лернейской Гидры. - Я кое-что понимаю в, так сказать, эзотерических материях. Мне и раньше приходилось помогать мечущимся душам разгадать тайну своего прошлого. На самом деле, я - своего рода детектив. Например, я чувствую, что вам нравятся произведения мистера Дэшила Хеммета [Хеммет Дэшил (1894-1961) - американский писатель, один из создателей американского детектива, автор нашумевшей книги "Мальтийский сокол" (1930).] - подытожила миссис Брайс с загадочной улыбкой Моны Лизы. Я ослепительно улыбнулся ей в ответ. Лернейская Гидра поджала хвост и заскулила еще пронзительней. - Ну вы даете, миссис Брайс! - воскликнул я, вцепился в руку миссис Брайс и стал ее трясти с воодушевленным видом. - Я действительно люблю детективы! Я не сомневался в том, что эта стерва упомянула Дэшила Хеммета потому, что была у меня в комнате, шарила среди вещей и натолкнулась там на зачитанный томик "Мальтийского сокола". - Это вам духи рассказали? - Да, - скромно потупившись, ответила миссис Брайс. Сжимая ее руку, я почувствовал, как электропроводимость ее кожи повысилась, а пульс участился. Она врала. Надо сказать, что мы с Льюисом настолько хорошо воспринимаем подобные проявления жизнедеятельности организма смертных, что детектор лжи по сравнению с нами - детская игрушка. - Потрясающе! - воскликнул я, отпустив руку миссис Брайс. - Чрезвычайно интересно!.. Сейчас меня ждет друг, но нам с вами все равно надо бы об этом поболтать. - Вы о светловолосом юноше? - многозначительным тоном спросила Картиманда Брайс. - Об этом необычном юноше?.. - Скажите, - негромко продолжала она, приблизившись ко мне почти вплотную, - а не является ли он последователем культа Аполлона? Сначала я очень удивился, потому что Льюис действительно любит распространяться о своем античном происхождении, но потом до меня дошло, что именно имеет в виду миссис Брайс. - Вы что, думаете, он гомик? - Я бы сказала - поклонник голубой луны, - кивнув, поправила меня Картиманда. Теперь я уже не сомневался в том, что именно она стащила сценарий и прочла двусмысленный автограф Рудольфа Валентино. - Даже не знаю… - пробормотал я. - Все может быть, конечно… А что? - Я вижу дух мужчины, который не обретет покоя, пока не вступит в контакт с вашим другом, - грудным голосом заявила миссис Брайс. - Дух мужчины со страстной душой, очень привязанной к мистеру Кенсингтону. Дух недавно почившего муж чины. Он прекрасен. Пылает, как огромный факел… Теперь мне оставалось понять, зачем Картиманда Брайс стащила сценарий. Ясно было одно - она хочет использовать в своих целях Льюиса и имя Рудольфа Валентино. Может, решила произвести неизгладимое впечатление на кинозвезд, обнаружив с помощью "магии" сценарий, когда Льюис заявит о его пропаже? - Что еще за дух мужчины? - спросил я. - Не знаю… Ладно. Скажу Льюису… Но вдруг ему будет неловко, что ли… - Конечно, конечно!.. - с великодушием человека чуждого буржуазным предрассудкам воскликнула миссис Брайс. - Ничего ему пока не говорите. Пусть он побеседует со мной наедине, и я окажу ему огромную услугу. - Договорились! - сказал я, подмигнул Картиманде Брайс, и мы разошлись по разным дорожкам. Когда я нашел Льюиса, тот слонялся вокруг беседки под сенью кумкватов. Волосы у него стояли дыбом, галстук съехал набок, а глаза сияли, как пара прожекторов. - Ну что у тебя с Гретой Гарбо? - спросил я и внезапно замолчал, разинув рот, потому что Льюис расправил плечи и торжественным тоном заявил: - Извини, но это - не твое дело. - Ох, ничего себе! - воскликнул я, питая слабую надежду на то, что Льюису с Гретой хватило ума хотя бы спрятаться от кинокамер. - Однако, - с дурацкой ухмылкой продолжал Льюис, - мне удалось выяснить, что Грета Гарбо не брала сценарий. - Да, - ответил я. - Его все-таки стащила Картиманда Брайс. - Правда? - с трудом собираясь с мыслями, спросил Льюис. - Откуда ты знаешь? - Мы только что беседовали, и она проговорилась, - объяснил я. - Она поступила, как все шарлатаны, - стала копаться в чужих вещах, чтобы разузнать об их владельцах такое, чего не могла бы иначе знать. Теперь она ввертывает в разговор эту информацию, заявляя, что получила ее от духов. Именно этим Картиманда и занималась, выскользнув во время сеанса из кинозала. А вместе с ней к нам прошмыгнула и ее проклятая собачонка. - Какая гадость! - воскликнул Льюис - Ну, и как же нам заполучить сценарий обратно? - Надо что-то придумать, - ответил я. - Но мне кажется, что Картиманда сама к тебе подвалит. Она очень хочет страстно поцеловать тебя от имени твоего покойного любовника Рудольфа Валентино. Очень прошу тебя не разочаровать старушку. - Какая гадость! - поморщился Льюис. - Какая разница, если это поможет нам вернуть сценарий? - пожал плечами я. - Это тебе - никакой разницы! - взвился Льюис. - А мне приходится заботиться о репутации! - Что тебе до репутации среди горстки смертных, которые через сотню лет все забудут? И вообще, уверен, что на службе у Компании тебе приходилось делать и не такое… Мне, например, приходилось! - Что именно? - угрюмо спросил Льюис. - Неважно! - ухмыльнулся я и зашагал прочь по дорожке. Льюис запустил в меня персиком, но я увернулся и возник на сто метров дальше. В этот момент прозвучал гонг к обеду. Не знаю, чем Льюис занимался до вечера. Скорее всего, прятался по темным углам. Я же отдыхал: вздремнул на солнышке, искупался в роскошном бассейне, кое-что почитал в библиотеке. Когда гости наконец собрались на коктейль, я чувствовал себя свеженьким, как огурчик, и готовым к тому, что мне предстояло совершить вечером. Теперь, когда я больше не нервничал из-за Херста, все вокруг стало мне гораздо интересней. Мы с Конни, Чарли и Лоренсом резались в карты. Сын Херста с подругой сели за рояль и стали что-то бренчать в четыре руки. Миссис Брайс ворвалась в зал, как ураган, решительным маневром зажала Карла Гейбла в угол и принялась рассказывать ему о его прошлых жизнях. Марион некоторое время переходила от одной группы гостей к другой, пока не заговорила с Джеком со студии "Парамаунт" о торговле недвижимостью. Херст спустился на своем лифте, и его тут же окружили редакторы, жаждавшие обсудить с ним некоторые деловые вопросы. Грета Гарбо припозднилась. Она вошла в зал, чему-то улыбаясь про себя, подошла ко второму роялю и стала рассеянно тыкать в клавиши пальцем. Льюис бочком пробрался в зал в самый последний момент, когда все уже собрались проследовать на ужин. При этом он постарался сделать вид, что уже давно находится среди гостей, и его просто никто не замечал. Дамы двинулись ужинать первыми. Проходя мимо Льюиса, Грета Гарбо мимолетным движением взъерошила ему волосы, но не проронила ни слова. Остальные, не исключая самого Херста, разинув рты, уставились на Льюиса, который гордо расправил плечи и последовал за дамами. Сегодня карточка с моим именем находилась по правую руку от прибора Херста, а Льюис сидел рядом со мной. Лучше и не придумаешь! Когда я шел к столу с полной яств тарелкой, у меня наверняка был такой же самодовольный вид, как у Льюиса. Впрочем, Картиманду Брайс тоже посадили на почетное место - по правую руку от Марион, - скорее всего, в качестве утешительного приза по случаю утраты Чучхе. На этот раз Лернейской Гидре разрешили забраться на колени к хозяйке. Собачонке хватило одного моего взгляда, чтобы вести себя тише воды и ниже травы, раскрывая пасть лишь для лакомых кусочков, которыми ее потчевала Картиманда, на протяжении всего обеда распространявшаяся о переселении душ. Иногда Марион подмигивала остальным гостям. Но лишь тогда, когда Херст на нее не смотрел. У него были очень строгие представления об учтивости по отношению к гостям, и он никогда не позволил бы смеяться у себя дома над Картимандой, какой бы шарлатанкой он ее ни считал. - Значит, вы полагаете, что мы снова и снова возрождаемся в разные моменты истории? - спросила Марион. - Конечно, но не все, - ответила миссис Брайс. - Слабым душам суждено очень скоро быть унесенными в небытие водами Леты. Они похожи на тех, кто выбился из сил на балу после первого же танца и слишком слаб, чтобы снова танцевать. - Так пусть идут в бар и сидят себе там! - заявила Конни. - В каком-то смысле они так и поступают, - снисходительно согласилась миссис Брайс, сделав вид, что не заметила насмешливого тона ремарки. - Там они утоляют жажду водами Леты, познают сладостное забвение и потом уходят навсегда. Сильные же души снова и снова ныряют в водопад земных страстей. - А кто же попадает на небеса или куда там еще? - не унималась Марион. - Или это все сказки? - Отнюдь не сказки, - ответила миссис Брайс. - Помимо низменной земной сферы, которую мы населяем, существуют и более высокие астральные уровни. Воистину великие души - в урочный час - взмывают ввысь в свой настоящий дом. Но даже они подчиняются зову, повелевающему им вновь облачаться в плоть. Особенно если на Земле им предстоят великие дела. - Полагаю, дорогой мистер Херст, - добавила она, наклонившись над столом, - именно это с вами много раз и происходило. - Ну да, - ответил Херст. - Есть у меня мысль вернуться и после этой жизни. С этими словами он так пихнул меня коленом под столом, что я чуть не выронил вилку. - И зачем тебе это? - капризно спросила Марион. - Я бы лучше как следует отдохнула в тишине и покое! А то опять ввязываться в эту неразбериху… Херст некоторое время пристально смотрел на Марион. - Вот как? - наконец произнес он. - Именно так! - упрямо сказала Марион и расхохоталась: - Ой, хорошо бы отдохнуть в тишине и покое пару сотен лет… Миссис Брайс кивнула с таким видом, словно все знала наперед. Херст уставился себе в тарелку и замолчал. - И все-таки, - немного приободрившись, снова обратилась к Картиманде Брайс Марион, - кто еще, по-вашему, старая душа? Например, среди нынешних политиков? - Вне всяких сомнений - канцлер Адольф Гитлер, - заявила миссис Брайс. - Какая у него потрясающая жизненная энергия! В одной из прошлых жизней он несомненно был рыцарем Тевтонского ордена или одним из германских вождей, наносившим поражения римлянам. Он знает, чего хочет. - Вряд ли вы придерживаетесь того же мнения о Франклине Делано Рузвельте! - сказал Херст. - Рузвельт прилагает все усилия, - с непроницаемым лицом заявила миссис Брайс. - Он, несомненно, еще молодая душа, совершающая на своем пути немало ошибок. - Лично я думаю, что он все врет, - сказал Херст. - А вот Муссолини не врет. Он-то проник в секреты судеб человечества! Сразу видно, что он не забыл уроки, вынесенные из прошлых жизней. - Не знаю. Что-то мне не по душе диктаторы, - заявил Херст, восседая за столом в своем замке, где каждое его слово было непререкаемым законом. Миссис Брайс поняла, что дала маху, и замялась. - Конечно, - наконец промямлила она. - Ведь сотни, а может, и тысячи лет, на протяжении которых вы время от времени возвращались к жизни, научили вас понимать, что диктатура не сравнима с просвещенными формами правления. - Вы имеете в виду американскую демократию? - спросил Херст. По-моему, миссис Брайс обливалась потом. Признаюсь, я с удовольствием откинулся на спинку стула и ждал, как она выйдет из нелегкого положения сродни тому, в котором я оказался накануне вечером. - Ну конечно же! - воскликнула Марион. - Знаете, хватит уже об истории! Надоело! - А вот я хочу знать, кем мы были в прошлых жизнях! - заявила Конни. Все засмеялись. Миссис Брайс с видимым облегчением захихикала. - Ну, я уже говорила мистеру Гейблу, что он, конечно, был Марком Антонием. Все уставились на Кларка Гейбла, который покраснел до корней волос, но выжал из себя кривую усмешку. - Никогда не спорю с женщинами, - пробормотал он. - Может, я им и был… - Вне всякого сомнения! - заявила миссис Брайс. - Я сама была одной из служанок Клеопатры и сразу же вас узнала. Скорее всего, Картиманда Брайс рассчитывала, что Голливуд снимет фильм по ее "Черному завету"… За столом раздались неуверенные смешки. - А как вы все узнаете о других людях? - настаивала Конни. - Гадаете на картах? - Еще чего! - воскликнула миссис Брайс. - Проще всего проникнуть в секреты прошлого, вступив в непосредственный контакт с теми, кто уже пребывает вне времени. - На спиритическом сеансе? - с живым интересом воскликнула Конни. У Марион тоже вспыхнули глаза. - Да! Даешь сеанс! Класс! Среди всего этого старья! - Ну, я не знаю… - начал Херст, но Марион было уже не остановить. - Да ладно тебе! Что такого?! Все уже поели? - А разве не надо круглого стола? - с сомнением в голосе спросил Джек. - Не обязательно, - ответила ему Картиманда Брайс. - Этот стол вполне подойдет. Надо только все с него убрать и выключить свет. Все бросились убирать тарелки. Херст беспомощно повернулся ко мне. Потом до него дошло, что на спиритическом сеансе, проводимом шарлатанкой у него дома, будут присутствовать бессмертные существа. Он прикрыл лицо рукой, чтобы спрятать ухмылку, а я пожал плечами с умудренным и слегка ироническим видом. Марион прибежала из кухни и села на свой стул. - Давай! - крикнула она дворецкому. Где-то щелкнул выключатель, и зал погрузился во мрак. - Пусть те, кому смешно, представят себе кромешную тьму и холод могилы, - зловещим тоном проговорила миссис Брайс. - А теперь пусть возьмутся за руки те, кто относится с уважением к духам. Раздался шорох - все повиновались приказу. Херст взял мою левую руку в свою здоровенную лапу, а Льюис завладел моей правой рукой. "Хоть глаз выколи!" - беззвучно пожаловался он. "Смотри в инфракрасном излучении", - беззвучно прошипел я в ответ и последовал собственному совету, увидев зал в жутковатых тонах. Впрочем, я предвидел дальнейшие события и был ко всему готов. - Духи мертвых! - взвыла Картиманда Брайс. - Вы, витающие в вышине! Прервите вечное созерцание и внемлите нашему призыву! Мы хотим знать!.. О да, да! Я чувствую! Все трясется! К нам приближается дух! Кто это? О радость! Это же наша дорогая Чучхе! Сбросив маску бренной плоти, она стала частью сферы, разделяющей миры живых и мертвых… Да, Чучхе? Я слышу тебя! Что ты хочешь сказать? Наверное, собравшиеся не сомневались в том, что кто-нибудь начнет дурачиться и тявкать, но тишину не нарушил ни один звук. Тем временем миссис Брайс втянула голову в плечи. Потом вытянула шею, запрокинула голову, набрала побольше воздуха в грудь и стала подвывать тоненьким голосом так, словно, уподобившись своей сдохшей собачке, с трудом овладевала премудростями человеческой речи. Пока она подвывала и скулила, стол начал действительно дрожать от еле сдерживаемого хохота собравшихся за ним четырнадцати человек. Миссис Брайс вертела головой и выла. Лежавшая на коленях у хозяйки Лернейская Гидра подняла морду и стала тихонько подвывать. Херст трясся от беззвучного смеха. Миссис Брайс, кажется, поняла, что ее вытье всем надоело, и заговорила визгливым голосом: - Я вернулась… Я вернулась из ореола вечного света потому, что должна еще кое-что свершить на Земле. О вы, существа, прозябающие в низших сферах, внемлите! С вами будут говорить духи. Отриньте нелепые страхи! Внемлите духам! Последовало неловкое молчание. Наконец Марион проговорила сдавленным голосом: - Ну… Это самое… Может, вы скажете, кем мы были в прошлых жизнях… - Да! - возопила миссис Брайс таким тоном, словно ее устами вещал оракул. - Я вижу! Вижу женщину! Она рождена в апреле! Четвертого дня! Конни подпрыгнула на стуле и уставилась в темноту, из которой звучал голос. - Ну да! - громко прошептала она. - Четвертое апреля - мой день рождения. - Да! Я вижу ее в Вавилоне. Вавилон только что пал… Но алтарь Иштар незыблем, как и прежде, а рожденная четвертого апреля несет к нему цветы! - Ох, не фига себе! - завопила Конни. - Я что, была жрицей?! - Далее… Я вижу человека. Сурового, жестокого. Привыкшего работать своими руками. Вот он стоит. Перед ним башни, а из земли бьет черное золото… Как суров этот человек!.. Но он раскаялся… Он просит прощения… Я увидел, что Кларк Гейбл с такой силой сжал зубы, что у него на скулах заиграли желваки. Его глаза пылали. По-видимому, эта стерва нашла у него в багаже фотографию его отца. Или она прочитала о детстве Гейбла в журнале о кинозвездах? Как бы то ни было, Гейбл мужественно промолчал, и после томительной паузы Картиманда Брайс заскулила снова. - Далее… Далее… Вижу! Вижу отважного моряка в белой фуражке, избороздившего все океаны! Он здесь… Один из служащих Херста со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Наверное, он был яхтсменом. - А в прошлой жизни он прошел под парусом вокруг света! Вот он преклонил колена перед королевой и бросил к ее ногам сокровища испанских галеонов! Да! Да! Он был Френсисом Дрейком! А почему бы и нет? Чем, в сущности, руководители изданий Херста отличаются от пиратов?.. - Далее… Я заметил, что миссис Брайс покосилась на Льюиса. - Сообщение! Очень важное сообщение! Дайте же! Дайте же ему говорить! Дайте сказать этому духу с пылающими черными очами! Он не знает стыда! А надо ли стыдиться истинной страсти?! Он ищет того, кто стал его вторым "я"! "Ой!" - беззвучно пискнул похолодевший от ужаса Льюис. Что ж! Если эта стерва хочет, чтобы Рудольф Валентино заговорил, быть по сему! Сейчас ей мало не покажется! Мне было плевать, кого любит Льюис или любил Валентино - мальчиков или девочек, или и тех и других одновременно, но я не мог позволить наглой шарлатанке глумиться над моим напарником. Выдернув правую руку из руки Льюиса, я вытащил левую из клешни Херста, который посмотрел на меня, но ничего не сказал. Мне даже показалось, что, глядя на меня, он хитро прищурился. В следующие мгновенья телекамеры и диктофоны зафиксировали в темноте обеденного зала метнувшуюся куда-то со страшной скоростью тень. И страшный грохот, словно ударили в тарелки. Подвывавший голосок Чучхе взвизгнул и затих. Затем во мраке раздался мужской голос. Он звучал из-под потолка, куда не взлетел бы ни один смертный, а точнее, с неширокого карниза под самым сводом зала. Если бы вы хоть раз слышали голос Рудольфа Валентино (а я слышал его неоднократно), вы ни на секунду не усомнились бы в том, что кричит в гневе именно он: - Довольно лгать! Хватит! Я вижу вора! Если он не вернет похищенное сегодня же вечером, духи пустыни сдерут с него шкуру! Демоны будут преследовать его при жизни и за гробом! Вор, ты хорошо меня слышал?! Раздалось зловещее шипение, и запахло серой. Сидевшие за столом заахали и заохали, глядя на мелькнувший в воздухе лик Валентино. Конечно, это был он. С поджатыми губами и сверкающими глазами, как у шейха Ахмеда, при виде Вильмы Банки [Банки Вильма (1898-1991) - американская киноактриса венгерского происхождения; снялась в кинофильме "Сын шейха" в роли Жасмин - возлюбленной шейха Ахмеда, которого играл Рудольф Валентино.]. А страшнее всего было то, как темно-бордовый призрак Валентино вращал белками глаз. Внизу кто-то вскрикнул в неподдельном ужасе. Призрак исчез. Вновь раздался грохот, потом топоча прибежали слуги и загорелся свет. Все сидели на своих местах. Я тоже. А на пустовавшем конце стола вертелось, как патефонная пластинка, одно из блюд серебряного сервиза мистера Херста работы XVIII века. Все в страхе взирали на него, как загипнотизированные. Под сводами гулкого, как пещера, зала был слышен только его звон. Наконец блюдо перестало вертеться. - Вот это да! - с благоговейным трепетом в голосе проговорил сын Херста. Его отец медленно повернулся ко мне. Глядя ему прямо в глаза, я вытащил носовой платок и утер потный лоб. А кто бы на моем месте не вспотел? Одновременно я спрятал в рукав огарок серной спички. - Да что же это за чертовщина?! - пробормотал Кларк Гейбл, встал, подошел к блюду и наклонился над ним. - Что там? - спросил Джек. Гейбл осторожно взял блюдо и повернул так, чтобы все его видели. На серебряном блюде чем-то красным был нарисован профиль Рудольфа Валентино. - Ого! - воскликнула Конни. - Что это? - спросил Лоренс. - Кровь? - Может, это эктоплазма? - с умным видом спросил один из служащих Херста. Гейбл поднес блюдо к носу. - Тьфу ты! - воскликнул он. - Это же кетчуп! Все тут же повернулись к бутылочке с кетчупом, стоявшей рядом с Херстом. Впрочем, вряд ли кто-нибудь уловил, что она стоит на пять дюймов дальше от Херста, чем раньше. Однако сам Херст, наверное, это понял. Он зажал рот салфеткой и затрясся, как вулкан перед извержением. Он зажмурился. По щекам у него текли слезы. - Ты что?! - Марион легла грудью на стол и протянула руки к Херсту, думая, что у него сердечный приступ. - Ничего… - с трудом выговорил он, взяв Марион за руку и переводя дыхание. Тут все поняли, что Херст смеется, повеселели и нервно захихикали. Только побледневшая Картиманда Брайс молча сидела на своем месте. Лернейская Гидра у нее на коленях сжалась от ужаса в малюсенький дрожащий комочек. - Здорово! - воскликнул сын Херста. - Кто же это сделал?! Классный фокус! Миссис Брайс набрала побольше воздуха в грудь, вцепилась пальцами в Лернейскую Гидру и поднялась на ноги. - Фокус? - ледяным тоном проговорила она и окинула взором собравшихся. - Если кто-то из сидящих здесь прогневал дух Рудольфа Валентино, советую этому лицу немедленно загладить свою вину. Мистер Херст! Сеанс отнял у меня слишком много сил. Я вынуждена удалиться, чтобы отдохнуть. - Как вам будет угодно, - ответил Херст. Картиманда Брайс торжественно прошествовала к выходу из зала, а я повернулся к смотревшему на меня во все глаза Льюису. "Молодец!" - беззвучно похвалил он меня, а я улыбнулся ему в ответ. "Давай посидим еще немного здесь, - беззвучно предложил я Льюису. - А то она, чего доброго, не успеет положить сценарий на место!" "Хорошо!" - Не знаю, как вы, - наконец проговорил Херст, - а я бы не отказался от мороженого. Все полакомились мороженым, а потом пошли смотреть кино. Показывали "Восьмичасовой ужин" ["Восьмичасовой ужин" (1933) - фильм американского режиссера Джорджа Кукора.]. Никто не ушел с сеанса, а мне так фильм вообще очень понравился. После кино мы с Льюисом направились к себе, внимательно изучая окрестности в инфракрасном излучении. В темноте вокруг дорожек парка никто не шнырял. В моей комнате не оказалось никаких гнусных маленьких собачонок. - Вот он! - радостно завопил Льюис из своей комнаты. - Сценарий? Он не пострадал? - Нет! - Льюис появился на пороге, прижимая сценарий с автографом Рудольфа Валентино к груди. - Слава Богу! Я положу его под подушку! - И пусть тебе приснится твой безвременно почивший сердечный друг! - ухмыляясь, пожелал ему я. - Да пошел ты! - воскликнул с обиженным видом Льюис. Раскинувшись на постели, я слушал звуки, которые Льюис издавал в ванной. Он чистил зубы, полоскал горло и справлял естественные потребности, которые есть и у бессмертных. Потом Льюис лег спать и заснул. Не знаю, кого он видел во сне - Рудольфа Валентино или Грету Гарбо, но когда длина волн, излучаемых его мозгом, показала, что он крепко спит, я приготовился совершить то, о чем не должен был знать даже Льюис. Переодевшись в черное и зашнуровав любезно предоставленные мне мистером Херстом теннисные туфли, я открыл черный чемодан, извлек из него ложное дно и достал из-под него опломбированный медицинский набор, полученный мною перед отъездом в Голливудском отделении Компании. К нему прилагался походный генератор усыпляющего поля размером со спичечный коробок. Положив генератор в карман и сунув аппарат за пазуху, я выскользнул на улицу и помчался по дорожкам поместья во много раз быстрее олимпийских чемпионов по бегу на короткие дистанции. Задержался я только перед дверью на восточную террасу. Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы отключить сигнализацию и отомкнуть замок. Потом я поднялся по спиральной лестнице и проскользнул в покои Херста. По пути я включил генератор усыпляющего поля, и правильно сделал! В спальне у Херста еще горел свет. На всякий случай я пробрался к нему на цыпочках, надеясь, что Марион там не будет. Ее там не было. Она явно спала у себя в спальне в другом конце коридора. Тем не менее я замер, войдя к Херсту, потому что обнаженная Марион все равно молчаливо взирала на меня с огромного портрета на стене. Я огляделся по сторонам. У голой Марион были довольно странные соседи - портреты родителей Херста и несколько бесценных картин, изображавших Мадонну с Младенцем. Интересно, что сказали бы друг другу эти картины, обладай они даром речи! Херст лежал без сознания в большом кресле рядом с телефонным аппаратом. К счастью, он ни с кем не говорил, когда заработал генератор усыпляющего поля, а то сейчас из упавшей трубки вопил бы ничего не понимающий ночной оператор, который, чего доброго, поднял бы тревогу. Херст просто писал какую-то статью в тетради, испещренной его крупным уверенным почерком. Такса храпела, свернувшись калачиком у ног хозяина. Я аккуратно отложил ее в сторону, как игрушку. Потом, как муравей, деловито волокущий огромного жука, переложил тело Херста на обширную кровать под балдахином. Потом я включил верхний свет, расстегнул у Херста рубашку на груди и достал медицинский набор. Сорвав пломбу, я открыл крышку набора и обнаружил, что мне выдали совсем не то, что надо… Я с ужасом глядел в лежавшую передо мной коробку. Что это? Это не подходило для корректировки сердца простого смертного! Это был аппарат, который Компания использует для ремонта организма бессмертных! У меня задрожали колени. Кое-как добравшись до кресла Херста, я рухнул в него. Вот бы сейчас мятную таблетку! Несколько минут я сидел неподвижно, прислушиваясь к тому, как бешено стучит мое сердце. Наконец я убедил себя в том, что надо действовать. Придется импровизировать. Делал же я срочные операции на сердце и в более тяжелых условиях! Применял же я кремневые ножи, бронзовые зеркала и пиявок! Наверняка и в этом наборе что-нибудь может сгодиться. Я начал рыться в коробке. Ну вот! Есть хотя бы стерильные салфетки для дезинфекции области тела, на которой будет производиться вмешательство. Я продезинфицировал грудь Херста там, где мне предстояло ее резать. Потом я надел стерильные перчатки, достал скальпель, нашел стимулятор циркуляции крови и устройство для заживления кожи. Наконец я обнаружил хирургический лазер. Ну вот и хорошо! Теперь все будет в порядке! Я сделал Херсту инъекцию вещества, тормозящего обмен веществ, вскрыл грудную клетку и принялся за работу. При этом я утешал себя мыслью о том, что у какого-то кладовщика Компании в Голливуде будут большие неприятности, когда доктор Зевс получит мой отчет о произошедшем. У Херста были очень необычные ребра. В тех местах, где мне предстояло резать их лазером, уже были утолщения. Он что, ломал их раньше? Но явно очень давно, и места переломов какие-то странные… Сердце у Херста тоже было странным на вид. Зная, что оно больно, я был готов к чему угодно, кроме опутанной проводами малюсенькой микросхемы на одном из предсердий. У меня во рту возник вкус мятных таблеток. Мой организм генерировал его для борьбы с глубоким шоком, который я испытал. Взглянув в коробку, я обнаружил, что там - в специальном отделении - лежит такая же микросхема, но большего размера. Кроме того, там были и другие микроскопические имплантаты. Так вот почему мне написали о модернизации. Значит, этот медицинский набор все-таки не ошибка! Отложив скальпель, я снял перчатки, достал коммуникационное устройство, открыл его крышку, достал небольшое приспособление, подошел к телефону, подключил его к проводу и поднял телефонную трубку. В трубке зашипело, а потом чей-то голос сообщил мне о том, что Голливудское отделение Компании находится на связи со мной. - Говорит оператор Джозеф! - рявкнул я. - Что за смертного вы мне подсунули?! - Одну секунду! Пересылаем информацию! - проворковал голос на том конце провода, и в трубке засвистело, зашипело и забулькало. Мне отправили зашифрованное сообщение. У меня перед глазами замелькали картинки… Отчет о выполненном задании… 1862 год… Докладывал оператор Джебеш, тайно сопровождавший некую даму, плывшую на пароходе из Нью-Йорка в Сан-Франциско через Панаму. Она только что вышла замуж. С ней плыл ее муж, который был гораздо старше ее. Дама была на втором месяце беременности. Я увидел симпатичную молодую женщину в розовом платье, океанские волны, дам с турнюрами и мужчин в цилиндрах и с густыми бакенбардами. Женщина чувствовала себя очень плохо. Утренний токсикоз явно усугублялся морской болезнью. Одетый в черное и щеголявший в высоченном цилиндре Джебеш выдавал себя за доброго доктора и ухаживал за будущей мамой. Однажды утром она упала в обморок у себя в каюте. Ее муж прибежал к Джебешу за помощью. Тот отослал мужа на палубу и приготовился провести обычное акушерское обследование лежавшей без чувств беременной женщины. Я увидел искаженное ужасом лицо Джебеша, когда у молодой женщины произошел выкидыш, и у него в руках оказался сильно пострадавший эмбрион на последнем издыхании. Джебеш срочно вышел на связь с помощью коммуникационного устройства, спрятанного в его докторском саквояже. "Обстоятельства чрезвычайной важности! - сообщил Джебешу Генеральный директор службы операторов Эгей. - Действуйте! Этот ребенок должен выжить любой ценой!" Джебешу нужно было во что бы то ни стало сохранить жизнь ребенку. Но зачем? Неужели Компании опять пришлось вмешаться для того, чтобы факты соответствовали тому, что гласит история?! Ну и как же Джебеш должен был спасти младенца? Каким путем? Джебеш изучил историю наследственных болезней в семье ребенка. Оказывается, у его отца был брат, парализованный в детском возрасте и очень быстро умерший. Наверняка эмбрион поразило это передавшееся по наследству заболевание! Как же его оживить?! Но ведь речь идет об обстоятельствах чрезвычайной важности! Компания только что ему об этом сообщила… Я видел убого обставленную каюту, таз с кровавой водой, пришедшего в отчаяние от ощущения собственной беспомощности Джебеша с закатанными рукавами и сигнал обстоятельств чрезвычайной важности, мигающий на экране его коммуникационного устройства. Мы можем плевать на законы смертных, но подчиняемся собственным, которые не преступаем ни при каких обстоятельствах под страхом лишения памяти и других еще более серьезных наказаний. Нарушать эти законы мы имеем право только в обстоятельствах чрезвычайной важности. По крайней мере, так говорят… Джебеш оживил эмбрион. Он сделал так, что его крошечное сердечко снова стало стучать, но этим не ограничился. В панике он вытащил из своей коробки специальное приспособление, которое я увидел на сердце Херста, и, потеряв голову, преступил наши законы, осуществив ограниченную коррекцию сердца эмбриона. Но и это еще не все! Джебеш снова нарушил наши законы, исправив генетический порок, которым страдал будущий ребенок. Это вмешательство он совершил с помощью стандартного корректора хромосом, который содержится в полевом медицинском наборе любого оператора. Эти корректоры не разрешается использовать на смертных, - не говоря уже об их двухмесячных зародышах, - но Джебеш явно растерялся и включил корректор в автоматический режим работы. Когда до Джебеша дошла вся тяжесть содеянного, было слишком поздно. Так Джебеш изменил генотип будущего ребенка. Корректор изучил хромосомы младенца, определил, чего именно в них недостает, и заполнил пустующие места здоровыми цепочками хромосом из собственного арсенала ДНК, словно имел дело с детским конструктором. При этом он создал организм, в высшей степени приспособленный для того, чтобы выжить. В сущности, в этом-то и заключается предназначение этого корректора. Однако он впервые применялся для такого обширного вмешательства в организм смертного. Никогда еще корректор не использовал из своего арсенала столько материала, и некоторые ДНК были очень древними и странными. Ведь он был сконструирован сто тысяч лет назад, когда и человек-то только-только начал формироваться как самостоятельный вид. К тому времени, когда корректор закончил свою работу, эмбрион младенца превратился в совершенно здоровый гибрид такого рода, какой ни разу не появлялся на свет за предыдущие пятьдесят тысяч лет. Из него суждено было развиться человеку с совершенно непредсказуемым потенциалом. Я видел, как Джебеш внедрил эмбрион в лоно матери и привел ее в божеский вид к тому моменту, когда с палубы в каюту спустился раздраженный и взволнованный муж. Джебеш сообщил ему, что его жене надо несколько дней полежать в постели. Объявив, что надо быть готовым к любым неожиданностям, Джебеш раскланялся, кое-как добрался до своей каюты, шатаясь от нервного переутомления, и стал, не пьянея, пить виски прямо из горлышка бутылки. Джебеш сознавал, какую ответственность он взял на себя. Утешить его могло лишь то, что он действовал в условиях обстоятельств чрезвычайной важности. Я видел, как Джебеш с замиранием сердца ждет, что же будет дальше, но ничего страшного не произошло. Щеки будущей мамы снова покрыл румянец, и она почувствовала себя лучше. Я видел, как она с уже заметным животиком пересекала зеленые джунгли в дамском седле на спине мула. Потом она прибыла в Сан-Франциско. Лишь через несколько месяцев Джебеш собрался с духом и навестил ее. Вот он со шляпой в руке проходит в гостиную и приветствует молодую маму с очаровательным ребеночком на руках. Мадонна с Младенцем, да и только! Все грудные младенцы похожи друг на друга. Кто же мог догадаться о том, что сделал Джебеш? Он улыбнулся и покинул гостиную, чтобы затеряться в темных коридорах истории. Любопытно, но Джебеш не нарушил своими действиями даже законов смертных, которые поймут опасность вмешательства в законы наследственности гораздо позднее и запретят только в 2093 году. Я же прекрасно знал, какую угрозу оно может в себе таить. Теперь я понял, почему, увидев Уильяма Рэндольфа Херста, я захотел, поджав хвост, броситься наутек, как это делают некоторые из учуявших меня собак. У меня перед глазами замелькали последние изображения: ребенок, превратившийся в высокого молодого человека с необычным неземным голосом и инфантильностью, беспокоившую его родителей… А потом мне без всякого предупреждения доли сигнал: "Обстоятельства чрезвычайной важности! Корректировать и модернизировать! Генеральный директор службы операторов Эгей". Тот же категорический приказ, что поступил и Джебешу… Что мне оставалось делать?! У меня не было выхода… Я повесил трубку, убрал коммуникационное устройство, надел стерильные перчатки и взялся за скальпель. А что я, собственно, волнуюсь?! Через несколько минут все будет готово. Вряд ли Херст успеет наломать дров за лишних восемнадцать лет жизни… Судя по всему, его необычная генетика не передалась его сыновьям, а сам он, кажется, не принес никому никакого вреда. В общем и целом он был неплохим человеком. Денег у него куры не клевали, он был полон энтузиазма и жизненной энергии, мог похвастаться железной волей и непоколебимой верой в собственные силы, способен мыслить гораздо шире обычного человека… Но я помнил таких же энергичных и способных людей, которые приносили Компании большую пользу в незапамятные времена, не нашедшие отражения в письменной истории человечества. Все было хорошо, пока они не решили, что им с Компанией не по пути. Вот тогда у нас возникли большие проблемы из-за того, что мы обессмертили этих людей. Компании пришлось применить к ним запрещенные, нечестные приемы и позаботиться о том, чтобы ничего подобного впредь не происходило… Но это было очень давно, а теперь я действую в условиях чрезвычайной важности!.. Мне удалось убедить себя в том, что Херст простой смертный. Ведь его мать - обычная женщина, портрет которой висит на стене рядом с голой Марион. И жить ему осталось совсем немного… Я заменил старые изношенные имплантанты на новые и откорректировал сердце Херста так, чтобы оно продержалось еще восемнадцать лет. Потом я закрыл разрез на груди Херста, замаскировал его и застегнул рубашку на старческой груди. После этого я посадил Херста обратно в кресло, положил тетрадь ему на колени, а таксу - к его ногам, собрал все инструменты в ящичек, выключил яркий свет и огляделся по сторонам в поисках забытых мною вещей. Ничего! Примерно через час сердце Херста снова застучит, и его владелец проживет в полном здравии еще несколько лет. "Король умер… Да здравствует король!" - пробормотал я с иронической усмешкой и, выключив генератор усыпляющего поля, поспешно удалился. Но эти слова почему-то упорно звучали у меня в голове, когда я спешил по дорожкам парка в свете испуганных звезд… Херст с интересом наблюдал за тем, как Льюис прячет сценарий с автографом Валентино между стенками антикварного шкафчика. Льюис умело вставил фальшивую стенку в пазы и аккуратно опустил ее на место. Послышался негромкий щелчок. Панель застыла там, где ей предстояло пробыть следующие четыреста лет. - Подумать только, что человек, который увидит этот автограф, родится только через несколько сот лет… - с благоговейным видом пробормотал Херст. Он закрыл крышку шкафчика и запер ее на ключ. Убрав ключ в жилетный карман, Херст с любопытством взглянул на Льюиса. - Полагаю, вы тоже бессмертны, мистер Кенсингтон? - спросил он. - Да, сэр, - признался Льюис. - Господи Боже мой! И сколько же вам лет? - Почти тысяча восемьсот тридцать. - Почти!.. И все же по сравнению с мистером Дэнхемом вы чуть ли не грудной младенец! - снисходительно усмехнулся Херст. - А вы тоже встречались со знаменитостями прошлого? - Да… Например, со святым Патриком… И с разными более или менее известными английскими писателями… - Замечательно! - воскликнул Херст, глядя на Льюиса сверху вниз, и потрепал его по плечу. - А теперь вы сможете рассказывать, что знакомы с Гретой Гарбо. - Конечно… - пробормотал Льюис, вытаращив глаза на Херста, но тот уже повернулся ко мне, теребя в руках лист бумаги. - Значит, по-вашему, это смогут приготовить у меня на кухне, мистер Дэнхем? - Безусловно. А если вашим поварам будет трудно найти какие-нибудь ингредиенты, я дам вам адрес магазина в Чайна-тауне, откуда вам все пришлют наложенным платежом. - Прекрасно, - кивнул Херст. - Жаль, что вам надо уезжать, но мне известно, что такое работа на киностудии… Что ж. Всего хорошего. Надеюсь, мы еще встретимся! Херст улыбнулся, а мы с Льюисом с почтительными поклонами покинули помещение. Мы молча съехали по извилистой дороге к подножью холма сквозь стада диких животных. Льюис, наверное, боялся, что Херст услышит нас и здесь. Признаюсь, и я подозревал, что он мог внедрить в мой "форд-А" подслушивающее устройство. Впрочем, сам я молчал по другой причине. Меня мучил один вопрос, на который я не мог найти ответ. Я не взял у Херста ДНК на анализ. В этом не было необходимости. Старика не сделать бессмертным, потому что его ДНК, какой бы она ни была необычной уже давно вступила на необратимый путь распада и начала совершать такие ошибки при собственном воспроизведении, что утратила свою генетическую ценность. Именно из-за этого-то бессмертных и делают только из детей. У молодых организмов самые живучие и безупречные ДНК. Меня Компания спасла, когда мне было лет пять-шесть. Еще немного, и бессмертие мне бы уже не светило. Льюиса обработали в младенчестве, и сделать из него бессмертного было еще легче. Интересно, а на что способна ДНК эмбриона? А может, Джебеш в каюте парохода все-таки взял тайком образец на анализ? Если он его действительно взял и он хранится где-то в архивах доктора Зевса, то Компания - при большом желании - сможет выполнить условия Уильяма Рэндольфа Херста. Но зачем ей такие хлопоты? Мы остановились у магазина в Сан-Симеоне, и я купил пять пачек мятных таблеток, но в Писмо-Бич я снова ринулся за таблетками. Конец фильма: 2333 год Молодой человек склонился над компьютером, ловко манипулируя изображением, чтобы создать выразительный видеоряд. Добившись желаемого результата, он надел наушники и стал редактировать звук, состоявший из небольших отрывков музыки и фрагментов диалога. В результате вышел тридцатисекундный репортаж. Зрителей будет не оторвать от него, и у них сложится впечатление, что японские императорские войска жестоко подавили восстание республиканцев в Мацатлане, а калифорнийцы всех пяти провинций поднялись как один, чтобы поддержать своих угнетенных братьев и сестер на юге. Разумеется, ничего подобного на самом деле не произошло, но если люди будут думать, что это правда, это может стать истиной. Такое бывало и раньше. При этом все это было ради всеобщего блага, ибо такое восприятие событий зрителями приводило в движение определенные силы. Молодой человек не сомневался в том, что демократия - наилучшая форма правления, но давно уже понял, что она плохо работает из-за непроходимой глупости народа. Однако ничего страшного! Если блестящий старый автомобиль не работает, его можно взять на буксир и сделать вид, что он едет сам. Главное, чтобы его тянули в нужном направлении… Молодой человек отправил репортаж во всемирную информационную сеть и взялся за следующий. Сами по себе эти факты ничего не говорили, но, подав их нужным образом, можно было убедить зрителей в том, что правительство Канадского Содружества Наций безжалостно эксплуатирует индейцев и эскимосов на добыче льда. Однако не успел молодой человек составить и десятисекундного видеоролика, как появился бессмертный в сером костюме с сумочкой для компьютерных дисков в руках. - Прибыли материалы из Цейлонского центра, шеф. Вы просмотрите их до или после прогулки? - Ого! Уже пора на прогулку! - воскликнул молодой человек, взглянув на хронометр в углу дисплея. - Оставьте материалы, Квинт. Я просмотрю их вечером. - Как прикажете… - Бессмертный положил сумочку на стол и удалился. Молодой человек встал, потянулся и прошел в свои личные покои. Собачка, спавшая, свернувшись клубочком под стулом, встала и с заспанным видом проследовала за хозяином. За окном молодой человек видел последние четыреста лет примерно одно и то же. В обе стороны до самого горизонта простирались девственные горы Святого Луки. На западе светился спокойный голубой океан. Никто не посягнул здесь на природу. Молодой человек этого не допустил. Переодевшись в костюм для верховой езды, он задержался перед зеркалом и расчесал волосы. Он сам добился принятия закона, запрещавшего такое издевательство над животными, как верховая езда, и был очень рад тому, что жестоким людям больше не разрешалось орать на животных, бить их и загонять до полусмерти. Но ведь сам-то он обожает животных и никогда не обижает их при езде. Почему же на него должен распространяться этот закон? Отвернувшись от зеркала, молодой человек увидел портрет Марион - улыбающейся девушки его мечты, вечно молодой, вечно счастливой и трезвой. Теперь никому из близких молодого человека не грозили ни смерть, ни старость. Никому, кроме его собаки. Она старела. Все собаки стареют и умирают. Обессмертить собак не в состоянии даже полезная во многих других отношениях Компания. Со двора до молодого человека донеслись голоса. "Когда правительство ушло в отставку, - объяснял экскурсовод, - Департамент садово-паркового хозяйства остался без денег. Сначала казалось, что народ Калифорнии навсегда потеряет Зачарованный Утес, который попадет в руки заграничных инвесторов, И действительно, хранившиеся в этом поместье бесценные произведения искусства одно за другим продавались с аукциона… А помните ли вы о древнем киносценарии, обнаруженном в старинном шкафчике? Этот редкий документ нашли несколько лет назад в разгар кампании за возрождение Старого Голливуда…" Эти слова отвлекли молодого человека от его мыслей. Едва заметно улыбнувшись, он подошел к окну с фигурным переплетом и посмотрел вниз на группу туристов. Собачка поплелась за ним. Он взял ее на руки и почесал ей между ушами, прислушиваясь к доносившимся со двора голосам. - Так вот, этот шкафчик тоже из этого поместья, - продолжал экскурсовод. - Известно, что Рудольф Валентино дружил с Марион Дэвис. Наверняка он и оставил этот сценарий здесь, когда в очередной раз гостил у нее. Потом сценарий каким-то образом попал в секретное отделение шкафчика и пролежал там, пока не был найден его новыми владельцами, купившими шкафчик на аукционе. - Но если все было распродано?.. - начал, подняв руку, один из туристов. - Не все, - улыбнувшись, пояснил экскурсовод. - В последний момент свершилось чудо… Как вам известно, у Уильяма Рэндольфа Херста было пять сыновей, но их потомки в основном покинули Калифорнию. Оказалось, что один из них живет в Европе. Он очень богат и, услышав о продаже поместья, прилетел к нам и обратился к правительству Калифорнийской Республики. Он приобрел поместье в собственность, но оставил за народом Калифорнии право посещать его и любоваться его красотой. - Сколько же денег у этого человека? - поинтересовался один из туристов. - Этого не знает никто, - со смущенным видом сказал экскурсовод. - Но мы должны быть благодарны нынешнему мистеру Херсту. Он не только сохранил большую часть произведений искусства, хранившихся в этом поместье, но и прибавил к ним новые. Кроме того, несмотря на возражения некоторых лиц, он планирует расширить свой замок. - А мы увидим этого человека? - спросил другой турист. - Боюсь, что нет, - ответил экскурсовод. - Мистер Херст не выходит к посторонним. Кроме того, он очень занятой человек. Но он рад гостям, осматривающим его владения, и оплатил сегодняшний шведский стол для вас. У всех есть талоны?.. Вот и отлично! Пойдемте! И прошу вас не заходить за ограждение! Радостно возбужденные туристы последовали за экскурсоводом. Молодой человек смотрел на них сверху вниз из высокого окна. Положив собачку в корзинку и велев ей там и сидеть, он спустился по личной лестнице в сад. Он любил гостей. А точнее, он любил смотреть издали на их озаренные благоговейным восторгом лица, когда они обозревали красоты его роскошного поместья. Ему нравилось видеть радость на лицах смертных. Кроме того, ему нравилось направлять их жизнь в нужное русло. При этом он ни секунды не сомневался в том, что способен это сделать и понимает, куда и как нужно идти человечеству. Все это его очень забавляло. Именно это и скрашивало его вечную жизнь. Молодой человек задержался на мгновение под сенью вековых дубов, огляделся по сторонам и улыбнулся создаваемому им миру своей жутковатой улыбкой. Kage Baker. Welcome to Olympus Mr. Hearst (2003) This file was created with BookDesigner program bookdesigner@the-ebook.org 22.08.2008